Александр Ярошенко
Последний монолог «министра культуры БАМа»
Недавно ушла из жизни Валентина Пациора — легендарный администратор Амурской областной филармонии. Про Пациору рассказывали чудеса: она могла задержать вылет самолета и приостановить отправление поезда. Находила такие слова и так смотрела своими большими глазами, что самое строгое и высокое начальство сдавалось. Валентина Ефимовна по-настоящему любила артистов, понимала их, всегда находила ключик даже к самой запахнутой душе.
Пароход уплывшего детства
Мои родители были родом из Саранской губернии, из села Долговерясы. Папу моего назвали Ефимом по церковным святцам — мне это имя очень нравится. И племянника я своего назвала тоже Ефимом.
Я сама родилась в селе Бахирево Бурейского района, сегодня его уже нет на карте. Оно ушло в зону затопления Бурейского водохранилища. Там у меня был самый светлый период жизни, я была ребенком. Ребенком любимым и защищенным.
Там жила моя бабушка Аня, любимая. Бахирево моего детства — это безумно красивая река Бурея. Полноводная, по ней ходили пароходы, и мы, дети, их встречали. А какие там были заливные луга! А какие там цвели цветы! Словами не передать. А ягоды, грибы…
Пароход, который причаливал, всегда привозил праздник. Он привозили товары, которых у нас не было. Я очень хорошо помню, когда мама меняла мешок картошки на одну катушку ниток. Вот так мы жили. У нас в семье никто не курил, но мама выращивала табак, чтобы поменять его на нитки и пуговицы. Одежду нам, детям, она шила сама — в магазинах ничего не было.
Нас в семье было десять детей! Мама получила орден «Мать-героиня», мы гордились этим. Большая семья — это большое счастье.
Мы жили очень дружно. Я не помню, чтобы родители повысили голос друг на друга. Честное слово, не помню! По-видимому, они когда-то ссорились, но мы никогда не были тому свидетели. А то, что они при всей своей занятости занимались нами, я помню всю жизнь.
Папа работал ветеринаром. Помню, когда он приезжал с работы, мы не выходили из комнаты, пока мама у входа не устроит ему настоящий санпропускник. Он тщательно мылся, менял одежду и только потом проходил в комнату. Вот такие были правила, и они выполнялись безукоризненно.
Как только папа заходил в комнату, сразу начинался спектакль: он рассказывал и показывал, что видел днем. Как боролись мужики на поле, как прыгают маленькие телята. Мы хохотали, висели на нем, и в доме сразу начинался праздник.
Потом ужин, после чего убиралась посуда, ставили чай, и мы сидели и слушали по радио любимые передачи. Радио было окном в мир, оно нас развивало и образовывало.
Папа всегда привозил газеты. И вечерами к нам приходили соседи и устраивали читки. Единственное, что мама запрещала — это курить. Никто семечки в доме не лузгал. Это тоже было не принято. Хоть семечки тогда были сельским лакомством.
Я была заводилой и, наверное, артистичной. Помню свой первый спектакль, который я играла в Бахиреве. «Дочь ищет отца» — так он назывался. Я играла дочь, которая находила своего отца после долгой разлуки.
Отца в том спектакле играл колхозный зоотехник. Я так бросилась ему на шею и заплакала честными слезами, что мой папа даже на меня обиделся. Встал и вышел из зала. Мама ему потом говорила: «Ты что, это же спектакль!..» Но он долго на меня обижался. Я это на всю жизнь запомнила.
Лепешки, картошка и поварешки — я с этим прекрасно справляюсь! Но мне этого мало…
В 1995 году, через 46 лет после моего отъезда из Бахирева, меня как будто кто-то толкнул в бок. Я бросила все дела и поехала проведать свое село.
Зашла в свой дом и обомлела — он мне показался маленьким. А в детстве я его считала большим. Я там встретилась со своей одноклассницей Валей Акимовой, с которой сидела за одной партой. Валя никогда и никуда не выезжала из своей деревни. Помню, как окликнула меня бабушка Седунова.
— Ты не Левицкого ли дочь?.. — спросила она.
— Да... — ответила я.
— Похожа! Похожа, озорница, — сказала мне она.
«Бабушка Седунова, а я вас помню…» — радостно говорила я ей. У нее был сын Боря, глухонемой. Он был лучшим другом моего брата.
У меня до сих пор сохранилась видеозапись той поездки. Редко ее смотрю. Больно…
«Валя, артисты — это дети…»
Я по образованию педагог, работала воспитателем в детском саду, затем была его заведующей. Но всегда любила художественную самодеятельность. Петь любила, сцену любила…Это всегда во мне жило и никогда не отпускало. Нельзя же жить только работой, замыкаться в маленькую раковину жизни.
Лепешки, картошка и поварешки — я с этим прекрасно справляюсь! Но мне этого мало…
Надо жить полной жизнью, знать, чем живет мир, и быть неотъемлемой частью мира.
Мой сын учился в школе, я была председателем родительского комитета. На одно из заседаний комитета пришел Юрий Владимирович Вихарев. Он тогда был директором областной филармонии, у него в нашей школе училась дочь. Мы провели родительский комитет, порешали все вопросы. Через несколько дней раздается звонок из филармонии, там работали мои подруги: «Валя, так хочется с тобой встретиться, лучше тебя никто не умеет жарить картошку!»
«Да пожалуйста, девчата!» — ответила я.
Мы были молодые, выпили по рюмке чая, и они мне сказали, что директор филармонии послушал меня на родительском собрании и приглашает на работу администратором филармонии. Я замахала руками: нет и нет! Но они уговорили прийти в филармонию на беседу.
Через мои руки прошло очень много талантливых людей! Многие из них не умели управлять своим полетом и разбивались.
Никогда не забуду слова директора филармонии при нашем первом разговоре: «Валентина Ефимовна, вы прекрасно работаете с детьми. Артисты — такие же дети, но только большие. Все остальное у них как у детей. У вас получится…»
Этим сравнением он меня и сразил! Так я 1 июля 1975 года я пришла работать администратором в Амурскую областную филармонию.
Чехов, наверняка, в запале написал фразу о том, что артисты сукины дети. Они очень ранимые, они без кожи, часто неприспособленные к быту и жизни. Но они не сукины дети.
Через мои руки прошло очень много талантливых людей! Многие из них не умели управлять своим полетом и разбивались. Высоко взлетали, а дальше полетом планировать не могли, и все заканчивалось трагически. Больно падали.
Про бамовское братство
Мое первое впечатление от БАМа? Я прилетела на самолете в Тынду, там меня встретила машина райкома партии. Поселили в гостиницу. Помню, иду по щербатому, дощатому тротуару и горько плачу. Думаю, вот меня обманули! Обещали, что буду работать администратором только в Благовещенске, а прислали в Тынду. И зачем она мне нужна?!
Рыдала горькими слезами. Тогда в Тынде отдел культуры представлял собой маленький кабинетик в музыкальной школе. И там меня как родную встретила очаровательная женщина Татьяна Николаевна Загородных. Она тогда возглавляла культуру БАМа.
Помню, как она встала из-за стола, взяла меня за руку и с очаровательной улыбкой на лице сказала: «Не переживайте, Валентина Ефимовна, мы вам во всем поможем…» И после этих слов мне стало легче.
Своим теплом, своим отношением, своим добром она растопила все мои страхи и сомнения. И правда, все эти годы мы были с ней рядом.
Понимаете, БАМ строили одержимые люди, и они верили во все, что делали. На БАМе родились очень многие личности. Например, поэт Владимир Гузий. Он работал монтером, рабочим, проехал весь БАМ. Но его стихи — это что-то! Они удивительные!
А молдавский ансамбль «Контемпоранул» чуть не утонул в полном составе, когда плыл в Усть-Нюкжу.
Бамовские поэты, такие как Тамара Шульга, Ваня Шестак, Жанна Ржевская. Их стихи всегда лежат на моем столе. Читаю, перечитываю и снова читаю.
Я не усну, пока не прочитаю кого-то из них. Они очень точно отразили время, они его просто остановили.
Володя Гузий писал: «Я приеду на БАМ, в свой распахнутый город...» Он до последнего верил, что вернется в свою молодость.
Тында росла на моих глазах, и вместе с ней росли люди. Настоящие люди! Те, кто приехал на БАМ ради денег, чека на покупку машины, красивых шуб и модных сапог, они сразу отсортировались. А истинные бамовцы остались, уже выросли их дети и растут внуки. А бамовское братство со временем только крепнет.
Бамовцев объединяет единение и гордость за построенную дорогу. Это единственная в мире такая дорога. Извините, но только по Амурской области проходит 3 163 километра — меня ночью разбуди, я эти цифры вам скажу.
Все эти километры люди прошли и даже проползли. И я очень горжусь, что тоже прошла и проехала всю эту дорогу. Знаю каждый поселок, каждую станцию на БАМе знаю. Слежу, как живут там люди, по сей день не выпускаю их со своего поля зрения.
Артисты. Я работала с десятками самых знаменитых и легендарных артистов. Проехала с ними все станции, полустанки, разъезды и вагончики. Например, Иосиф Кобзон. Я не знаю места, где бы он на БАМе не пел. Не знаю!
Пьяный лодочник и разрушенный мост
Помню корякский ансамбль «Мэнго», 28 человек … Я их везла в Усть-Нюкжу, на лодке переплавлялись. Не могла не повезти их туда. Они сородичи эвенкам, близкие народы. На моторках переплавлялись… А молдавский ансамбль «Контемпоранул» чуть не утонул в полном составе, когда плыл в Усть-Нюкжу. Лодочник был пьяный и едва не перевернул лодку. А река там просто бешеная.
Никогда не забуду: ансамбль «Ровесники» только подъехал к мосту, а его снесло у них на глазах. Что делать администратору? Он побежал на ближайшую железнодорожную станцию, и их перевозили на дрезине.
Вы даже не представляете, какие были благодарные зрители на БАМе и как они тонко чувствовали настоящее искусство.
Помню, приехал Михаил Шуфутинский. На него было продано 163 билета, как сейчас помню. А зал на 600 мест. Приезжает Люба Успенская — картина примерно такая же. Она мне задет вопрос: «В чем дело?!... Я везде собираю стадионы, у меня кругом аншлаги…»
Я ей говорю: «Любонька, пока нас целовали в губоньки на Брайтоне, здесь передовая молодежь строила БАМ. Тут другой зритель…»
Она посмотрела на меня и сказала два слова, которые я запомнила на всю жизнь: «Я поняла».
Бамовский народ — особый! Я до сих пор благодарна зрителям, что они не пришли на концерт группы «Дюна». Они тогда пели пошлость про привет с большого бодуна. А бамовцам это было не нужно, они их проигнорировали.
«Валя Толкунова — что на сцене, что в жизни…»
Иосиф Кобзон был частым и любимым гостем на БАМе. Фото: Tynda.ru
Мой Кобзон? Иосиф был человечище и талантище! И все с большой буквы. Он очень трепетно относился к своему коллективу. Никогда не купит вещь лично для себя. Если его приглашали на базу, Кобзон всегда ставил условие: что будет возможность купить для всех моих ребят.
Однажды был такой случай, Кобзон прилетел в Благовещенск с Кубы. Загорелый, бодрый в хорошем настроении. У него в коллективе был музыкант Марк Горнист — как сейчас помню его фамилию. Он вечно везде опаздывал и в аэропорт часто ездил на такси сам. Кобзон никогда никого не ждал и сам был безмерно пунктуален. А в этот прилет этот музыкант организовал в гостинице какую-то торговлю, что-то перепродавал. Время же было дефицитное. Кобзон подходит ко мне и говорит: «Валя, купи ему билет на ближайший рейс. С ним все». Расстался в один миг.
Валя Толкунова? Безмерно скромная и обаятельная. Она одинаковая была и в жизни, и на сцене.
Истерики для Сенчиной и повар для Пьехи
Вспомнилось про Людмилу Сенчину…Она приехала на гастроли, а реклама была такая: «Поет Людмила Сенчина в сопровождении ансамбля под руководством Батхена». Анатолий Семенович Батхен закатил мне по этому поводу целую истерику.
«Это Сенчина при оркестре, а не оркестр при ней!» — кричал он.
Я ему говорю, что билеты продаются на Сенчину, на ваш оркестр купят несколько билетов. А так и певица выступит, и вас услышат, и прибыль будет. Всем будет хорошо.
А Людмила меня потом благодарила всем сердцем:
— Валечка, вы меня спасли. Я думала они меня поедом съедят…
Все было!..
Эдита Пьеха? Всегда стояла особняком — в хорошем смысле этого слова. Она по-своему уникальная. Эдита — большая трудяга и нашу страну приняла всем сердцем, а ее страна не сразу приняла. Она десятилетиями помогала, щедро помогала детскому дому, и никто об этом не знал. Это тоже штрих к ее характеру.
Когда БАМ стали называть дорогой в никуда, мне было очень больно. Это была моя личная боль.
Она никогда не питалась в ресторанах или кафе. Пьеха могла себе позволить возить с собой повара, которая готовила то, что певица хотела. Последний раз мы виделись с ней в Тынде. Эдита подошла ко мне, обняла и сказала: «Валечка, все помню и за все благодарна…»
Когда БАМ стали называть дорогой в никуда, мне было очень больно. Это была моя личная боль.
Я разлюбила «Комсомольскую правду» после того, как она стала на пустом месте нападать на БАМ. С той поры я ее перестала читать. Перестала и все.
Знаете, когда я встречала артистов, то всегда им рассказывала о БАМе, его истории и о его людях. Никогда не забуду, был такой певец Александр Протопопов, он приехал в Тынду и должен был выступать перед каменщиками, которые строили библиотеку.
Только мы приехали, а им раствор привезли. Надо срочно кладку делать, иначе раствор пропадет. Они кладут кирпичи, а он поет. Они ему мастерками «хлопали». Стучали по ведрам мастерками. Руки-то заняты. Он плакал… Говорил, что лучших аплодисментов у него в жизни не было. Вот такой был БАМ, вот такие были его люди!
Про «осень» жизни…
А когда Евгений Евтушенко читал свою знаменитую поэму «Просека», люди не дышали. Мужики плакали, я сама видела. Там каждая строчка была про них. Помню, он выступал перед строителями Кодарского тоннеля. Начался дождь и не один человек не встал и не ушел. Сидели и слушали. Золото были, а не люди.
Пусть долго, долго длится моя осень и как можно дольше не приближается моя зима.
Возраст? Мне мой возраст принимать нетрудно. Ведь каждый возраст по-своему прекрасен. Детство — прекрасно, взросление очень интересно, средний возраст — это осмысление.
А про мой сегодняшний возраст скажу так: пусть долго, долго длится моя осень и как можно дольше не приближается моя зима.
Чего хочется от жизни? Жить хочу полноценно. Просто жить и любить то, что ты любишь.
Не ной и не стони, а всегда задавай себе вопрос. А что ты сделал для того, чтобы было лучше?
Давайте эту жизнь начинать с себя. С порога нашего дома. Придержите дверь, пропустите женщину, научите ребенка помочь пожилому человеку. Посадите дерево, посадите, а не ломайте. И это уже не мало.
Из биографии
Валентина Ефимовна Пациора несколько десятилетий работала администратором в Амурской областной филармонии. Ее именем названа звезда в созвездии Лиры между Денебом и Вегой вблизи Млечного Пути.
С артистами Валентина Пациора проехала от Ванино Хабаровского края до Тайшета Иркутской области, от города Сковородино Амурской области до разъезда Лебединый в Якутии. Пациора была одним из организаторов легендарного фестиваля «Огни магистрали». Заслуженный работник культуры РФ. Умерла в Благовещенске 21 сентября 2022 года в возрасте 83 лет.
Любимое стихотворение Валентины Пациоры
«Последнее звено»
Владимир Гузий
Вот и всё. Замкнулось полотно.
И последний выложен портал.
«Золотое» светится звено.
Ты об этом десять лет мечтал.
И когда оркестр громом брызнет,
Ты поймешь, что в ливнях и в пыли
Лучшую дорогу нашей жизни
Мы с тобою вовремя нашли.
Нам бывало трудно много раз,
Но теперь спокойно оглянись:
Стройка обошлась бы и без нас,
Нам же без нее не обойтись.
И куда судьба нас не забросит,
В памяти останется всегда:
В утреннюю свежесть наших просек
Робкие заходят поезда.
Первый поезд начал свой разбег,
Он сюда шел медленно и долго.
На щеках колючий таял снег.
Я не плачу. Это только снег. И только.
Но, когда оркестр громом брызнет,
Я пойму, что в ливнях и пыли
Лучшую дорогу нашей жизни
Мы с тобою полностью прошли.
Возрастная категория материалов: 18+
Амурская правда
от 03.10.2022
Комментариев пока не было
Комментариев пока не было
Благовещенский сквер «Бабочка» стал финалистом международной премии для архитекторов и дизайнеров
...Вот, убедительное и совсем не лишнее подтверждение того, что писать о людях — самый правильный путь: не только о человеке, но и всём-всём получится при этом интересно и увлекательно рассказать.
— Nifashev Sergey