В Рублевке деньги не печатают

Крест Поярковский

До пристанища амурских «олигархов» километров 70 по грунтовке от города Зеи. Зимой дорога почти комфортная. Ямки снегом забило, тряски не чувствуется. Холодно, конечно, но на то он и север. Зато места круглый год живописные, да и воздух курортный. Своей власти в Рублевке нет, общий сельсовет в Умлекане. Там же магазин, почта, клуб и школа, где учатся рублевские дети. Приезжих встречают яйцами. Не золотыми, но всмятку.

— Сельсовет Умлеканский, но яйца рублевские, — нахваливает товар замглавы сельской администрации Антонина Трочинская. — Только что привезли, сварить успела. Я всех ими угощаю: и главу района, и журналистов. Сейчас перекусите и можно в Рублевку ехать. Тут шесть километров всего.

По пути главная местная историческая достопримечательность — Поярковский крест. Как говорят источники, в 1643 году в устье реки Умлекан Василий Данилович встретил дауров во главе с князем Доптыулом и по этому случаю разбил стоянку. Прожил там без малого полгода, выполняя «наказную память», составленную воеводой Головиным. В ней говорилось:

«И на Зие реке будучи ему Василию расспрашивать всяких иноземцев накрепко про сторонние реки падучие, которые в Зие реку пали, какие люди по тем сторонним рекам живут, сидячие ль, или кочевые, и хлеб у них и иная какая угода есть ли».

Нужно отметить, что очередная страница истории края стоила больших жертв. Если из Якутска в поход с Поярковым отправилось 132 «охочих человека», то вернулось всего 33. Рублевцы и умлеканцы стараются об этом не забывать.

— В реестрах крест не значится, мы его по собственной инициативе поддерживаем, — показывая на металлическую конструкцию, делится глава Умлеканского сельсовета Николай Кузьменко. — Как‑то телевизионные журналисты приезжали, так я два дня дорогу сюда лопатой чистил. Снега много, машина сесть может. Раньше крест деревянный был, горел часто, однако сегодняшний металлический вариант малопривлекателен. Будем ставить новый, опять из дерева, только сделаем его основательным.

Фермер северный

По словам главы сельсовета, народу в двух селах не много. В той же Рублевке и полторы сотни человек не наберется. Местные мужики, из тех, что не пьют, трудятся на вахтах, женщины развивают натуральное хозяйство. Другой работы, за исключением социальной сферы, все равно нет. Поэтому второй рублевской достопримечательностью считается Николай Скиданюк. Основательный мужик, отец троих детей. Пока многие амурчане сетуют на необходимость «валить подальше из Амурки», Николай променял благодатную почву Белоруссии на Зейский район Приамурья, теперь фермерствует.

— Я из Белоруссии в 1996 году приехал, сначала пожил в Ивановском районе, где я был либо скотником, либо безработным. Потом решил в Рублевку ехать, — делится предысторией северный фермер. — Здесь у меня свое хозяйство.

Деньги на свой первый старенький трактор Николай заработал, будучи стропальщиком на лесозаготовительном предприятии. Два года назад начались выборы главы района, в Рублевку заглянул кандидат Андрей Сухомесов.

— Он собрал нас и говорит: «Мужики, давайте попробуем что‑то сделать». Я и ответил: «А давайте! Только помогите», — продолжает крестьянин. — У меня тогда было личное подсобное хозяйство, теперь стало крестьянско-фермерское. Животины, правда, сейчас немного, всего 11 (!) голов. Я ее по осени много на продажу забиваю. Сейчас надо опять поголовье увеличивать.

Район помог Скиданюку субсидиями и оформить бизнес-план, благодаря которому рублевский фермер получил полуторамиллионный грант из областного бюджета. В настоящее время у него уже собственные комбайн, новый трактор, пресс, чтобы сено рулонить. Со дня на день должна подойти сортировальная машина из Польши. Прямо возле двора Скиданюков — дробилка, благодаря которой фермер обеспечивает комбикормами значительную часть Зейского района. В нужный сезон возле агрегата чуть ли не очередь выстраивается.

— Одно плохо — ближайший элеватор в Белогорске. Если расширяться начну, урожай сдавать некуда. Надеюсь на местный спрос, пока грех жаловаться. А кредиты я не беру. Сено сдаю, на вырученные деньги покупаю горючее на будущий год. Начинал с 30 гектаров земли, а нынешней весной уже посеял по 25 гектаров овса, пшеницы и сои. Чего вы удивляетесь? Это раньше соя только одного сорта была и не везде принималась, а сегодня северных сортов хватает, — убеждает меня Николай Николаевич. — Знаете, какие плодородные рублевские земли! Колхоз 15 лет назад развалился, почва за это время отдохнуть успела. Я даже удобрения не применял и без гербицидов обошелся, а по 7 центнеров с гектара собрал. В будущем году начну урожайность повышать, так у меня не хуже чем на юге будет. Надо бы еще земли в аренду взять. Я и брата своего уже сюда перевез, и пара местных мужиков со мной работают.

Николай увлеченно рассказывает о перспективах, приводя аргументы и загибая пальцы. Сидим на кухне, в жарко натопленной.

— Мы всегда хорошо топим — лялька у нас, — улавливая мысли, делится жена Николая по имени Яна. Настоящая русская женщина с толстой русой косой. Поженились они еще в Ивановке, теперь вместе коротают северный быт.

— Нет, домой меня не тянет. Наш дом теперь в Рублевке, — улыбается Яна. Лялька — это двухлетний мальчишка, что гулюкает в комнате вместе с бабушкой. Старшие дети, — дочери семьи Скиданюк — на уроках в Умлекане.

Олигархи третьего сорта

— Живем за счет старости! — категорично утверждает старейший житель Рублевки Александр Карлович Эйзин. — Олигархи так, наверное, не смогут. На пенсию жаловаться не буду — 20 тысяч рублей получаю. Коттедж трехэтажный, конечно, не построишь, но на хлеб хватает. В остальном мы мало чем от той Рублевки отличаемся.

Александр Карлович — типичный рублевец, живет в селе 73 года, начиная с десятилетнего возраста. В годы войны на север Приамурья ссылались этнические немцы, семья Эйзин также оказалась в списках неблагонадежных. Большую часть жизни сын врагов народа провел в кабине трактора.

— Пока хозяйство не развалилось, в Рублевке народу раза в три больше было, — сетует ветеран сельхозпроизводства. — Здесь еще ссыльные латыши жили, но они при первой возможности уехали на родину. А нам куда еще лучшей жизни искать, и так в Рублевке живем! Одним словом — олигархи.

По внешнему виду зейская Рублевка больше напоминает большой хутор. Пара десятков домиков, вокруг тайга и местами возделанные угодья некогда успешного коллективного хозяйства. Из признаков цивилизации — электроэнергия да телефонная связь, которые выходят из строя при первых признаках грозы. Сотовый телефон — штука почти бесполезная. Кругом сопки, поэтому «оседлать волну» можно только на возвышенности.

Засиживаться на месте рублевцы себе позволить не могут. Коммунальные платежи и оплата услуг электросвязи только в Умлекане, куда нужно ездить как минимум дважды в месяц. Автобус, правда, каждый день. Особого трепета название родного села у окружающих тоже не вызывает.

— В Зее лучше не говорить, что ты из Рублевки. Тут не Москва, ассоциации другие, — жалуется Нина Серова. — Все думают, что у нас тут на отшибе одни алкоголики живут, как к людям третьего сорта отношение. Даже в автобусе проговоришься, и то рукой махнут: «А, Рублевка!..»

— А какие у нас тут развлечения? Это в Умлекане танцы в клубе, а мы «Давай поженимся» по телевизору смотрим. Вон, спутниковая тарелка 110 каналов показывает, еще цифровое телевидение есть, — продолжает разговор пенсионер Александр Эйзин. — В крайнем случае можно в карты поиграть на компьютере.

Кстати, с интернетом в Рублевке проблем, как говорят местные, нет. Вопреки отдаленности компьютеры есть у многих. Фермер Николай Скиданюк уверяет: дочки регулярно выходят на связь с умлеканскими одноклассниками.

Самое главное — о точном происхождении названия Рублевки почти ничего не известно. С Умлеканом они ровесники — селам по 105 лет. По одной из версий, первыми поселенцами были ходоки из украинской Рубливки, по другой — из не менее украинской Рублевской волости, где‑то под Харьковом.

105 лет селам  Рублевка и Умлекан.

140 местных жителей насчитывает амурская Рублевка.