Сам посыл к реформе вроде бы вполне понятен: федералы волей и властью хотят, сколь возможно, сузить на местах сектор притязаний для мздоимцев. Поскольку к дележу природных ресурсов в последние годы кого только ни приписывали. А потому тревога за будущее лесного, водного, ископаемого и иного природного ресурса на местах ощущалась и нарастала, ведь природный ресурс не бесконечен. Согласно новому закону, в лесном комплексе, к примеру, остается только один хозяин и распорядитель, коему делегирована власть передавать лесной фонд в разработку - это агентство лесного хозяйства по Амурской области. Напомню, что у агентства старый-новый руководитель Геннадий Верига. Снимет ли новый закон и последовавшее за ним реформирование все вопросы? Не так просто на это ответить. Даже вполне продвинутым специалистам пригородных лесхозов, с кем удалось поговорить, понятно далеко не все. "Наверху", полагают они, период реформирования закончился и вроде все по делу. А на уровне лесхозов пока только планы. За счет каких средств, к примеру, будет вестись борьба с лесными пожарами, когда через месяц с небольшим наступит пожароопасный период? Прежде за деньги из федерации пожар тушил лесхоз. Теперь средства должен выделить бюджет области. Тогда как подготовку к пожароопасному сезону предстоит вести за деньги опять же из федерального бюджета. И что вообще теперь нам следует понимать под словом "подготовка"? - Что касается реформирования, то, представляется, пришли к тому, от чего ушли совсем недавно, в 2000 году. Двести лет до этого существовало отдельно лесное хозяйство, была выстроена вертикаль управления. Погорячились, хотели улучшить хорошее. И вот теперь развод: идет дележ полномочий, имущества. Поскольку хоть и осталось главенствовать над процессом все то же Министерство природных ресурсов, однако теперь созданы федеральные агентства - лесного хозяйства, природонадзора, водных ресурсов, природопользования. Соответственно произошел дележ и на местах. А тут уж у кого какая, извините, хватка. Сложнее теперь с законодательной базой. Весь дележ должен был регламентировать Федеральный закон N 122, формально вступивший в силу с 1 января 2005 года. Однако не успел он вступить в силу, как 29 декабря президентом был подписан новый закон, принятый Госдумой за N 199. Он во многих вопросах капитально поправляет и подменяет 122-й. А по чести сказать: он с совсем иным вектором, что ли. Что делать? Попробуем думать, что 122-го вообще не существует, и заглянем, что леснику (в расширенном понимании этого значения) предписывает 199-й. Получается, теперь у лесного агентства остаются только управленческие и хозяйственные функции. От контроля его освободили. Прежде лесники вопросы пожаротушения в лесах решали совместно с администрацией области. Теперь это дело полностью возложено на субъект РФ. Ему же передано и осуществление прав владения, пользования, распоряжения лесами, находящимися во владении сельхозформирований (бывшие колхозные и совхозные леса, до недавнего времени отписанные гослесфонду). Субъекты теперь должны создать межхозяйственные лесхозы или предприятия, чтобы без малого 700 тысяч гектаров этих лесов не остались без хозяйского догляда. Органам местного самоуправления закон передает леса, расположенные на землях городских поселений. Эти "зеленые пояса" городов и поселков в последнее время выпали из лесфонда, а муниципалам они так и не стали родными. Власть на местах их попросту не приняла. Но тогда возникает такой вопрос: кто будет финансировать работы по тушению лесных пожаров и ведение лесного хозяйства в "колхозных" лесах? Оказывается, эти мероприятия проведут за счет субвенций из федерального бюджета (cубвенции - невозвратные ссуды из вышестоящего бюджета на определенные цели. - А. М.). Лесники проведут лишь комплекс противопожарных мероприятий. Поэтому агентство заключает договоры с администрацией области, которая с исполнителем (лесхозами) будет рассчитываться по факту. Такой теперь порядок вещей. Законный вопрос: не останутся ли в результате передела сиротами лесхозы? Похоже, они остаются под крылом агентства. Правда, если предшественник агентства занимался государственной лесной охраной, то теперь гослесоохрана организуется управлением Росприроднадзора. Из числа обычных функций лесников выведен госконтроль. Получается, теперь лесник не может составить даже протокол о лесонарушении. Кому и каким образом переподчинят службу охраны леса - пока вопрос. Может, федеральные власти его не додумали. В любом случае многое еще предстоит утрясти. Поскольку 199-й закон, что называется, с пылу с жару. Не припомню, чтобы у лесников от достатка в подбрюшье нарастало. Я даже не о физиологической сытости, а о том, что саму службу лесоохраны и лесовоспроизводства сейчас вести нечем: ни автомобиля, ни бензина. А тут новый передел. Когда все это закончится? Пока судим-рядим, зеленый пояс Благовещенска уходит под топор на дрова. О поселках по периферии области уж и не говорю: тревога! Ждать ли лесникам "сытости" теперь, хотя бы такой, какая пришла в 1997 году, когда был принят Лесной кодекс. И пару-тройку лет вслед за этим вся оплата сверх минимальных ставок за использование лесного ресурса шла лесхозам. Они тогда зажили, люди немного распрямили спину. На эти средства приобреталась техника, заметно лучше лесхозы стали готовиться к пожаротушению. Сейчас все идет мимо кассы лесхоза. То есть частью в федеральный бюджет, а частью - в областной. Будем думать, что реформирование пойдет лесникам на пользу. Поскольку старый порядок их устроить не мог. Возьмем, к примеру, воспроизводство лесов. В 2003 году 100 млн. рублей поступило в областной бюджет за пользование лесными ресурсами. Но лесникам из той суммы перепало только 13 млн. Сейчас воспроизводство будет финансироваться из федерального бюджета. Леснику не придется ходить с протянутой рукой в поисках средств на святое для него дело (наравне с тушением пожаров) - лесовосстановление. Коли установлено федеральным агентством задание, будьте любезны, там, в белокаменной, - профинансируйте. Еще что важно. Теперь федералы требуют от лесников нарабатывать внебюджетные средства. Что ж, противиться этому наши лесники не будут. Но это не значит, что надо брать топор. Ведь, чего греха таить, "нарабатывать" лесники привыкли за счет рубок промежуточного пользования. А тут уж, что называется, как лесник-хозяин посмотрит на лес, поскольку у всякого свое мерило. Хотя нам упрекнуть их пока не в чем: если наши, к примеру, обычно ликвидной древесины готовили в пределах 60 тыс. куб м, то приморчане - 700 тыс. куб. м. Понятно, что у последних теперь с финансами повеселее. Между тем лес в Приамурье есть. И его надо брать. Наверное, в амурских лесах пока что беспредельщиков меньше, чем их могло быть. А как это может быть, мы неоднократно показывали на примере наших соседей - хабаровчан да приморцев. В 2002 году в Амурской области было заготовлено древесины по рубкам главного пользования 1,87 млн. куб. м, в 2003 году - 1,85 млн. куб. м. В 2004-м картина аналогичная. Причем специалисты отмечают, что идет увеличение объемов заготовок на участках долгосрочной аренды. Это тенденция положительная, говорящая, что лес взят крупными арендаторами, работающими на долгосрочной основе. От них, скорее, можно ждать, что лесовосстановление не останется только лишь благим пожеланием. То есть лесная служба делает ставку на долгосрочное пользование. Ведь, как правило, крупный арендатор если и нарушает, то это в основном чисто технологические нарушения. Главный хищник в лесу - мелкий заготовитель. В общем, остается надеяться, что крупный арендатор лес возьмет честно, то есть восстановит его по вырубленным делянам. А через сто лет поднимется новый лес. Новый закон как раз настоятельно рекомендует передавать лес в аренду сроком на 99 лет. Словом, пока хочется думать, что закон за N 199 скорее в пользу лесной службы, чем против нее. И по-прежнему лесу нужен умный, рачительный и совестливый хозяин. Хотя вопросы у лесников остаются.

Возрастная категория материалов: 18+