Евгений Стычкин: «Чтобы нравиться барышням, надо играть злодеев!»

ЗЛОДЕЙ

— Евгений, как мы знаем, планируется снимать продолжение сериала. Вы уже согласились принять участие в следующих сезонах?

— Честно скажу: мне об этом ничего пока не известно. Но если продюсеры захотят видеть меня во втором сезоне и там будет место для моего героя, я с удовольствием соглашусь.

— Вам интересно было играть персонажа советских времен, отрицательного героя 60‑х годов?

— Да, очень. Мне безумно нравится то время. Очень люблю про это читать, обожаю писателя Василия Аксенова. Мне кажется, что то время — невероятно крутое и интересное. Другое дело — что я бы, конечно, не хотел возврата в ту эпоху…

— Почему?

— Потому что в то же время она и очень страшная. Мы не можем даже себе представить то количество «подводных течений», ужасающих вещей, связанных с тоталитарной системой. Нищета, закрытость, безысходность… Да и проблем там было предостаточно. Но наша история — немного о другом…

— В фильмах, где вы снимались, у вас по большей части положительные герои. А каково вам было играть злодея? И кого вам больше нравится играть?

— Вы знаете, больше нравится играть, когда хорошая драматургия, когда тебе не хочется переписывать диалоги, когда тебя окружают прекрасные партнеры, когда тебе интересно, когда есть о чем говорить с режиссером… А злодей ты или хороший — не имеет большого значения… Но, с другой стороны, чтобы нравиться барышням, надо играть, конечно, злодеев!

— То есть вы считаете, что барышням больше нравятся отрицательные персонажи?

— Естественно! Кому интересны хорошие ребята? Я нравлюсь барышням исключительно, когда я плох!

— Что касается хороших сценариев — вы, видимо, как‑то решили для себя эту проблему?

— Я просто решил, что больше не буду сниматься в том, что мне не нравится. Если мне не нравится сценарий, если мне не интересно работать с этим режиссером. Я решил, что мне не заработать всех денег на свете. Но если я получу совсем немного, играя в театре и снимаясь в одном фильме в год, то мне этого все равно хватит, чтобы вся моя большая сложносочиненная семья была сыта. У нас небольшие запросы, а остальное может подождать. И вот буквально последние года полтора жизнь меня за это решение благодарит. У меня сейчас очень и очень много разных проектов, и все они безумно интересные. Но на данный момент я себе сделал паузу на полтора месяца — чтобы заняться собой и детьми, чтобы как‑то немного подышать, отдохнуть…

О КИНО

— В каких еще проектах вы заняты?

— Сейчас отсняли для канала ТНТ проект «Измены». Для Первого канала была четырехсерийная история «Москва  — Питер». Для телеканала НТВ — думаю, что уже смонтировали фильм «Игра-2» с моим участием. И на лето будет, видимо, два больших проекта.

— Не скажете какие?

— Пока нет. И это не из‑за каких‑то суеверий. Мы сейчас работаем в кино так, как это делают на Западе: мы связаны контрактами, условиями, договорами и так далее. И я не очень представляю, о чем я могу говорить, а о чем — нет. Иногда о чем‑то рассказываешь — а это, оказывается, тайна, и потом тебе скажут, что ты все испортил, теперь это никто не будет смотреть, потому что все теперь знают, что убийца — фотограф.

— А вообще вы суеверный человек? У актеров есть свои приметы: нельзя, например, сценарий ронять — как вы к этому относитесь?

— Я совершенно не суеверный. Нет ни одной приметы, которую бы соблюдал. Я не верю ни в актерские приметы, ни в общечеловеческие — поднимаю упавшие сценарии, перешагиваю через черных кошек… Что там еще нельзя делать? В общем, все это я постоянно нарушаю…

О ЛИЧНОМ 

— Вы сказали, что собираетесь отдохнуть. Как вы любите отдыхать? Будете с детьми в музеи ходить, в парки, в кино?

— Нужно получить за это время максимум разнообразной информации. Эмоциональной, например. Ходить в музеи, читать книги, смотреть кино, общаться. Потому что, когда ты работаешь, ты же делишься чем‑то, что ты накопил: какими‑то своими знаниями, умениями…

— Обычно жены могут ревновать к работе. Но у вас — «киношная» семья, ваша жена — актриса. А вот дети не ревнуют вас к работе?

— Как мне кажется, ревности у них нет — они относятся к моей работе с пониманием и уважением. Во всяком случае, мне хочется так думать. Может быть, они расстраиваются, что я не уделяю им достаточного внимания. Наверное, они хотели бы, чтобы я проводил с ними больше времени…

— А никто из них не собирается пойти по вашим стопам?

— Старшая дочь Соня (ей сейчас 19 лет. — Прим. автора) хотела в какой‑то момент — училась актерскому мастерству и до сих пор думает о том, чтобы найти себя в кино или в театре. Но сейчас она получает серьезное тележурналистское образование. Это было ее решение после наших долгих с ней разговоров. Она поняла, что сейчас так будет правильнее. А потом, думаю, разберется, хочет она быть артисткой или нет.

— А вам бы хотелось вместе с ней сыграть в фильме или в спектакле?

— Я сослагательное наклонение не очень люблю — как получится. Не будем загадывать.

— Вы строгий отец?

— В зависимости то того, во что я в этот момент играю. Мы же все равно все играем и в жизни какие‑то роли. Если я в этот момент играю в строгого отца, то я могу быть строгим.

— А за плохие оценки ругаете?

— Пытаюсь договариваться.

Я вообще демагог — много с детьми разговариваю.

— А в семейной жизни что для вас важно?

— Любовь, конечно.

— Вы советуетесь с супругой по поводу ролей? Смотрите фильмы друг друга, критикуете?

— Смотрим, критикуем и, конечно, я с ней советуюсь. Я не могу сказать, что для моего принятия решения чье бы то ни было мнение имеет большое значение. Но да, я советуюсь.

— А по какому поводу ссоритесь?

— Не скажу — это секрет.

— Каким вы себя представляете лет через двадцать?

— Не знаю. Сейчас все как‑то довольно быстро меняется. В том числе и мои желания, и представления о том, куда бы я хотел направить свои умения, свою жизнь. Поэтому я бы не загадывал так далеко…