Александр Ярошенко
Вера и война
«В боях за Родину, постоянно рискуя собственной жизнью, вынесла с поля боя сотни раненых солдат и офицеров» — это строчка из наградного листа фронтового санинструктора Веры Дмитриевой (Лешенок).
Ее судьба — готовый сценарий для фильма. Веру подростком фашисты выводили на расстрел, она уже простилась с жизнью, но чудом осталась жива. Лютой от мороза зимой 1942 года копала противотанковые рвы. Затем добровольцем ушла на фронт, без единой царапины дошла до Берлина. В мае 1945 года размашисто расписалась на стене поверженного Рейхстага.
В августе этого года бывшая фронтовая санитарка отметит свой вековой юбилей.
Вера Лешенок — одна из 66 фронтовиков, проживающих сегодня в России Фото: Владимир Межов
Война без слез
Худенькая, почти невесомая, с тонким почти девичьим голосом, Вера Владимировна Лешенок утонула в просторном кресле. На ней парадный пиджак с ровными рядами наград. Да каких! Два ордена «Красной Звезды», медали «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», святая солдатская награда медаль «За отвагу».
— Пиджак тяжелый, я его раз году надеваю — 9 мая. Сегодня ради вас надела, дочка попросила, — сказала Вера Владимировна.
Фото: Владимир Межов
О войне она вспоминает скупо, через большие паузы. Видно, что это ей дается непросто.
— Я плакала на войне единственный раз. Подползла к раненому бойцу, ему миной коленную чашечку вырвало. Только жгут наложила, слышу, мина свистит. Я на ему грудь легла, закрыла его собой. Вдруг он, бедненький, дернулся подо мной, прошептал: «Ой, опять...» — и затих. Смотрю, а у него из правого бока кровь фонтаном хлещет. Осколок попал ему прямо в печень, в трех сантиметрах от меня. Вытащила из кармана гимнастерки его красноармейскую книжку, читаю, а там семеро детей записано. Как представила эту «лесенку», которая не дождется папку, и у меня слезы градом из глаз потекли. Тот солдат был из Красноярского края, на всю жизнь запомнила, — тихо говорит Вера Владимировна.
Она родилась в последний летний день 1923 года в селе Озерки Тульской области. Мечтала выучиться на врача. 30 мая 1935 года от заражения крови умер ее отец, и в тот же день сгорела их хата.
— Мама с тремя детьми осталась без крыши над головой. Как мы жили — вспоминать страшно, — вздыхает собеседница.
Расстрел заменили высылкой. Все деревню выгнали жить в чистое поле за 50 километров от родной околицы.
7 ноября 1941 года их село оккупировали немецкие войска. Полтора месяца, прожитые «под немцами», она запомнила на всю жизнь.
Однажды деревенский подросток перерубил лопатой вражеский телефонный провод. «В наказание» за эту диверсию всю деревню Озерки погнали на расстрел.
— Старух, которые ходить не могли, и тех волоком тащили. Крик стоял страшный, люди прощались с жизнью и друг с другом, — на этих словах Вера Владимировна замолкает.
Всех спас старый дед, который в Первую мировую войну четыре года пробыл в немецком плену и сносно говорил на немецком. Он чудом уговорил фашистов не убивать людей за поступок одного мальчишки.
Расстрел заменили высылкой. Все деревню выгнали жить в чистое поле за 50 километров от родной околицы.
Всю зиму 1942 года Вера работала в трудармии: киркой и лопатой рыла широкие противотанковые рвы, которые часто останавливали неповоротливые немецкие «Тигры».
А в июне того же года она ушла добровольцем на фронт. Вернее, ушли вчетвером — с подружками-одноклассницами…
«Забывали, что мы девчата»
Фото: Владимир Межов
Веру, с детства мечтавшую о медицине, определили в санроту 82-го стрелкового полка 33-й Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии.
Она до сих пор помнит имена врачей, научивших ее азам военно-полевой медицины: Тамара Михайловна Крылова и Михаил Митрофанович Полковников.
— В сумке саниструктора только кровоостанавливающие жгуты и бинты. Никаких лекарств и обезболивающих у нас тогда не было, — вспоминает Вера Владимировна.
Главная задача была подползти к раненому, остановить кровь, перевязать рану и на плащ-палатке дотащить его до своих позиций.
Она махнула рукой: «Какая любовь!? Забывали, что мы девчата. В ватниках всю зиму ходили, в бане месяцами не мылись. Нас вши съедали».
В Прибалтике она шла по лесной дороге с двумя разведчиками. Помнит, что разговаривали, шутили. Вдруг страшный грохот. В парня, который шел рядом с ней, прилетела мина.
Вера очнулась в кювете. Сколько там она пролежала, не помнит. Встала, навстречу ей, качаясь, шел один из разведчиков.
— «А где Онежко?» — спрашивает он меня. «Не знаю», — отвечаю и чувствую, что у меня лицо испачкано, — вспоминает фронтовичка. — Рукой провела, вижу — на ладошке фрагменты кишок. Это все, что осталось от веселого парня по фамилии Онежко.
Я ее спрашиваю, а было ли в том аду место для любви, для чувств? Ведь на дворе ее жизни стояла молодость.
Она махнула рукой: «Какая любовь!? Забывали, что мы девчата. В ватниках всю зиму ходили, в бане месяцами не мылись. Нас вши съедали. Бывало, придет пополнение в наш полк, и через неделю солдаты спрашивают про меня: «А что это наш санинструктор на девчонку похож?..» Война…
«Цыганочка» у Рейхстага
9 мая 1945 года два часа стояла в очереди у Рейхстага, чтобы оставить автограф на его поверженной стене. Фото: Владимир Межов
Ее полк брал Берлин. Бои за него были особенно яростными.
— Но наших солдат было уже не остановить, подминали фрица еще как, — говорит Вера Лешенок. В мае 1945 года в Берлине не было ни одного клочка земли, который бы не простреливался. Вера вместе с боевой подругой ползала от одного раненого к другому под свинцовым огнем. Оказывали медицинскую помощь. В девчонке весу было 43 килограмма, а таскала на себе тяжелых раненых мужиков.
— Часа два поспим мертвым сном, и уже счастье, — замечает Вера Владимировна.
Вспоминает, как 9 мая 1945 года два часа стояла в очереди у Рейхстага, чтобы оставить автограф на его поверженной стене.
Время не стерло безжалостным ластиком День Победы. Она его помнит до мельчайших подробностей.
Вдруг наступила звенящая тишина. Затем кто-то крикнул: «Победа!» Прошло несколько минут, и в небо стали палить из автоматов. Кричали от радости, обнимали друг друга. Откуда ни возьмись, появилась гармошка, заиграла «Цыганочку». В тот день Вера переплясала многих.
Вспоминает, как 9 мая 1945 года два часа стояла в очереди у Рейхстага, чтобы оставить автограф на его поверженной стене.
Когда подошла ее очередь, мрачные стены уже были исписаны. Тогда ее подхватил рослый красноармеец. Девчонка залезла ему на плечи и куском мела вывела: «Вера Дмитриева, село Озёрки». (Дмитриева — ее девичья фамилия. — Прим. авт.).
82-й полк стоял в Берлине до самой осени 1945 года. Сегодня жизнь фронтового инструктора подходит в 100 годам, а память так и не отпустила еще один трагический случай того страшного времени.
Воспоминания о войне даются ветерану непросто. Фото: Владимир Межов
Первое мирное лето 1945 года: послепобедный, зализывающий раны войны Берлин. Вера с подружкой спешили на соревнования по легкой атлетике, которые проводило командование советских войск.
Пустая улица, впереди немка катила коляску с младенцем. Из-за поворота вылетел мотоцикл. Испуганная фрау стала хаотично метаться с коляской по дороге, мотоциклист резко взял влево и на полном ходу врезался в дерево.
— Помню, это был красивый чернявый парень. Он умирал на наших глазах, перед смертью улыбнулся и сказал: «Будем жить». После этих слов перестал дышать, — тихо говорит Вера Владимировна.
Потом она узнала, что это был бесстрашный командир танковой роты, который не раз выводил свой танк из лап смерти. Прошел всю войну. И вот такая мирная смерть была ему уготована…
Победила всё
Фото: Владимир Межов
Вера Владимировна приехала в амурский город Свободный в 1951 году. Говорит, что здесь была сытая жизнь, а на ее родной тульской земле, разоренной войной, свирепствовал голод.
Здесь она окончила курсы бухгалтеров, вышла замуж. Родила двоих детей.
— Мама всю жизнь проработала бухгалтером. Она и сейчас в уме прекрасно считает. Все удивляется, как цены растут, — говорит ее дочь Людмила Анатольевна.
Полтора года назад рядовая Великой Победы сломала шейку бедра. Коварный перелом, после которого большинство стариков уже не встают.
Победила и здесь.
— Оперируй, я выдержу, — сказала она хирургу городской больницы. Перенесла общий наркоз и кровавую операцию. Встала на ноги.
Смеясь, замечает, что только недавно осознала, что ей почти сто лет.
— Я все себя молодой считала, думала, мне лет девяносто, — машет рукой Вера Лешенок.
У нее сегодня одна мечта — дожить до 31 августа и собрать всю родню за праздничным столом столетнего юбилея.
На традиционный вопрос о секретах долголетия фронтовичка ответила:
— Я всегда была хладнокровной. Всегда старалась не расстраиваться по поводу жизненных неурядиц. Все надо стойко переносить, от наших причитаний ничего не изменится.
Характер часто бывает синонимом судьбы. Уходя, я поцеловал ее худые, с синими реками вен руки. Руки обыкновенного земного ангела.
***
***
Фото: Владимир Межов
Справка АП
Фото: Владимир Межов
По данным статистики, на конец марта 2023 года в России проживало всего 66 тысяч фронтовиков.
Из Героев Советского Союза в живых остался только 100-летний Борис Васильевич Кравцов, бывший министр юстиции СССР.
В городе Сочи живет участник войны Павел Сюткин 1922 года рождения, который в 2008 году был удостоен звания Героя России.
Павла Павловича в годы войны дважды представляли к званию Героя СССР. Но из-за ошибок в наградных документах золотая звезда Героя нашла его спустя 63 года после окончания Великой Отечественной.
В Таганроге проживает Василий Иванович Добрица 1925 года рождения, последний из ныне живущих полных кавалеров ордена боевой Славы.
Возрастная категория материалов: 18+
Амурская правда
от 10.05.2023
Комментариев пока не было
Комментариев пока не было
Благовещенский сквер «Бабочка» стал финалистом международной премии для архитекторов и дизайнеров
Александру Ярошенко.
Обратил внимание, как Вы сочетаете повествование и прямую речь. Получилось хорошо, естественно. И это очень важное умение, когда ничего не выпирает, не отскакивает, а плавно дополняет. Повествование обретает особую динамику. Кто-то, возможно, и не заметит этого «технического приёма»...
Ну, и без «блица» опять обошлось. Наверное, к лучшему?
И последнее. Вы, Александр, пишете о людях. И это самый правильный путь! Всё-всё и обо всём «через людей», их судьбы сказать можно!
А если, мне рассказать о моих родных, прошедших войну? Абсолютно сюжетные эпизоды! В комментариях к Вашему материалу? Как это будет воспринято?
— Nifashev Sergey