Он собирался пробыть здесь меньше месяца, но получилось так, что не смог расстаться с этим местом навсегда. Теперь он заслуженный артист России, дипломант Всероссийского конкурса исполнителей советской песни «Сочи-80», лауреат премии Амурского комсомола. Награжден знаком Министерства культуры СССР и ЦК профсоюза работников культуры и медалью «За трудовое отличие», имеет десятки дипломов и грамот от военных, пограничных и гражданских организаций. Столько раз в качестве артиста Амурской областной филармонии проехал по региону, что, кажется, с закрытыми глазами найдет сценическую площадку любого города и села Приамурья. А тогда, в первые дни сентября 1977 года, он об этом не мог и предположить... Комары на БАМе оказались воспитанными - Можно сказать, что я аксакал, - смеется Юрий Александрович. - Никто из вокалистов больше меня здесь не проработал. Остальные пришли позже. Когда я приехал сюда, то, честное слово, ужаснулся. Мы, артисты, были, так сказать, в полном смысле слова западные. Я сам постоянно выступал в Москве, на Украине, в Белоруссии, и вдруг оказался в такой глухой провинции. Едем по Благовещенску, смотрим: домишки деревянные, рыночек какой-то крохотный, улицы узкие, пыльные. Вышли из автобуса, которым нас везла из аэропорта администратор Валентина Пациора, и спрашиваем: «А где ваша филармония?» «Вот, - говорит и показывает на старинное здание сталинской постройки с большими колоннами. - Здесь мы и базируемся». Герман Леви, руководитель собранной в столице команды «Магистраль», в которую он включил и меня, успокаивает нас: «Не волнуйтесь! Не важно, где прописка нашей группы, главное, что мы здесь востребованы и будем неплохо получать!» Он оказался прав. Во-первых, нас очень радушно встретил тогдашний директор филармонии Юрий Вихарев, предоставил самые лучшие апартаменты тех времен - гостиницу «Юбилейную», прислушивался ко всем нашим просьбам и замечаниям. Во-вторых, оказавшись на БАМе, мы были поражены, с каким вниманием строители и жители рабочих поселков воспринимали наши концерты. А ведь там народ в основном был не из глубинки, приезжий: москвичи, киевляне, хохлы и даже прибалты. Халтуру бы они не позволили. Мы и не собирались выступать вполсилы, но тут поняли, что, как и всегда, необходимо работать только с полной отдачей. А может быть, и выше обычно принятой планки. Помнится, когда ехали на стройку века, страшно боялись комаров, но почему-то там мы их не заметили. Может, тоже слушали нас с большим вниманием и в знак уважения трогать не стали... Юрий помнит, что временем, проведенным в Приамурье, был доволен: за три недели ансамбль дал 25 концертов. Помимо БАМа, выступили в областном центре, на Зейской ГЭС, гастролировали по воинским частям. Несмотря на хороший прием, у 34-летнего Морева ни разу не возникло желания вернуться сюда, а тем более жить здесь и работать. Попрощавшись с Благовещенском, музыканты съездили в Хабаровск, и оттуда стали постепенно двигаться к столице - гастролировали в Томске, Новосибирске, Красноярске... Герман Леви в перерывах между выступлениями красочно рассказывал о чудесных планах своего ансамбля. Приедут в Москву и начнут готовиться к зарубежным гастролям. Юрий жалел, что мало фотографировался в экзотичном дальневосточном крае. Больше там уже не побывает. Однако в Москве ансамблю пришел крах. В общем-то - привычное дело: группы собираются и распадаются часто. Из «Магистрали» ушли ведущие музыканты, которые впоследствии организовали новый коллектив под названием «Круиз». Конфликт постепенно назревал по мере приближения к столице, но Юрий предположить не мог, что все кончится таким образом. Однако Морев не привык унывать. К этому времени у него уже был накоплен десятилетний стаж работы. Он был востребован, поэтому по поводу лишения работы особо переживать не стал, а позвонил в далекий Благовещенск: «Пришлите трудовую книжку». А дальше случилось непредвиденное. Директор филармонии Вихарев принялся уговаривать строптивого «западника»: давай, мол, к нам. Жилплощадью обеспечим, молодую жену устроим. Юрий тут же вспомнил первую ночь в «Юбилейной», когда он проснулся от того, что луч прожектора шарил по его окну. Стало страшно. Он, конечно, знал о напряженных отношениях с Китаем, но на западе это его не касалось. В ту ночь Юра долго не мог прийти в себя. Он вспомнил обо всем этом и неожиданно дал согласие. Под куполом парашюта хотелось петь «Морев - человек немного жестковатый и всегда сам по себе. Он вне компании». Приходилось слышать о нем такое мнение. Хорошо это или плохо? Юра помнит, что с самого детства ему хотелось петь. Первое отчетливое воспоминание: он возвращается из детского сада, где только что вместе с хором пел «Бескозырка белая, в полоску воротник». А теперь он идет по улице один, а на нем как раз бескозырка и полосатый воротник. И от переполнившей его радости Юра принялся во всю глотку горланить замечательную песенку о матросах. В школьном хоре его заметил учитель пения: «Мальчик, у тебя интересный тембр! Будешь у нас солистом?» Морев кивнул и даже не догадывался, что сделал в этот момент исключительно важный шаг в жизни. Потом он записался в вокальный кружок при Доме культуры Челябинского металлургического завода. Никто из одноклассников его не поддержал: мальчишки смотрели на пение как на нечто несерьезное. А мастерство Юрино от участия в кружке заметно выросло. И когда мальчики превратились в юношей, они весьма пожалели об упущенных возможностях, потому что одноклассницы, ценя Юрины вокальные способности на концертах школьной самодеятельности, стали дружно писать записки и выводить на заборах: «Юрочка Морев, мы тебя любим!» То же и в армии. Едва узнавали о том, что у солдата есть песенный дар, как его немедленно освобождали от занятий на плацу и отправляли репетировать в клуб. Во время службы Морев совершил 14 прыжков с парашютом и признается: «Начиная со второго прыжка, наступало желание петь во всю мощь. Появлялось особое ощущение легкости, приподнятости, эйфории». Однако не пел. Сообразил: начальство бы его не поняло. Ему и так хватало времени и возможности продемонстрировать свои способности. Все три года в армии участвовал в различных смотрах. Как Пугачева выпрашивала утюг Выйдя на гражданку, Юрий заканчивает Алма-Атинское музыкальное училище по классу вокала. Вернувшись к родителям на Урал, начал искать работу, а она сама подвернулась. Приехал на гастроли коллектив из Гурьевска «Ритмы двадцатого века». Юрий, не робея, стучится в дверь к художественному руководителю: «Прослушайте меня. Вдруг пригожусь...» Послушали, понравилось. И стал новоиспеченный артист колесить по Казахстану и Украине, Белоруссии и России. Столкнулся на гастролях с группой из Закарпатья «Венгерские мелодии». Опять по той же схеме: «Прошу прослушать». Взяли тут же. Первое отделение - играют скрипачи, второе - два солиста показывают эстрадные песни. Хороший коллектив, но Мореву постоянно хотелось совершенствоваться. Устроился в ансамбль из Костромы «Поют гитары». Вместе с ним Морев неоднократно участвовал в общей программе с яркими звездами советской эстрады: Муслимом Магомаевым, Валерием Ободзинским, Львом Лещенко. - Я тогда недавно женился, - вспоминает Юрий. - Заявил руководству: «Без жены не поеду!» Устроили Людмилу костюмером. Сейчас Моревы с улыбкой вспоминают, как в Ростове тогда мало кому известная Алла Пугачева робко просила костюмера: «Разрешите попользоваться вашим утюгом, юбочку погладить». «Когда всем ребятам поглажу костюмы, - строго отвечала Люда, - тогда и возьмете». Неиспользованный шанс В 1975 году мог быть совершен решающий шаг в судьбе талантливого артиста. Когда Морев находился в Москве, его вызвал к себе руководитель одного из самых популярных коллективов Советского Союза «Веселые ребята» Павел Слободкин и предложил: «Мы слышали тебя, нам как раз нужен именно такой голос. Пиши заявление о приеме на работу. Правда, есть одно «но» - тебе нужна московская прописка». Узнав, что полгода назад Морев вывез из Днепропетровска юную жену, Павел предложил: «Разводись. Фиктивно женишься, девушку мы тебе найдем. Через год получишь прописку в столице, после чего разведешься, выплатив «половине» 1000 рублей. И снова женишься на своей Людмиле. Сумма большая, но у нас ты ее заработаешь очень быстро! Завтра жду твой ответ». Всю ночь супруги Моревы не спали, советовались. К утру вынесли решение: развод невозможен. Когда Слободкин услышал отказ, он вздохнул: «Зря. Ты пропускаешь свою судьбу». Морев подумал, что он может и сам пробить себе дорогу в жизни, но оказалось, что это не так просто. Получив приглашение от уже упомянутого Леви поехать на Дальний Восток, согласился, а потом оказался у разбитого корыта... «Сочи-80» и вечные гастроли Филармония встретила Юру как родного. Вначале устроили в той же «Юбилейке», потом дали двухкомнатную квартиру. У Морева уже было двое детей, когда произошло... чудо. После одного из концертов подошел к нему председатель горисполкома Даниил Кантемиров: «Я думал, что ты уедешь к себе на запад, но ты остался у нас. А значит, тебе надо расширяться - даю тебе трехкомнатную квартиру. Завтра приходи за ключами». Сейчас такую ситуацию и нафантазировать нельзя. Было тогда более бережное отношение к культуре и к тем, кто ее делал. Нынешний директор филармонии Алексей Самарин после первого сольного концерта Морева во всеуслышание сказал: «Я горжусь, что у нас есть такие артисты!» - Да, - вздыхает Юрий,- может быть, я не компанейский. Поступаю так, как сам считаю нужным, а не кто-то. Предпочитаю больше находиться дома, слушать записи Марио Ланца и Карузо. Обожаю выгуливать своего азиатского волкодава Бархана. Люблю выбираться на природу, посидеть со спиннингом у озера. Подумать, поразмышлять наедине с собой. Конечно, много времени прошло с тех пор, как я приехал сюда. Многие люди в руководстве культурой уже не знают, что я сделал в жизни. Как я блеснул в Сочи, а это было очень непросто. Иногда мне кажется, что надо было уехать с Дальнего Востока. Но кто знает, как сложилась бы дальнейшая жизнь моя? Может, самолет, который бы увозил меня отсюда, потерпел аварию. Напоследок прошу Юрия рассказать что-нибудь забавное. Он охотно откликается: «Много было всяких смешных моментов. Вот один из них. Представляет меня ведущий. А меня была привычка выбегать на сцену, словно пробка вылетает из шампанского. Зацепился я за вращающуюся сцену и грохнулся на виду у всего зала. Коллеги улыбаются, зал умирает от хохота, мне хоть и больно, но смеюсь вместе с ними. Жизнь, она какая: только что был на коне - и вдруг падаешь вниз. И наоборот... Надеюсь, у меня еще ничего не кончилось. Тридцать лет в филармонии - это не подведение итогов.