Александр Ярошенко

Профессор Перельман — о высоте науки и дремучем обществе

Юлий Перельман — один из авторитетнейших российских пульмонологов. Его монолог о маме, науке, вакцинах и китайском вирусе. О загробной жизни, конформизме и о том, о чем сейчас по-настоящему жалеет.

Тополя, Рекс и Полкан

Меня назвали в честь моего двоюродного деда, репрессированного в 1937 году, так что никаких римский «историй» о том, что меня назвали Юлий, нет. Правда, мама говорила, что меня два месяца звали Боря. Потом приехала бабушка и сказала: «Какой он Боря? Он Юлий…» Так я и стал Юлием.

Одно из первых воспоминаний детства — это двор нашего дома, который располагался в Благовещенске на улице Ленина, 195, рядом с авиационным агентством. Двор… В нем были высокие тополя, много солнца, жили добрые собаки Рекс и Полкан. Счастье детства соткано из родительской любви, двух рек, обнимающих Благовещенск, и огромного, бездонного неба. К слову, когда я приезжаю в Москву, мне всегда кажется, что я могу достать рукой до свинцового неба…

Поэтому мне всегда хочется быстрее вернуться в родной Благовещенск, над которым роскошное удивительное небо.

Моя мама — Анна Ивановна Вайсман. Для нескольких поколений филологов она была любимым преподавателем, я это знаю.

А дома она была любящей и очень заботливой мамой. Она всегда очень много работала и, уже уйдя из института на пенсию, все равно дня не сидела без дел. Писала книги, статьи, всегда была чем-то занята.

Она, конечно, уставала и болела, но непрерывно трудилась и испытывала от своей работы огромное удовольствие.

Мамин дневник, написанный химическими карандашами, я и сегодня без слез читать не могу…

Литература была ее жизнью. Мама была чрезвычайно разнообразным человеком, любила и понимала театр, разбиралась в искусстве. Она была гением общения. Могла познакомиться с человеком в очереди к врачу и принять живейшее участие в судьбе этого человека. Если это было нужно.

Она могла пригласить незнакомого человека домой. Меня это настораживало и даже пугало. Мама была уже пожилая, жила одна, а ведь люди разные бывают…

Но она была неисправима. Мама всегда принимала активнейшее участие в нашей с братом жизни. Иногда мне казалось, что это участие чрезмерное. Но по-другому она не могла.

Любовь к слову — это передалось от мамы. В доме была богатейшая библиотека, где было очень много книг зарубежных писателей. Роскошные тома классиков стояли на полках, и мы в любой момент могли взять любую из книг и читать. На такой великолепной литературе я и воспитывался.

Мой папа Михаил Перельман был офицер-пограничник. Его перевели сюда на Дальний Восток, он служил на погранзаставах Худино и Каникурган.

Потом, благодаря удивительной истории с участием мамы, он стал начальником Благовещенского погранотряда.

«Мама жила в гетто…»

Мама после войны окончила с отличием Киевский университет, год проработала преподавателем в медучилище города Немирова, что на Украине. Папа был ее одноклассником, они окончили школу в июне 1941 года. Из их класса выжило только четыре мальчика, в том числе папа. Остальных всех забрала война. После войны папа нашел маму и сделал ей предложение, которое она приняла. Они поехали на Дальний Восток к месту службы отца. Через неделю пути на поезде мама спросила его: «А там, куда мы едем, яблоки растут?» — «Да, в стакан входит сто яблок», — невозмутимо ответил отец.

Первым местом их жительства была погранзастава Худино. Чтобы оттуда добраться до Благовещенска, нужно было Зею переплывать на лодке. А мама мечтала работать в Благовещенском пединституте. Надо знать ее характер! Она записывается на прием к начальнику пограничных войск всего Советского Союза. Ее вызывают в Москву, она едет.

Время сталинское, ей назначают прием в три часа ночи. В большой приемной сидел адъютант начальника погранвойск СССР и мама, стены приемной были заставлены книжными шкафами. К одному из них подошел адъютант, отодвинул его легким движением руки — за шкафом оказалась дверь в кабинет.

Когда она туда зашла, то обомлела: кабинет был размером с небольшой стадион, в конце которого за столом сидел генерал. Он внимательно выслушал ее эмоциональную речь о том, как она хочет преподавать в педагогическом институте Благовещенска, что для этого нужно мужа перевести служить в областной центр. Ведь ей на лодке в город не наездиться. Затем он тихо, но твердо спросил: «Вы комсомолка?» — «Да!» — ответила мама.

— А где вы были во время войны? — продолжал генерал.

— В гетто... — тихо ответила она.

— Вы любите свою Родину? — продолжал спрашивать главный пограничник.

— Больше жизни! — выпалила моя мама.

— Вот Родине нужно, чтобы он служил именно там, в Худине. А вы отдавайте ей свой долг как жена советского офицера…

Она вышла из этого кабинета, на второй день села на поезд и больше недели ехала до Благовещенска. Когда приехала, узнала, что отец уже начальник погранзаставы в Благовещенске.

То, что Анна Ивановна прошла ужасы фашистского гетто, оставило в ее характере неизгладимый след. Она все время пребывания в гетто вела дневник, и он сохранился. Там мама на описывает все бытовые детали, через которые виден ад, через который ей довелось пройти.

Мамин дневник, написанный химическими карандашами, я и сегодня без слез читать не могу…

Научный прогресс и дремучесть миллионов

Победим ли мы ковид? Обязательно! В этом у меня нет никаких сомнений. Всю свою сознательную жизнь, помимо счастливого детства и юности, я работаю в науке.

И смысл жизни для меня в познании и общении как в форме познания. За все десятилетия жизни в науке я никогда не видел такого научного прогресса, как сейчас. Считаю, что за последние два года произошел самый настоящий прорыв в молекулярной медицине.

За неполные два года мы знаем практически все об этом вирусе. Он серьезный враг, но мы боремся с ним.

За такие короткие сроки мир создал высокоэффективные вакцины! Почему у нас миллионы людей не верят в вакцину? (Вздыхает.)

Массовое неприятие вакцин — это обратная сторона информационной свободы.

У нас очень дремучее общество, миллионы людей с низким уровнем образования, а главное — с низким уровнем культуры.

Людей нужно образовывать, повышать уровень их культуры. Объяснять на пальцах элементарные вещи и не жалеть на это времени. Объяснять, из чего состоит вирус и что такое современный иммунобиологический препарат, который называется «вакцина». Какое он оказывает действие на организм и почему с его помощью мы сможем преодолеть пандемию. Сегодня нет никаких оснований думать о том, что отдаленные последствия вакцинации будут ужасными.

А так быстро изобрели вакцину только потому, что для нее уже были готовые платформы. Например, для вакцины «КовиВак», которая называется цельновирионная, то есть созданная из цельного вируса. Если говорить простым языком: вирус убивают химическим способом, титруют, разливают по ампулам. А затем вводят человеку этот убитый вирус.

Он не может размножаться в организме, но на него вырабатывается иммунный ответ антител и клеточного иммунитета. И таким образом привитый человек перестает быть чувствительным к этому вирусу.

«Спутник» — это векторная вакцина. Она тоже мне понятна, векторные вакцины были разработаны несколько лет назад против лихорадки Эбола. Когда есть готовая основа или платформа, дальше все дело техники. Вместо вируса Эболы берется коронавирус, вставляется в оболочку аденовируса. Это просто фантастически совершенные методы и технологии!

Вакцины эффективны. Их эффективность уже доказана на миллионах людей.

Побочные эффекты очень часто незначительны.

Массовое неприятие вакцин — это обратная сторона информационной свободы. В советское время был жесткий календарь прививок, благодаря которому мы и живы. И тогда людям в голову не приходило оппонировать власти в этом вопросе. И люди не сомневались, что вакцина — это хорошо. Это спасительно.

Сейчас недалекие, а часто просто психически нездоровые люди получили трибуну. И пошли гулять конспирологические версии о вживляемом чипе и прочий бред. У вакцин нет даже малейшего взаимодействия с геномом человека, и никаких последствий для здоровья на генетическом уровне быть не может.

Когда порой слышу, какой бред несут люди, то порой нет сил все это комментировать.

Людей с выраженным противопоказаниями к вакцинации очень мало. Несколько человек на миллион. Не больше.

Я не знаю, чтобы в Приамурье были тяжелые анафилактические реакции в ответ на введение вакцины. Понимаете, человеческая жизнь бесценна! Поэтому я, как врач, поддерживаю все меры государства, которые направлены на вакцинацию населения. Поддерживаю все ограничения и локдауны. Ибо дороже человеческой жизни нет ничего на свете.

Природного ли происхождения вирус ковида, или он творение рук человеческих? Я, как ученый, говорить об ощущениях не могу, мне нужны знания. Из того, что мне известно на сегодняшний день, я допускаю вероятность, что могла быть утечка из лаборатории китайского города Ухань.

Есть определенные молекулярные особенности этого вируса, которые говорят, что он мог быть рукодельным. По большому счету это уже не принципиально. Вирус уже живет своей жизнью.

«Хуже курения ничего нет…»

Вреден ли холод для человека? Холод — это нормально, это один из вариантов нормы для человеческого организма.

Я этим вопросом занимаюсь давно, одна из частей моей докторской диссертации была посвящена кондиционирующим возможностям дыхательных путей. А эти возможности фантастические. На промежутке от ноздрей до трахеи воздух согревается от -30 градусов до +30. Холод плох, когда есть дефект этой согревающей системы. Или какие-то заболевания дыхательных путей. Например, для большинства астматиков холод — одна из главных аллергий. А здоровому человеку мороз не страшен.

Является ли курение злом? Однозначно! Хуже курения ничего нет, по моему убеждению.

От курения возникают неизбежные воспалительные процессы в дыхательной системе. Неизбежные! Курение — одна из главных причин смертности во всем мире.

Курение одна их основных причин хронической обструктивной болезни легких. Патологический процесс которой попросту необратим. Честно скажу, я курил в юношеском возрасте. Но так, не серьезно: мог курить, мог не курить. А когда профессионально занялся медициной, то уже не курил никогда.

Является ли курение злом? Однозначно! Хуже курения ничего нет, по моему убеждению.

И делаю все, чтобы бросили курить мои немногочисленные друзья-курильщики. Алкоголь? Я очень спокойно отношусь к умеренным дозам алкоголя. Подчеркиваю — к умеренным.

Почему я не уехал из Благовещенска? Знаете, я очень консервативный человек. Я плоть от плоти этого города. Я не могу жить без Благовещенска, не могу жить без Дальнего Востока. Для меня дальневосточники — самые добрые люди.

Молодые уезжают, потому что произошла поляризация общества. Есть Москва как отдельное государство, а все остальное — Россия…

Я не уехал, потому что очень любил родителей и не мог их оставить. У меня были очень хорошие учителя и прекрасные условия для работы.

«Мой дядя Лёня...»

Леонид Завальнюк? Мои родители с ним по-настоящему дружили. Он — неотъемлемая часть моей жизни. Во-первых, он для меня дядя Лёня. Я помню его молодым, начинающим поэтом.

Мы встречались незадолго до его смерти, и когда я называл его «дядя Лёня», он смеялся и говорил мне: «Ну теперь какой я для тебя дядя Лёня?!»

Он был очень остроумным человеком и, безусловно, поцелованный Богом. Во всех частностях его стихов есть глубокая философия и неземной полет. При всей приземленности тем, которых он касался, в его слоге есть фантастическая высота.

За что благодарен маме? Да за все! За подаренную жизнь, за мою чувствительность. За способность сострадать и сомневаться в себе.

Вместе с ней ушло тепло. Материнская любовь и ласка ушли. Кажется, что из меня вырвали кусок, большой кусок. И рана вроде затянулась, но этот дефект я ощущаю до сих пор.

Может, я кого-то расстрою, но в загробную жизнь не верю.

Смерть? Я о ней не думаю, и она меня не страшит. Как врач понимаю, что она неизбежна. Меня больше беспокоит судьба моих близких, что я им не смогу помочь.

Эвтаназия? Думаю, человек имеет право принимать подобные решения. Хотя дело общества и близких отговорить его от подобного шага. Я уверен, что с большинством болезней при жизни моих детей вопрос будет решен.

Есть ли душа? Для меня душа — это некая форма существования материи. Я материалист и не верю, что сознание существует отдельно от человека. Не то что не думаю, я в этом просто уверен.

С последним вздохом для человека заканчивается все. Он продолжает оставаться в том виде, что он сделал и оставил.

Может, я кого-то расстрою, но в загробную жизнь не верю.

«Время пришло. Я жалею…»

Счастье? Для разных возрастов ощущение счастья тоже разное. В юности эти ощущения острей, и они, как правило, связаны с любовью. Любовь — это наивысшее проявление человеческого духа и взаимопонимания. И в любви наиболее ярко проявляется счастье. С возрастом начинаешь понимать, что это не только любовь к женщине. Но и любовь к детям, любовь к родителям.

Еще для меня счастье заключается в творчестве. Я испытываю огромное удовольствие, когда проникаю в суть вещей. Счастье — в познании.

Больше всего я был счастлив в детстве.

Что я больше всего не люблю в себе? Конформизм… Но иногда это единственная возможность оставить тоненькую ниточку связи с человеком.

Бывает, что я кидаю ему удочку с единственной целью понять, что он еще человек и еще могу с ним общаться.

Я всегда завидовал бескомпромиссным людям, которые отрезали и пошли вперед. И не оглядываются.

Я приемлю весь мир, со всеми его недостатками и достоинствами. И все пытаюсь в нем разобраться.

Не считаю себя вправе давать конечных оценок человеку или явлению. Наверное, это большой недостаток. Мне по-прежнему трудно сказать «нет».

Чего я больше всего боюсь? Несчастий со своими близкими.

Моя главная черта? Это стремление к познанию и сомнения.

О чем больше всего жалею? Я очень любил своих родителей. Но мама порой очень сильно опекала и меня порой это раздражало, и я ей об этом говорил.

Иногда говорил обидные слова, которые считал справедливыми. Она мне как-то призналась: «Придет время, и ты пожалеешь, что это сказал».

И это время пришло. Я жалею…

СПРАВКА АП

Юлий Перельман родился в Благовещенске, в 1977 году с красным дипломом окончил Благовещенский медицинский институт.

С 2006 года — заместитель директора по научной работе Дальневосточного научного центра физиологии и патологии дыхания. Доктор медицинских наук, профессор. Десятилетия занимается пульмонологией, является одним из авторитетнейших врачей-пульмонологов нашей страны.

Юлий Михайлович — создатель научной школы по клинической и экологической физиологии дыхания, под его руководством выполнены две докторских и 16 кандидатских диссертаций. Автор свыше 230 научных работ, в том числе шести монографий, 15 патентов на изобретения, неоднократно представлял результаты исследований на многочисленных научных форумах в России и за рубежом.

Женат, у него двое взрослых сыновей.

Возрастная категория материалов: 18+