Бывший шифровальщик амурского управления внутренних дел аккуратно выкладывает на стол свои документы, и поражаешься тому, как они выглядят. Комсомольский билет и партийный, как новенькие. Отдельно лежат правительственные награды. «Но самый дорогой документ, - улыбается Мигачев, - это удостоверение от царя Нептуна, что я 4 июня 1962 года пересек экватор, принял соленую купель и навеки зачислен в морские души». Из Латвии в Приморье в маминой утробе - Обрати внимание на «Свидетельство о рождении», - говорит он, - там нет графы о национальности, но от руки тушью написано «русский». А сельсовет называется Латвийский. Это в Приморском-то крае, в Ольгинском районе, в бухте Мелководной! Сельсовет не зря так назвали. Дело в том, что население поселка составляли высланные из Прибалтики в 1940 году, после прихода туда Красной армии. Никакими врагами социализма мои родители не были, обычные трудяги. Просто к этому времени в бухте был построен мощный перерабатывающий рыбный завод, и срочно требовалась рабочая сила... Когда родители оказались на Дальнем Востоке, мама была мной беременна. Получилось, что зачат я был на одном краю света, а родился - на другом. Хорошо помню, что в нашем огороде стояли зенитки, которые обслуживали молодые солдатки. Мама стирала им белье, а они подкармливали нас американской тушенкой, снабжали заморскими галошами. Нам портили нервы японские самолеты - курсировали буквально над головами... Осталась в памяти картинка об окончании войны: пришел с фронта дядя Федя Иванов, стоит на утесе на костылях и без одной ноги, смотрит на пирс и плачет. А мы, шпана, в кустах лежим, смотрим на фронтовика и пошевелиться боимся. Чтобы он не знал, что мы его слезы видим... Научился плаванию Вова Мигачев в три года. Братья однажды взяли его в море и неожиданно выкинули за борт. Борись, мол, за жизнь, выплывай самостоятельно! Нахлебался он тогда соленой водицы вдоволь, но ведь поплыл... А потом настолько к воде потянулся, что даже получил кличку Баклан - есть такая морская птица. Никто из приятелей не мог, как он, проплыть под водой не менее двух минут. Кто бы мог подумать, что впоследствии Владимир пойдет в подводники! Еще зарубцевалось одно воспоминание, оставившее след в его судьбе. В 1944 году пятнадцатилетний Георгий, старший брат, устроился на летние каникулы в рыбацкую артель. И не вернулся. Через три года глава той артели сильно заболел и перед смертью вызвал к себе мать Мигачева, поведал о сыне всю правду. Оказывается, в те дни японцы подорвали американское судно. На воде плавали мешки с мукой, фляги со спиртом. Рыбаки погрузили часть находки на плоскодонки и спрятали на берегу, пошли на второй рейс. А Жора, комсомолец, честный парень, возьми да и скажи: «Надо на базу сообщить об этом». Они ему: «Молчи. Все поделим пополам». Он заупрямился: «Вернемся на базу, обязательно расскажу». А рыбаки уже спирту приняли порядочно, разозлились и утопили парнишку. Поэтому когда после службы в армии вальцовщику хабаровского завода «Амуркабель» Володе Мигачеву предложили работать в управлении внутренних дел, он вспомнил этот случай и согласился. Дважды его едва не расстреляли После подготовки во Владивостокском учебном отряде подводного плавания (кстати, окончил почти с отличием - всего с одной четверкой) он получил предложение остаться на берегу в качестве инструктора-шифровальщика. - Это - редкая специальность! - с гордостью говорит Владимир Григорьевич. - Мы считались элитой флота. Но двадцатилетний романтично настроенный юноша сказал решительное «нет». Хотелось испытать себя на настоящей «мужицкой» работе. Так попал на подводную лодку «С-393», где командиром был великолепный учитель и человек Владимир Иванович Кобзарь. Прослужил Володя в его подчинении около полутора лет, но в начале 1962 года пришлось расстаться. Минобороны приказало три лодки пригнать к берегам Индонезии и обучить там вождению местные экипажи. На одной из них - флагманской - ушел Мигачев. В тот момент Соединенные Штаты поддерживали Голландию в попытке захвата острова Калимантан, где были обнаружены богатые урановые месторождения. Советский Союз предложил свою помощь в подготовке военных специалистов. И вот у самых индонезийских берегов поступил приказ из Москвы: «Командиру такой-то части находиться в таком-то месте, при необходимости вступить в боевые действия с голландцами. С американцами в конфликт не вступать». Мигачев расшифровал депешу и ознакомил с ней командира. Заняли определенные позиции. Никого нет. Неожиданно навстречу нашим лодкам летит неизвестная субмарина и подает световые сигналы азбукой Морзе, но только на английском языке. Капитан в растерянности: чья лодка? Что делать? Нападать? Что ей ответить? «Может, ты ошибся в расшифровке приказа, Мигачев? Спутал что-нибудь? -вызвал он к себе шифровальщика. - Если это так, я отдам тебя под суд и расстреляю». - Неизвестная лодка не дошла до нашей всего метров 500 - 600. Видимо, увидели, что мы никаких агрессивных действий не предпринимаем, развернулись и спокойно ушли, - вспоминает бывший подводник. Кончилось горючее, и лодка получила приказ: войти в одну из бухт для пополнения запасов. Пришвартовались: происходит закачка топлива. И вдруг в небе появляются два торпедоносца. Сейчас так бабахнет - только мокрое место останется! Наши моряки - врассыпную. «Слушай, Мигачев,- злобно прошипел командир, - если ты перепутал название бухты, я тебя лично расстреляю!» Слава богу, торпедоносцы после второго круга крыльями помахали на прощание и улетели. Выяснилось, что хоть они и английскими были, но управляли ими советские летчики-инструкторы... Когда вернулись во Владивосток, Мигачева нашел его первый наставник Кобзарь и сказал: «Володя, ты уже четыре года служишь на флоте, профессионал. Я получил назначение на Камчатку, мне дают новую лодку. Давай ко мне! Всего семь лет отслужишь (там год идет за три) и на пенсию выйдешь». Но тот отказался: «Я лучше по берегу буду ходить». Долго еще уговаривал его командир, а Мигачев - ни в какую! В 1965 году, уже на гражданке, он встретил бывшего сослуживца: «Где Кобзарь? Мне сны нехорошие снятся, будто лодка его лежит на дне». Обмер, услышав ответ: «Знаю только то, что он не вернулся из похода». Лишь в 1992 году, прочитав статью в газете «Известия», а потом посмотрев по центральному телевидению программу «Как это было», Мигачев узнал, что случилось с его старшим товарищем и наставником. Подводная лодка, ведомая Кобзарем, столкнулась в Тихом океане с американской и затонула. Экипаж в полном составе погиб. Однако наше правительство отказалось признать погибшую субмарину своей. Политический резонанс был нежелателен. А лодку нашу американцы в начале 90-х годов все-таки подняли, хоть и глубина там была более чем внушительная - 5000 метров. Останки членов экипажа предали земле. Три Володи Осенью 1965 года молодой шифровальщик уже управления УВД Амурской области поехал на учебу в Москву. Там произошла удивительная встреча с человеком, который вскоре стал известен на всю страну. Но тогда Мигачев ни о чем таком не догадывался. Он всего лишь принял предложение нового знакомого, лейтенанта МВД Владимира Лутаева, зайти в гости к его товарищу, актеру театра на Таганке, который поет свои песни под гитару хриплым голосом. «Сейчас его слушает не только вся Москва, но уже и за ее пределами!» Мигачев пожал плечами: мол, никогда не слышал, но если тебе так хочется, составлю компанию. Поздно уже было, поэтому водку и закуску пришлось брать в ресторане. Двухэтажный дом, коммунальная квартира. Узкие темные коридоры, тазы и ванны на стенах висят. Услышав шаги новых посетителей, выглянула древняя бабулька, ругнулась: «Ясно. К этому алкоголику пришли». Толкнули дверь. Абажур висит над столом, на котором громоздятся пустые бутылки и пепельница, полная окурков. На диване, накрывшись кожаной курткой, спит молодой мужчина. Лутаев потрогал его за плечо, тот раскрыл глаза, обрадованно потянулся к другу и мощно прохрипел: «Вован!» Когда Высоцкий встал, Мигачев подивился его маленькому росту. Думал, что обладатель такого роскошного баритона обязательно должен быть амбалом... Когда он пожал руку Высоцкому, все дружно расхохотались: одни Володи нынче собрались! Мигачев засуетился: «Я все-таки бывший флотский, сейчас мигом тут порядок наведу». Высоцкий извинился: «Прямо перед вами ребята от меня ушли». Вскоре комната, как и было обещано, засияла чистотой. Бард в знак благодарности потянулся за гитарой. - Несмотря на убийственную характеристику соседки, Высоцкий пил мало, - вспоминает памятную встречу Мигачев. - В основном ребята разговаривали и пели. Я сам в беседе почти не участвовал и к разговору особо не прислушивался. Понял, что два Володи стали дружить еще подростками, в послевоенное время. Приятели вспоминали своих общих знакомых. Потом несколько песен исполнили дуэтом. Меня особенно поразили две песни Высоцкого: про Беломорско-Балтийский канал и про журналиста. Наша встреча затянулась далеко за полночь, и я стал напоминать сослуживцу, что утром на занятиях следует быть «в форме». Мы ушли. А когда в сентябре 1966 года увидел в кинотеатре фильм «Вертикаль», то ахнул: «Вот с кем я сидел до трех часов ночи в доме на Столешниковом переулке!» Бывая потом в Москве по служебным делам, Мигачев не делал попыток встретиться со знакомым бардом, но постоянно интересовался о нем у столичных коллег. Ведь о Высоцком тогда в прессе не сообщалось, а если информация о барде просачивалась, то была в основном негативной. «Зачем ломаете дом Блюхера?» Мигачев - беспокойный человек. Где другой бы промолчал, он обязательно встрянет. Как-то в Хабаровске, где раньше жил, спросил охранников правительственной резиденции: «Вы знаете, кто стоял здесь на балконе в 1965 году, а народ из-за него чуть не снес ограду и охранников?» - «Нет», - говорят. Он им: «Первый космонавт - Юрий Гагарин». - «Ну и что?» - хмыкают в ответ. «Я его охранял!» Пожали плечами, отвернулись. Не интересно им... У чиновника возле старого здания крайкома поинтересовался: «Почему нет мемориальной доски Алексея Шитикова (первый секретарь хабаровского крайкома партии 60-х годов. - Прим. авт.)? Остальные тут увековечены, а этого нет». Чиновник лениво повернул шею: «А кто это такой?» Увидел, что строители разрушают дом, где жил герой Гражданской войны маршал Советского Союза Василий Блюхер, стал просить: «Оставьте для истории!» Милиция обратила пристальный интерес к неравнодушному прохожему, да слава богу, он сам милиционером оказался. И в Благовещенске, куда Мигачев был определен для укрепления местного УВД, не мог молчать, видя несправедливость. - Потому только майором вышел на пенсию, - говорит Владимир Григорьевич с улыбкой, - а мог бы полковником... Но не жалеет Григорьевич, что не молчал. Иначе, мол, не может. На вопрос, есть ли у него хобби, ветеран ответил так: «До двадцати пяти лет спортом занимался основательно, по лыжам был кандидатом в мастера. В сорок пять играл в баскетбол и волейбол за управление. Теперь мое главное хобби - чтобы дома всегда был уют и порядок, жене и сыну весело и комфортно, а когда я позвоню в дверь, меня встречали с улыбкой».