Александр Ярошенко
Татьяна Конюхова: «Артист — огнестрельное оружие»
Я люблю разговаривать со взрослыми артистами. Они знают, видели и помнят больше. Уже несколько лет Татьяна Конюхова не узнает единственного сына и внучку. Деменция. А я слушаю ее хрипловатый голос на диктофоне, и рука не поднимается выключить запись более чем десятилетней давности. Фантастически интересная жизнь. Судьба человека. Судьба артистки.
Татьяна Конюхова — гость в редакции «Амурской правды», а также фестиваля кино и театра «Амурская осень». Фото: «Амурская правда»
Помните, в картине «Москва слезам не верит» одна из ее героинь, провинциальных девчонок кричит голосом полным восторга: «Конюхова! Конюхова идет...» Режиссер очень удачно передал правдивый образ абсолютной кинозвезды того времени.
Татьяна Конюхова и была ею, настоящей звездой советского кино: ее героини — сильные духом комсомолки, мудрые и романтичные советские женщины. Она пережила все, включая феноменальную популярность и почти полное забвение.
Артистка из кишлака
Я и сейчас в ужасе просыпаюсь оттого, что мне снится сон: нужно выходить на сцену, а текст забыла! Сердце стучит в горле, холодная испарина, через пару минут начинаю соображать, что, слава Богу, это сон.
Я вообще артистка от природы и очень азартный человек. Очень! Помню, однажды на теплоходе на открытой палубе парохода пела два часа на холодном пронизывающем ветру, перешибая весь шум двигателей... Мне сказали: «Таня, давай!..» Ну Таня и дала… Перепела весь советский репертуар. Утром проснулась, а голоса нет. Рот открываю, и рыбье молчанье вместо голоса. Фониаторы Большого театра месяц со мной возились, а мне запретили произносить даже один звук.
У меня вообще организм очень восстановимый. Что бы ни случилось, я быстро восстанавливаюсь. Как ящерица.
Знаешь, когда приходит старость? Когда начинаешь детство вспоминать все чаще и чаще.
Мое детство прошло в Узбекистане, и сегодня часто вспоминаю эти яркие халаты, зимой и летом разным цветом, в которых ходили узбеки. Они — люди, просто потрясающие, душевно теплые, совершенно бесхитростные — делились последней лепешкой.
Я очень хорошо помню, как пошла в школу в узбекском кишлаке, мне было лет пять. Подходило первое сентября, и соседки-узбечки прибегали к моей русской маме с одной и той же просьбой — научить их завязывать банты на головах у своих дочек.
Знаешь, когда приходит старость? Когда начинаешь детство вспоминать все чаще и чаще.
Я решила втихаря от всех тоже в школу идти. В маленький чемоданчик положила кусок кирпича для веса и, едва дождавшись рассвета, вышмыгнула из дома. Мама пошла доить корову, а я следом за ней — и по тротуарчику в сторону школы.
Навстречу мне люди шли на завод, на утреннюю смену, и смотрели на меня с полным недоумением. Я шла гордая, задрав нос от величия. С кирпичом в чемоданчике. Вот тогда, думаю, во мне и начинала зарождаться артистка. Потом, в школе, на бессчетных утренниках ни одна снежинка или царевна не обходилась без участия Таньки Конюховой.
Помню, папа играл на гитаре, а я отплясывала так, что мама кричала: «Юра, прекрати, у нее посинели губы!» Фильм «Цирк» смотрела 21 раз, знала его наизусть. Потом, спустя годы цитировала его Исааку Дунаевскому, он был в шоке. Это все к тому, что артисткой нужно родиться. Кстати, как и журналистом. Я в этом убеждена. Можно, конечно, и зайца научить играть на барабане. Но надо ли?
«Артистка хренова, недоучка и второгодница»
Мне повезло: будучи второкурсницей ВГИКа, я была утверждена на главную роль в картине «Майская ночь». Мой первый режиссер Александр Роу — дядька добрый и очень хороший. Я, неопытная девочка, не могла даже озвучить свою роль, не попадала в смыкание, и режиссер принял решение, что озвучивать будет другая артистка. После истерики я написала заявление на имя ректора с просьбой оставить меня на второй год. Это единственный случай в истории ВГИКа, клятву даю!
Картина «Майская ночь» стала очень популярной, мои портреты висели в центре Москвы, а я, артистка хренова, недоучка и второгодница...
На третьем курсе мой экспресс в кино понесся без остановки, за год снималась в трех-четырех картинах. И так без выдоха жила 13 лет.
Одного не могу себе простить — что отказалась от предложения сниматься в главной роли в картине «Летят журавли», режиссер Колотозов звал. Он мне потом говорил, что первый раз видел такую идиотку, которая отказалась от главной роли. Но я была приглашена в фильм «Хождение по мукам», слово дала режиссеру Лукову, что буду у него сниматься. Правда, он потом меня не взял. Веришь, жизнь с той поры прошла, а я его до сих пор простить не могу. Не могу!
Картина «Майская ночь» стала очень популярной, мои портреты висели в центре Москвы, а я, артистка хренова, недоучка и второгодница...
Хотя к ролям я не завистливая. Меня Рязанов звал в «Карнавальную ночь». Я же ему и сказала про Люсю Гурченко, говорю, у нас девочка ходит по ВГИКу, просто блестящая артистка, великолепно играет на аккордеоне и на гитаре. Тоненькая, артистичная — это то, что тебе нужно. Я очень горда, что он все-таки Люсю заметил!
Ведь до Гурченко Рязанов отснял уже 500 метров пленки, у него играла хорошенькая девочка, но из самодеятельности. Пырьев остановил съемку «Карнавальной ночи», он сказал: «Эрик, ты что, Голливуд хочешь делать? Снимай советскую картину…»
Веришь, но у меня внутри сидел какой-то бес, я не хотела быть похожей ни на кого. Все искала какие-то новые пути и ходы.
Наш курс ВГИКовский получился какой-то трагический. Изольда Извицкая спилась. После ее триумфа в картине «Сорок первый» ее, красотку, киноначальники стали таскать по всем банкетам как украшение стола. А женский алкоголизм — вещь коварная. Когда у нее уже разваливалась печень, ее бросил муж и ушел к какой-то буфетчице.
Руфина Нифонтова погибла страшной смертью — фактически сварилась в кипятке в собственной ванной накануне долгожданной премьеры в театре. Она же годами без ролей сидела. А люди думали, что она звезда и примадонна.
Меня в молодости всегда пугала популярность и узнаваемость. Моя знаменитая летящая походка родом оттуда. По улице пройти было просто невозможно: со всех сторон неслось «Конюхова, Конюхова...» Главным для меня было ни с кем не встретиться глазами. Я ведь видела уже сломанные актерские судьбы. Сегодня ты на коне, а завтра под ногами. Тогда от одной заметки в газете жизнь могла рухнуть.
Аллочка Ларионова красоты была неземной. После картины «Анна на шее» ей вообще проходу не давали. Из квартиры выйти было нельзя. Но что-то кому-то не так сказала, и потом такой грязью облили в прессе. В итоге у нее судьба актерская сложилась неудачно. Ничего доброго и не сыграла. Счастье, что Колька Рыбников любил ее безумно, так что хоть в семейной жизни она была не просто любима, а обожаема.
Сегодня ты на коне, а завтра под ногами. Тогда от одной заметки в газете жизнь могла рухнуть.
Вот поэтому я боялась даже взглядом с кем-то незнакомым встретиться. Я тогда была узнаваемая, и меня везде приглашали. Я этой узнаваемостью тяготилась и все время что-нибудь над собой вытворяла, меняла прически, волосы перекрашивала. Однажды приехала к родителям, звоню в дверь, мама открывает и спрашивает: «Вам кого?..» У меня аж слезы брызнули от обиды: «Мама! Ты что, меня не узнаешь?»
Это я так спасалась от славы.
«Прошу слова. Таня Конюхова»
Татьяна Конюхова на открытии фестиваля кино и театра «Амурская осень» в Благовещенске. Фото: «Амурская правда»
Время моей молодости было очень непростое. Помню все эти пленумы, на которых душили Беллу Ахмадулину и Женю Евтушенко. Я сидела в полном недоумении от всего происходящего. Не выдержала за Беллу, сцепилась с каким-то аппаратчиком по фамилии Ильичев. «Вы соловья душите», — говорила я ему в лицо. Удивительно, но пронесло…
У меня внутри был протест против всего того, что происходило тогда на всех этих пленумах. Я же читала стихи Ахмадулиной и Евтушенко и понимала их гениальность. В партию не хотела вступать, но уговорили. Помню, на одном из пленумов даже выступила с пламенной речью, которую закончила словами: «За работу, товарищи!» На второй день эту фразу повторил Хрущев. Это было! Не вру ни слова. Дух противоречий меня часто терзал. На всех партийных заседаниях, когда седые головы мэтров советского искусства часто склонялись вниз, я могла запросто написать записку в президиум: «Прошу слова. Таня Конюхова».
Время моей молодости было очень непростое. Помню все эти пленумы, на которых душили Беллу Ахмадулину и Женю Евтушенко.
Запросто могла возразить секретарю ЦК, что артист — это не карандаш в ваших руках, артист — это огнестрельное оружие. В партию вступила по одной простой причине: потому что верила, что слово коммуниста весомей. Тогда ведь так и было…
Да, я была членом комитета по Ленинским премиям и не стыжусь этого по одной простой причине. Я никогда не была подлой и мелочной.
Нужно ли состоявшимся артисткам детей рожать? Я вышла замуж за мастера спорта СССР Владимира Кузнецова, когда мне было уже 30. Он был ослепительный красавец почти двухметрового роста с фигурой греческого бога. Бабы мне завидовали страшно. Он такой красавец, на которого вся женская половина Москвы оглядывалась, а у меня это был уже третий брак.
В партию вступила по одной простой причине: потому что верила, что слово коммуниста весомей. Тогда ведь так и было…
Каких только гадостей вслед нам не говорили. Рожать или не рожать — никогда такого вопроса в моей жизни не было. Я очнулась: мне тридцать лет, и я беременна. Родила сына. Из съемок и киноэкспедиций не вылезала, но никогда никакая домработница не переступала порог моего дома. Все успевала. Конечно, ребенку нужна мама, а не артистка. Мое счастье в том, что мой сын меня всегда понимал. У других актрис, фамилии называть не хочу, все было в этом плане трагичней. Мы с моим сынком многое что пережили, у него было очень сложное неврологическое заболевание. Победили.
«Петр Тодоровский был в моем плену»
Романы мои? Конечно, были. Режиссер Петр Тодоровский был в моем плену. Он влюбился в меня, привез маму в Москву, чтобы меня показать.
«Петя, ты что спятил? — сказала я ему. — Я хочу быть артисткой». И его мама уехала не солоно хлебавши. Он был старше меня, фронтовик, ему, конечно, семью хотелось. Я не была готова к этому тогда.
Одного своего возлюбленного уступила своей подруге. Она так была в него влюблена, что хотела повеситься. Они счастливы по сей день, и мы дружим семьями. В жизни чего только не бывает.
Романы мои? Конечно, были. Режиссер Петр Тодоровский был в моем плену.
Первому своему мужу дала отставку только потому, что без предупреждения приехал ко мне на съемки. Меня проверять. Это меня страшно унизило. Я открыла дверь гостиничного номера, впустила его. Открыла все шкафы и тумбочки, попросила его везде заглянуть. И выставила вон. И не жалела об этом ни одной минуты.
Был у меня еще роман. Страстный, бездумный, просто гормональный какой-то. Он — простой микрофонщик на картине, а я — главная героиня. Помню, он только до меня пальцем дотронется, меня током било. Я чуть в обморок не падала.
Страсть была безумная просто. Мы набрасывались друг на дружку, как дикие звери. Беременела я от него без конца. Прости, Господи, за мои аборты. Знаю, что грешница страшная, но это тоже было. И то, что я родила ребенка после этого — чудо. Страсть закончилась в одну секунду. Я пришла из очередной больницы, а он лежит на кровати и ест вкусную еду. Спокойный такой. На меня ноль внимания. Все! Как отрезало.
Через несколько дней он пошел меня провожать на поезд. Стоим на перроне, я думаю: «Скорей бы поезд…» Вот так все и закончилось.
Прости, Господи, за мои аборты. Знаю, что грешница страшная, но это тоже было. И то, что я родила ребенка после этого — чудо.
Когда на «Мосфильм» возвращались киноэкспедиции, то сплетням и разговорам о том, у кого и с кем приключился какой роман, не было конца и края. Думаю, что мои кости мыли часто…
С Олегом Стриженовым тоже нас страсть скрутила. Своим родителям меня представил как жену. Он был потрясающей мужской красоты. Но характер — не приведи господь. А когда я узнала, что его жена беременна, это меня отрезвило в секунду. Потом, не секрет, что Олег пил запоями. Бросил меня он, но я не страдала от этого. Это было как избавление. Просто камень с плеч слетел. Почему я не спилась? Бог хранил. Я тоже выпивала крепко и курила, как паровоз.
«В кошельке копейки. В душе ужас»
Знаешь, что во мне сидит самой больной занозой в душе? Смесь обиды и боли. То, что мой любимый папочка покончил жизнь самоубийством. Его съедал рак, и он не мог позволить себе стать беспомощным. Последний жест его был — он подал маме пальто, когда она собиралась в магазин. Она ушла, а он, «ворошиловский стрелок», взял в руки ружье и…
Прошли десятилетия с той поры, а мне очень больно, что он так сделал. До конца моих дней осталась рана и чувство вины. Неисправимой.
С Олегом Стриженовым тоже нас страсть скрутила. Своим родителям меня представил как жену. Он был потрясающей мужской красоты. Но характер — не приведи господь.
Ты знаешь, за минуту до того, как нажал на курок, я почувствовала тот выстрел! Мы сидели, разговаривали с мужем. И вдруг у меня ни с того ни с сего кольнуло сердце, как иглой его прокололи. Я вскрикнула от боли. Потом отпустило. Через пару часов раздался телефонный звонок, сказали, что не стало отца. Я потом сопоставила время. Все совпало до секунды.
Мы зачастую легкомысленны и эгоистичны к чужой смерти. Помню, хоронили одного актера, и на поминках все приходили к одному выводу, что он прожил большую жизнь — целых 78 лет. Играл в академическом театре. Хорошо, дескать, пожил. Встала одна актриса и сказала: «Ну какую ерунду вы говорите. Он же всего 78 раз встретил весну…» Я теперь часто вспоминаю ее слова. Расставаться со всем этим очень трудно. С вёснами и зимами. С жизнью. Такой прекрасной и такой короткой.
Я не задумываюсь, будет ли у меня 81 весна или 82… Не хочу об этом думать. Просто живу и все. Я знаю, что после этой жизни нет продолжения. Как это ни страшно, но нет. Я там была. У меня случилась клиническая смерть, и когда врачи меня вернули с того света, я сказала: «Ничего там нет...»
Циолковский сказал: «Вы, что, думаете, что облака — это влага? Это души людей...» Он гений был. Но думаю, что ошибался.
Я абсолютно советский человек. И осталась им. Я жила, как все, и видела жизнь такой, какой она есть. Без прикрас и иллюзий. Моего отца репрессировали, и он приехал домой из лагеря полуживой, в струпьях экземы. Но я никогда не жила в тюрьме. А сегодня так пишут, как будто мы все в тюрьме жили…
Нашей семье всегда было достаточно того, что мы имели. Мне стало страшно после распада Союза. В одночасье осталась без работы с копеечной пенсией. Помню, стояла в магазине и судорожно решала: одну мне сосиску купить или две. В кошельке копейки. В душе ужас. Такое чувство, что меня несколько раз перевернули. Стали убивать в нас чувство достоинства. Гордость за Родину, все патриотические чувства. Эти чувства были естественным нашим существованием, ничего не было искусственного.
Циолковский сказал: «Вы, что, думаете, что облака — это влага? Это души людей...» Он гений был. Но думаю, что ошибался.
От той нищеты меня спасла моя подруга Лариска Лужина. Пришла в гости, мы с ней поплакались друг дружке на жизнь. И Лариса предложила мне преподавать детям богатых родителей актерское мастерство. Я согласилась. Ездила на трех маршрутках, с пересадками. Зарабатывала какие-то деньжонки и была счастлива от того, что видела счастливые глаза детей.
Я всегда себя вела свободно, и для меня никаких запретов не было. Были запреты внутренние: обидеть человека, не поделиться с человеком, не помочь человеку в беде. А в радости я радовалась за человека еще больше, чем он сам. Сколько выбила телефонов, квартир, путевок в санатории — никогда не считала. И даже не помню. Могла — помогала. Вот и все.
Мне часто приписывали какую-то гордыню. Думали, что я вся такая «звезда». Однажды приехали за границу с актером Иваном Лапиковым. Устроились в гостиницу, я быстро сделала бутерброды, чаек вскипятила, позвала его к себе в номер. Мы с ним по рюмке выпили, разговорились, и он мне говорит: «Тань, а многие считают вас высокомерной особой...» Меня это всегда очень ранило — то, что я произвожу впечатление высокомерной. Я иногда ухожу в себя, замыкаюсь. Такое состояние бывает. Но высокомерие — Боже сохрани! Никогда не разрушу настроение компании. Никогда. Пусть переругаются все, но без меня.
«Иголок в кожу не хочу»
Артист — это не профессия. Это натура. Это нутро и характер. Я из артистов неузнаваемых. Пик популярности в молодости — не в счет.
Есть артисты: сыграет одну роль, и его знает вся страна. Я сыграла сотню ролей, но сегодня мало кто узнает. Бывает, прилетишь в какой-нибудь город, а в аэропорту встречающие спрашивают: «А Зинаида Кириенко прилетела?» или «А Светлана Светличная будет?»
Вот это немножко обижает. Потом, после выступления, журналисты бегут ко мне. «Татьяна Георгиевна, дайте интервью, мы вас сразу не разглядели» Не дам никогда! Вы же меня в упор не видели. Думаю, почему вы такие нелюбопытные. Узкие. У вас сегодня же есть интернет, информации — море, а вам ничего не интересно. Я из узбекского кишлака пришла в эту жизнь и стала человеком.
Через общение, через самообразование всего добилась. Ну, может, маленько через талант. Еще очень важен труд.
Артист — это не профессия. Это натура. Это нутро и характер. Я из артистов неузнаваемых. Пик популярности в молодости — не в счет.
В мои годы я с температурой 38 просидела съемочный день в бассейне с холодной водой. Но такая роль была роскошная — играла старую психопатку, которая ныряет с аквалангом. Материал просто дивный. Как отказаться?! После этого страшно заболела, казалось, что все тело грызли крысы, в больнице провалялась месяц. Еле выкарабкалась. Мой сын меня даже не ругал за это. Слишком хорошо меня знает. Просто смотрел укоризненно и все.
Я и сегодня могу держать любой зал, любую аудиторию. Всегда любила читать стихи, прозу. Не люблю халтурить, рассказывая байки из актерской жизни, хотя знаю их миллион. Фрагменты из фильмов показывать и часами вспоминать о былых съемках тоже особо не люблю. Это не труд. Вопросы из зала типа, а кто был ваш муж, тоже никогда не жаловала. Моя кровать стоит в спальне, а не на площади…Это ты вот меня как-то выпотрошил всю…
Сегодня моя шкура стала пробиваема. Ненавижу, когда в зале сидят артисты, или в кулисах стоят и смотрят, как ты работаешь. Я их энергетику чувствую, как иголки в кожу. Поэтому юбилейных торжеств и вечеров не хочу. Зачем мне иголки в кожу?
Справка АП
Татьяна Конюхова родилась 12 ноября 1931 года. В 1949-м в числе 15 счастливчиков была принята во ВГИК. В тот год в институт кинематографии поступало 800 человек.
В кино снимается с 1952 года. В ее творческом багаже более ста ролей. Играла в картинах: «Женитьба Бальзаминова», «Разные судьбы», «Карьера Димы Горина», «Олеко Дундич». Народная артистка России.
Ее любимой поэт — Марина Цветаева. Любимый артист — Марк Бернес. Из актрис лавры первенства отдает Татьяне Дорониной.
Преподавала в Московской академии культуры актерское мастерство. Сейчас тяжело больна.
Возрастная категория материалов: 18+
Амурская правда
от 20.03.2023
Комментариев пока не было
Комментариев пока не было
Благовещенский сквер «Бабочка» стал финалистом международной премии для архитекторов и дизайнеров
Мне стало страшно после распада Союза. В одночасье осталась без работы с копеечной пенсией. Помню, стояла в магазине и судорожно решала: одну мне сосиску купить или две. В кошельке копейки. В душе ужас. Такое чувство, что меня несколько раз перевернули. Стали убивать в нас чувство достоинства. Гордость за Родину, все патриотические чувства. Эти чувства были естественным нашим существованием, ничего не было искусственного.
ПУБЛИЦИСТИКА — ИСКРЕННЯЯ, ЧЕСТНАЯ, ГОРЬКАЯ...
— Nifashev Sergey