«Уезжать — это предавать своего зрителя»: Сергей Шнуров объявил о возвращении на сцену «Ленинграда»

Призрак «Ленинграда»

— Сергей, расскажите, пожалуйста, подробнее про возвращение «Ленинграда».

— 10 сентября на стадионе «Лужники» состоится большой эксклюзивный концерт с оркестром «Глобалис». В связи с чем я нас всех и поздравляю. Потому что давно не было такого угара и радости. Накопленный творческий потенциал — а мы молчали ровно с 2020 года, с момента начала пандемии — позволяет мне не без оснований сказать, что «Ленинград» находится в лучшей форме, и сейчас мы по-прежнему являемся самой лучшей живой группой во Вселенной.

— Но в 2019 году вы заявляли, что «Ленинград» закончил свою карьеру…

— Вы понимаете, «Ленинград» невозможно ни распустить, ни собрать. Эти песни — они звучат постоянно. Я вроде закрыл «Ленинград», хотел, чтобы их не было — но они всё равно звучат! (Смеется.) И актуальность их не теряется. Меня распирает, мне хочется, зрители хотят… Я получаю от них некие сигналы. Не скажу, что из космоса, скорее из интернета — о том, что они соскучились по нам. И я решил: почему бы не вернуться?

— Почему решили собрать и сделать концерт на такой большой площадке?

— Той энергии и той эмоции, которую даю я и коллектив «Ленинград», —  ее сильно не хватает. За эти два или три года я не услышал ничего подобного или близко приближающегося. То, что делает молодежь — это, по идее, какие-то реверансы в сторону абсолютно несвойственного нам рэпа. Они, на мой взгляд, уродуют русский язык, пытаясь втиснуть в несвою ритмику, а больше ничего не происходит.

— А туры, расписанные на несколько лет выступления — к ним тоже вернетесь?

— Не хотелось бы, но я не зарекаюсь. В туры наездился уже. Хочется просто на концертах выступать, и всё…

— Группа «Ленинград» на сцене, получается, уже 25 лет…

— 25 лет – это целое поколение. Я теперь могу совершенно точно говорить, что целое поколение выросло на моих песнях. Стоит, наверное, поводить итоги… И я надеюсь, что за это время Россия не сделала круг на месте, а двинулась вперед.

Польза пандемии

— За ваше время отсутствия на эстраде вы успешно осваивали социальные сети...

— Да, я писал гадкие стишки. Пандемия! Я сижу на даче, читаю новостную ленту. Раз — кто-то что-то сказал — и тут же он от меня получил! Другой кто-то сказал — и ему досталось! От нечего делать. Довольно много товарищей и не-товарищей я обидел. Но тем самым привлек к ним внимание — за что они должны быть мне благодарны. Мне нужно было тренировать свою поэтическую мышцу. Я поставил себе задачу: каждый день писать стихи. А вообще я уже давно забросил все социальные сети. Не пользуюсь, не слежу — и вам советую точно так же поступить. Я сейчас отключился от онлайн-пространства, не читаю новости — точнее, стараюсь не читать. Буду врать, если скажу, что совсем не читаю. И честно скажу, что жить стало гораздо легче. Настроение лучше, времени больше. Выходишь на улицу, смотришь на людей и думаешь о том, что жизнь не так ужасна, как кричат об этом в интернете. Мир не стал ужаснее — но, читая интернет, начинаешь верить, что все х…во.

— Как относитесь к тому, что происходит сейчас в мире: отмены концертов российских музыкантов, запреты русского языка, сносы памятников и так далее?

— Когда уровень ярости и абсурда начинает повышаться, то для меня это является таким поэтическим топливом. Мне нравится то, что идиотизма становится больше. Что пытаются запретить то, что запретить невозможно. Давайте запретим плохую погоду — и что, она перестанет существовать? Или запретим брюнеток. Они что, перестанут существовать? Нет, они останутся, просто слова такого не будет. Поэтому все эти отмены — они ни о чём и ни к чему. Ну отменят русскую культуру, ну уберут из таблицы Менделеева, эту фамилию, и назовут ее просто «таблица химических элементов» — и что?

Всё равно все будут знать, что ее придумал Менделеев. Если, например, запретить «Калинку-малинку» и сказать, что теперь эта песня является агрессивной, мы ее запрещаем. Как вы думаете, сколько людей на стадионах будут ее петь? Да все! Я же пережил эту бесконечную борьбу с матом. И где все эти люди, которые боролись с матом, где они? А мат по-прежнему — вот он, здесь.

— Кстати, про мат. Можно ли говорить о вызовах нашего времени без мата?

— Смотря о каких. Если вы хотите — дурацкое слово, но я его произнесу — релевантно отвечать реальности, если вы хотите ее описывать ярко, сочно и более-менее правдиво, то, конечно, без мата вам никуда. А если вы хотите в полутонах, сглаживая углы — то да, и так тоже можно. Но это будет не настолько ярко.

«Женщина должна быть неидеальной»

— Если говорить о пандемии — вы как это время использовали? Что сделали?

— Я ничего не делал. Хотя… Я делал детей — и успешно с этим справлялся.

— Кстати, есть разница: быть отцом в 20—30 лет и в более зрелом возрасте?

— Колоссальная разница! И больше ничего на эту тему не скажу.

— Какой должны быть женщина, чтобы нравится мужчинам?

— Она должна быть неидеальной. Кому интересна идеальная женщина? Никому! Я люблю жену, и вопросы о том, что нравится и что нет, наверное, не совсем уместны. Если отвечать на них отвлеченно — то женщина должна быть женщиной. А в моей жене мне нравится всё!

— Иногда пишут комментарии: «Шнур уже не тот»…

— А он всегда не тот. Вы знаете, то что Шнур уже не тот, я слышу аж с 1998 года! Дело в том, что никогда нельзя оборачиваться и делать то, что от тебя ждут. Потому что получается, что ты шагаешь во вчера — а тебе нужно бежать вперед.

— Уезжать не собираетесь?

— Не собираюсь. Как мне кажется, позиция уехавшего — очень слабая. Если ты остался здесь, то ты остался со своим зрителем, ты можешь высказываться довольно остро — подбирая слова, естественно, не нарушая законодательства. Свобода слова у нас еще присутствует. А уезжать — это предавать своего зрителя. Зритель ходил на тебя, верил в тебя, смотрел тебе в рот. Остаться с ними — это твой долг!

Фото Вадима Тараканова

Возрастная категория материалов: 18+