О чем молчат останки: какие тайны хранят массовые захоронения в пригороде Благовещенска

16.07.2020, 07:00Спецпроекты

«Лучше закопай да картошку сади», — посоветовала Виталию Кваше чиновница мэрии Благовещенска, когда он пришел с заявлением о страшной находке. Не закопал, но за два года он не раз вспоминал эти слова. Бывший полицейский обнаружил у себя на дачном участке в пригороде амурской столицы останки семидесяти человек. В уцелевших черепах — пулевые отверстия. История прогремела в СМИ, следователи возбудили уголовное дело, но скоро закрыли: по заключению судмедэкспертов, останки пролежали в земле около 80 лет. Краеведы заявили, что погибшие — жертвы политических репрессий, бушевавших на Амуре в 1937—1938 годах.

Фото Центра по сохранению историко-культурного наследия (18+)

Спустя год извлеченные останки тихо перезахоронили на кладбище, однако большая часть осталась на участке. Они пролежали еще год — никто просто не знал, что с ними делать. Этим летом к раскопкам подключились археологи — они достали черепа и кости еще 153 человек. О чем свидетельствуют эти исторические находки и почему мы никогда не узнаем имена расстрелянных — в истории «Амурской правды».

«Не хотел на кладбище жить»

Район 16-й линии Благовещенска сегодня смело можно назвать местной Рублевкой. Вдоль дороги, по которой несколько десятилетий назад курсировали автобусы с дачниками или дефицитные «жигули», выстроились элитные двух- и трехэтажные коттеджи с высокими воротами, беседками и банями. Еще пятьдесят лет назад там были поля и пади, которые, как выясняется, хранят страшные тайны истории.

— Землю в районе 16-й линии начали выдавать в 60—70-х годах. Нарезали участки по 6 соток и распределяли между садовыми товариществами, — рассказывает коренной благовещенец, известный архитектор Валерий Покровский. — Мы тоже получили свой участок. Капитальное строительство было запрещено — разрешали только летние домики. Вот их и лепили кто как мог. С годами они старели, сгнивали. Когда пришла свободная торговля, землю начали продавать и застраивать коттеджами.

Бывший полицейский, а ныне предприниматель Виталий Кваша в 2013 году купил землю в тихом переулке популярного пригорода. На участке уже стоял старый садовый дом. Спустя пять лет новый хозяин решил сделать к нему пристройку.

Виталий Кваша у оврага, где были обнаружены останки погибших людей. Соседи сверху запретили археологам вести работы на их участке. Никто не сомневается, что и там лежат останки. Фото: Владимир Воропаев

— Летом начал расчищать площадку под строительство. Вот, на границе с соседским участком овраг, — показывает хозяин. — Склон почистили экскаватором, разровняли площадку под сваи. Осенью начал там копать. Вдруг — череп. Сначала не понял ничего, дальше копнул — второй, третий. И пошло-поехало. Понял, что-то серьезное, обратился в полицию. Жена сначала была в панике. А потом посидели, порассуждали и успокоились. Мы не хотели на кладбище жить. Кстати, все случилось 28 октября — за два дня до Дня памяти жертв политических репрессий.

Виталий Кваша мгновенно стал героем СМИ, на участке начали работу следователи, приезжали историки и археологи. С каждым днем останков становилось все больше. Часть передали в Бюро судмедэкспертизы, эксперты которого вынесли заключение — кости пролежали в земле около 80 лет. Уголовное дело закрыли, но что делать дальше с оставшимися останками, никто не знал.

— Мы долго ждали и поняли, что никому ничего не надо, — констатирует владелец трагического участка. — Мы выкопали останки 70 человек, все переложили в мешки. Я звонил в мэрию, просил, чтобы их забрали со двора. Кости уже начали собаки растаскивать, я ходил, собирал. Через несколько месяцев, после того, как сюжет показали по немецкому телевидению, приехал катафалк и все забрал. Но было понятно, что останков гораздо больше — кости торчали прямо из оврага. В прошлом году я устал ждать и решил забетонировать эту площадку. Только начал, и через несколько дней позвонили из мэрии и сказали, что в следующем году будут раскопки. Я приостановил. А ведь могли бы уже ничего не выкопать.

О чем говорят скелеты

Именно в тот момент — летом 2019 года — мэрия подключилась к неординарной ситуации. В городской администрации собрали рабочую группу по вопросу перезахоронения останков. Мэр Валентина Калита подчеркнула, что все работы по извлечению скелетов необходимо завершить в 2020-м. В числе приглашенных экспертов был директор Центра по сохранению историко-культурного наследия Амурской области Денис Волков.

Фото: Архив АП

— На заседании обсуждали, что и как правильно делать с останками. Мы высказали мнение, что оптимально — разобрать захоронение археологическим раскопом и, возможно, получить дополнительную информацию по каждому индивиду отдельно, — рассказывает Денис Волков. — Археологический метод позволяет получить максимально точный и полный объем информации, не имея никаких письменных источников, — всю информацию мы черпаем только из раскопок. В этой ситуации никаких данных о людях не было.

В июне 2020 года по договоренности с мэрией археологи Центра и волонтеры истфака БГПУ начали эксгумацию останков.

— До нас Виталий кости просто доставал из стены оврага, — отмечает Денис Волков. — Я сразу поставил задачу сделать зачистку: убрать всю растительность, корни, чтобы было понятно, что и куда уходит. Если честно, очень переживал и боялся, что все уйдет под соседний участок. На нем уже стоял дом, было понятно, что там копать не сможем. К тому же соседи сразу сказали, что против работ на их территории. Но когда все почистили, стали появляться первые останки, мы увидели отличие грунта — рыхлый и естественный. И поняли, что естественный, природный, овраг стоит на участке Виталия — и вся масса останков именно на его территории.

Фотографии раскопок предоставлены Центром по сохранению историко-культурного наследия Амурской области (18+)

По мнению археологов, 80 лет назад трупы людей скинули, забросали одеждой (судя по остаткам войлока — шинелями и фуфайками) и засыпали грунтом. Пласт костей, одежда, земля — это говорит о том, что всех погибших закопали одновременно. Через несколько лет место заросло травой.

— Под моим постом об этих раскопках люди писали в Instagram: вот, их бросили, как собак, под забор. Нет, таким способом, но их все-таки захоронили, — уверен директор Центра по сохранению историко-культурного наследия.

«Как падали в овраг, так и остались»

Изначально у экспертов была надежда, выражаясь археологическим языком, «разобрать каждого индивида». С верхними скелетами это практически получилось.

— Мы работали с антропологическими баннерами, — Денис Волков показывает фотоотчет с раскопок. — Смотрите, на баннере нарисован скелет, взят стандартный рост человека 175 сантиметров. Выкладывали останки и прикладывали к каждой обозначенной на баннере кости. Вот человек, его почти всего удалось забрать — на нем были резиновые калоши, надетые на валенки. Но вскоре мы поняли, что разобрать каждого не получится. Вот, лежат череп, спина, тазовые кости, а ноги уходят, согнуты под 90 градусов — это уже другой человек. Все скелеты вперемешку — как падали друг на друга, так и остались. Поэтому остальные останки приходилось забирать так называемым добором. В итоге мы посчитали людей по черепам — 153. Каждый упаковали в отдельный пакет. Остальной материал, по которому невозможно определить и посчитать людей, поместили в мешки — получилось 45 120-литровых мешков.

Археологи пришли к выводу: погибшим людям было от 25 до 70 лет. Большая часть — мужчины, однако были в братской могиле и женщины. Практически на всех черепах пулевые отверстия от нагана.

— Больше всего — в височной кости, есть в затылке, в лобной и несколько — сверху в макушке. Есть черепа без пулевых отверстий, но мы находили пули, застрявшие в костях позвоночника. Я думал, что стреляли в спину, но поговорил с ребятами-судмедэкспертами, они объяснили: скорее всего, стреляли в грудь, поэтому пуля застревала в позвоночнике, — продолжает Денис Волков. — До последнего мы считали, что трупы сюда привезли и закопали. Гильз не было — может, 1—2. Но когда дошли до высокого участка, видимо края оврага, на этом пятачке начали появляться гильзы: 100, потом еще 100. Всего 308 гильз. Скорее всего, это место расстрела, не думаю, что гильзы привезли и высыпали. Наган — это револьвер: зарядил барабан, отстрелял, высыпал гильзы, зарядил снова. Еще нашли одну острую пулю от винтовки.

Вместе с костями археологи и студенты извлекали обувь, пуговицы и личные вещи расстрелянных.

— Предметы достаточно интересные, — констатирует Денис Волков. — Очень много пуговиц, особенно деревянных. И ложки деревянные были, резной женский гребешок. Нашли нательный медный крестик, очень маленький. Думаю, человек его спрятал, потому что такие вещи в тюрьме сразу забирали. Ни шнурков, ни поясов не было — их у арестованных тоже отбирают. Но это опять же мои домыслы. Обувь хорошо сохранилась, семь мешков собрали: сапоги, кожаные ботфорты, ботинки и очень много валенок. Они изначально целые были, но потом приходилось их разрезать, потому что внутри...

— Песок?

— Нет, конечности — пальчики из валенок достать как-то надо было.

Студенты назвали даты трагедии

Среди найденных предметов были эмалированные кружки — именно благодаря им удалось установить более точную дату трагических событий.

— На дне двух кружек была маркировка — «Л.М.З.» и изображение серпа и молота. Студенты начали искать в интернете и выяснили, что такие кружки выпускал для армии Лысьвинский металлургический завод. Он начал работать в 1931 году, но до 1935 года у завода был другой логотип. А этот логотип с серпом и молотом появился с 15 февраля 1937 года — это еще одна дата, которая говорит о дате расстрела. Он не мог произойти раньше 1937 года, — уверен директор центра. — Удалось получить информацию по маркировкам некоторых гильз — ТПЗ 31. Это значит: Тульский патронный завод, 31 — год изготовления. То есть гильзы не могли попасть в город раньше этого года.

Археологи и студенты-волонтеры провели раскопки за две недели, после чего отсняли и задокументировали весь извлеченный материал. Позже мешки с останками забрали и перевезли на склад муниципального предприятия «Ритуальные услуги». После всех необходимых процедур их захоронят на городском кладбище на 17-м километре. Как и в прошлый раз — в деревянных гробах, тихо и без почестей. Как «Амурской правде» объяснили в мэрии областного центра, личности этих людей не установлены, потому утверждать, что в братской могиле находились именно политические репрессированные, а не уголовники, нельзя.

Уголовников не реабилитируют

Можно — уверен Леонид Журавлев. Больше 28 лет он работает секретарем комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв репрессий. В начале 90-х за эту работу его преследовали и увольняли: страшная правда о массовых репрессиях и расстрелах уходящей власти Советов была не нужна. Но Журавлев, который сам родился в спецпоселении и с рождения был признал врагом народа, не остановился.

«Трудно понять разумом и поверить, что среди всех видов социалистического соревнования в СССР были соревнования по расстрелу и направлению людей в лагеря», — говорит Леонид Журавлев. Фото: Андрей Ильинский

За эти годы работы с архивами ФСБ, МВД, прокуратуры, судов Леонид Матвеевич своей рукой восстановил имена 27 тысяч из 100 тысяч репрессированных, а затем реабилитированных амурчан. Их имена собраны в 11 томах Книги Памяти жертв политических репрессий Амурской области — подобных изданий в стране просто нет. В работе — 12-й том. «У меня нет праздников и выходных, я пишу, пишу, пишу, потому что надо много успеть», — говорит 84-летний краевед.

Он уверен: Виталий Кваша обнаружил останки жертв «большого террора» 1937—1938 годов, во время которого в Благовещенске были расстреляны тысячи политических репрессированных. Ни в чем не повинных людей, среди которых были крестьяне, рабочие, инженеры, учителя, врачи, повара, старатели, журналисты и актеры местного драмтеатра, массово судили по печально известной 58-й статье УК РФСР (измена Родине, шпионаж, терроризм, организация контрреволюционной деятельности, антисоветская агитация и другие). И большинство осужденных приговаривали к высшей мере наказания.

— Трупы вывозили в район 16-й линии, радиоцентра, Лазаретной Пади. Улица Нагорная и склоны конечной пятерки, где сейчас садовые участки, утыканы такими братскими могилами. Участок Виталия именно там. В те годы эти районы были удалены от Благовещенска, а сейчас начали активно застраиваться, потому страшные находки еще впереди, — не сомневается Леонид Журавлев. — Старожилы помнят, что кости находили при строительстве аптечных складов на Нагорной. У меня сохранилось письмо участника Великой Отечественной войны, который написал, что при вскрытии котлованов на Благовещенской ТЭЦ обнаружили останки людей. Подключились милиция, прокуратура, провели экспертизу, которая подтвердила, что люди были расстреляны в 30-х годах. Но в те годы все это замолчали, что сделали с останками, мне не известно.

На справедливые доводы оппонентов о том, что среди расстрелянных могли быть уголовники — воры и убийцы, — Журавлев парирует:

— Да, преступников в то время тоже расстреливали, но их никто не реабилитировал. А тысячи людей, которых расстреляли в 37—38-х годах, сегодня реабилитированы за отсутствием состава преступлений или отсутствием доказательств. Потому что дела массово фальсифицировались.

Принципиальный Леонид Журавлев добился, чтобы останки погибших извлекли и захоронили. Он единственный присутствовал на захоронении на кладбище на 17-м километре. Общественник уверен: погибшие достойны мемориала. Фото: Андрей Ильинский

С аргументами исследователя согласны в управлении ФСБ по Амурской области. В картотеке ведомства хранятся данные по 20 тысячам уголовных дел в отношении свыше 40 тысяч человек. По некоторым делам было сразу 200 осужденных, например по Зазейскому восстанию. Однако большая часть дел приходится именно на годы большого террора.

— У нас есть ряд документов, по которым видно, что люди были осуждены по общеуголовным статьям — они пересмотру не подлежат. Основная масса людей проходила по 58-й статье, — говорят сотрудники архива регионального УФСБ. — После того как в 1991 году вышел закон о реабилитации, началась массовая кампания по пересмотру дел. Органы прокуратуры и суды поднимали все материалы, выносили заключения и принимали решение о реабилитации. Все 20 тысяч дел пересмотрены, большинство осуждённых реабилитированы.

Расстрелы по графику

Однако ни тогда, ни сейчас родные и близкие не узнают, где похоронены их родственники. Списки расстрелянных уничтожались, места захоронений скрывались. В документах осужденных были только приговор и дата его исполнения.

— После того как Виталий нашел останки, ко мне начали обращаться люди. Пришли две женщины — внучка и правнучка погибшего в 30-е годы мужчины. Говорят: «Мы думаем, что его останки именно там, мы верим». Я им сказал: «Милые мои, я вас понимаю — очень хочется верить». И привел данные по расстрелам в Благовещенске. Вот, смотрите… — Леонид Матвеевич протягивает альбомный лист с написанными от руки месяцами и цифрами и читает: — В марте 1938 года расстрелы проводились: 2, 8, 16, 17, 23, 26, 27, 29, 30 и 31 марта. Может быть, в этом месяце случайно было столько расстрелов? Может, так совпало? Нет, смотрите апрель: 1, 2, 7, 12, 22 и 26, 27, 29 и 30. Но самым расстрельным месяцем был май. Просто даты назову не по порядку: 27, 21, 28, 15, 14, 20, 11, 3, 26, 16, 2, 13, 9, 10, 12 мая. Тройка НКВД приговаривала к высшей мере наказания по 300, 400, 700 человек в день. Расстреливали в течение трех—пяти дней, а ночами грузили в машины или на лошадей и вывозили за город. Народ про это не знал, иначе встал бы на дыбы.

Автор Книги Памяти жертв политических репрессий уверен: людей не расстреливали за городом — смертный приговор приводили в действие в тюрьмах.

— Я разговаривал с ветеранами госбезопасности — в тех местах были стрельбища, но людей там не стреляли. Все это проходило в тюрьмах, — рассказывает он страшные подробности. — Вечером осужденного якобы вызывали к следователю, он шел вместе с сопровождающим. Его заводили в специальную расстрельную комнату: со стороны подходил человек с пистолетом, ставил его к виску и нажимал на курок. Его уносили, тут же команда все убирала, мыла, зачищала. И шел следующий, следующий, следующий… Это был смертельный конвейер.

Запуганные массовыми арестами семьи не подозревали, что произошло с их близкими: им никто не сообщал.

— У меня хранится письмо в КГБ от женщины. Она пишет: «Где же мой муж, он был честный трудяга, у нас остались дети, мы не верим, что он был врагом народа». Ей отвечают, что он был осужден и позже умер в лагере. А только после первой реабилитации 1955 года стало известно, что мужа расстреляли сразу после ареста, — приводит пример Леонид Журавлев.

«Хочется забыть»

Спустя два года строительство дома на участке Виталия Кваши продолжается. Из-за трагической находки он возводит пристройку с другой стороны дома. Овраг хозяин участка решил засыпать и разровнять.

Фото: Владимир Воропаев

— Если честно, хочется быстрее забыть об этой истории — как будто ничего не было. За эти годы были моменты, когда я жалел о том, что сообщил об останках. После меня сосед нашел что-то похожее, гильзы, но закопал обратно — сказал: ну его нафиг, не хочу ничего знать. И соседи сверху, в чей участок овраг упирается, сказали: не лезьте, не надо у нас копать, — рассказывает мужчина. — Но с другой стороны, понимаю, что раз я их нашел — значит так было надо. Люди должны быть похоронены, а не вот так вот лежать. Может, мне где-то за это воздастся.

Впрочем, признается, в высшие силы уже не верит. Почти два года на участок с трагическим прошлым Виталий пытался вызвать священников.

— Ездил в епархию, все объяснил, попросил освятить место или молебен провести. Обещали: да, будем. Но так и не приехали. Наверное, потому, что деньги не заплатил. А сейчас дозвониться не могу — наверное, в черный список меня внесли. Да нет, не надо с ними договариваться — я уже разуверился, — признается Кваша. — Перед тем как засыпать овраг, просто свечку зажгу.

Планы по расстрелам и фантомные организации: как проходили репрессии в Амурской области

В СССР 1937—1938 годы получили название «большой террор». Центральный комитет компартии спускал каждой советской республике, краю и региону плановые цифры по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других контрреволюционных элементов. В приказах стояли четкие цифры, сколько человек необходимо направить в лагеря, сколько — расстрелять.

— Постановлением ЦК КВП(б) от 30 июля 1937 года Дальневосточному краю, в который с 1926 года входила большая часть Амурской области, спустили лимит в шесть тысяч человек. Лимиты по стране были превышены более чем в два раза. И тем не менее 31 января 1938 года Политбюро утверждает в 22 республиках дополнительное количество репрессированных — нам добавили еще 10 тысяч врагов народа, — озвучивает историческую статистику Леонид Журавлев. — Трудно понять разумом и поверить, что среди всех видов социалистических соревнований в СССР были соревнования по расстрелу и направлению людей в лагеря.

Чтобы выполнить и перевыполнить планы, в области во второй половине 1938 года было сфабриковано сразу несколько громких дел по все той же 58-й статье пункту 11 — об образовании контрреволюционных организаций. Вот только на самом деле таких не существовало — их придумали начальники областного управления НКВД Марк Говлич и Яков Перельмутр. Самой массовой несуществующей преступной ячейкой стала «Белогвардейская повстанческая организация», в которую якобы входило свыше 1500 человек — по сфабрикованным делам 1400 были расстреляны. Амурчан судили и расстреливали за участие в несуществующей «Трудовой крестьянской партии», «Союзе зарубежных немцев», «Белогвардейской повстанческой организации» и других. Невиновных людей на допросах избивали, пытали, убивали. Спустя десятки лет областная прокуратура подтвердит — таких организаций на территории Приамурья не было, всех осужденных реабилитируют. Посмертно.

Что интересно, власть рвения амурских энкавэдэшников не оценила: Говлича арестовали в 1938 году, а Перельмутра — в 1939-м.

— Говлич чуть не удрал в Китай — для него уже был подготовлен самолет типа Ан-2, но его чекисты перехватили, — вспоминал ветеран ФСБ полковник Владимир Семенов (его не стало в феврале 2020 года). — Я запрашивал и читал уголовные дела обоих. Метод работы Говлича был такой. Вызывает начальника Архаринского отдела НКВД и говорит: «Вот посмотри, в Свободненском, Белогорском отделах сколько арестовано, сколько врагов народа! А у тебя, паразит, ни одного врага народа нет. Иди ищи!» И он ехал и начинал искать — иначе бы его самого во враги записали. Поощрялось, чтобы искали и судили беспощадно.

Говлича и Перельмутра расстреляли. Однако, в отличие от тысяч амурских репрессированных, оба не реабилитированы и никогда не будут — слишком ударно перевыполняли планы по репрессиям и расстрелам, отметили в амурском УФСБ.

Как узнать судьбу репрессированных родственников

Фото: Андрей Ильинский

Ежегодно с запросами об осужденных родственниках в архив УФСБ по Амурской области обращается около 200 человек со всей страны и из-за границы. В адресантах: Австралия, Германия, Латвия, Белоруссия. Информацию выдают в соответствии с Административным регламентом ФСБ РФ по предоставлению госуслуги по выдаче архивных справок или копий архивных документов — бланки запроса есть на сайте Федеральной службы безопасности России и в информационно-правовых системах, например в «Гаранте».

— В заявлении необходимо указать максимальную биографическую информацию о родственнике: Ф. И. О., дата рождения, где родился и проживал. Чтобы можно было наиболее точно идентифицировать человека. Были случаи, когда находили полных тезок, поэтому поиск затягивался, — отмечают архивисты. — Обращение можно отправить по почте или электронной почте, но необходимо приложить копию документов, удостоверяющих личность, — мы должны знать заявителя. По регламенту рассмотрение обращения с момента регистрации — 30 суток.

Если семья хочет просто получить архивные сведения о репрессированном родственнике, то необязательно доказывать свое родство. Однако если речь идет об ознакомлении с материалами уголовного дела либо о выдаче копий архивных материалов, родство необходимо подтвердить.

— У нас не хранятся архивные дела — только картотека с краткой информацией по осужденным. Все дела находятся в объединенном архиве УФСБ России по Омской области, — объясняют специалисты. — Если родственники хотят ознакомиться с материалами уголовного дела, они пишут запрос, мы обращаемся в Омск, оттуда нам присылают документы. Родственники могут прийти к нам и ознакомиться.

По признанию сотрудников архива, сенсаций в поиске репрессированных амурчан последние годы не было и вряд ли будут. «Если честно, практически все дела одинаковы — такое чувство, что их писали под копирку. А ведь мы понимаем, что за каждым — судьбы людей», — отметили в УФСБ России.

Фотографии раскопок предоставлены Центром по сохранению историко-культурного наследия Амурской области (18+).

Возрастная категория материалов: 18+