Наблюдалось неоднократно: идет филармонический концерт спокойно, ровно, но стоит на сцене появиться Ирине, как стиль концерта резко меняется. Она буквально штурмует (так и хочется скаламбурить) - атакует публику стремительным напором, бесшабашностью, чем-то напоминая цыганку, и публика с легкой радостью ей покорно поддается. Атакова - взрывная, будоражащая, карнавальная натура. Ее обожает амурская публика, а было время, когда певица отметала всякую мысль о том, чтобы оказаться на Дальнем Востоке. Москва слезам не верит - Я же, кроме Москвы, раньше толком нигде не была, - рассказывает Ирина. - Когда отучилась в Гнесинке на отделении сольного народного пения, мечтала остаться в столице. Однако получилось иначе... В том, что Атакова оказалась в Благовещенске, виноваты двое: ее талант и баянист, артист областной филармонии Анатолий Мишунин. Несколькими годами раньше он окончил этот же институт и весной 1988 года явился в альма-матер с четко поставленной целью: отобрать здесь певицу для трио баянистов. Целую неделю будущий начальник областного управления культуры незаметно прослушал студентов. Когда Мишунин подошел к Атаковой и похвалил ее творческие способности, та застенчиво улыбнулась и направилась к двери. Но он вежливо преградил дорогу и предложил переехать в Благовещенск. «Где это?» - спросила певица, но только по той причине, что ей понравилось название города. Когда узнала, что город находится в районе БАМа, Ирина воскликнула: «Никогда в жизни!» Но Мишунин не отставал, взахлеб рассказывал о красивых таежных местах, прекрасном Амуре. Однако Москва для Ирины затмила все. Видя, что просто так от дальневосточника не отделаться, она кивнула: «Хорошо, я согласна». И быстренько выскочила из аудитории, пребывая в полной уверенности, что больше никогда этого провинциала не увидит. Но не тут-то было! Артист областной филармонии проявил бешеную активность, направив два запроса: один - в Министерство культуры СССР, другой - в аналогичное ведомство, но РСФСР. Вскоре вызов на Атакову лег на ректорский стол. Ни о чем не подозревающую студентку пригласили в высокий кабинет и зачитали документ. «Я не собираюсь ехать в Благовещенск», - сказала Ирина спокойно, чуть ли не со смехом, не веря в необратимость происшедшего. Когда ее стали уговаривать, она начала всерьез волноваться за свою судьбу, и улыбка сошла с ее лица. Когда же услышала, что в противном случае ей не дадут диплом - заплакала навзрыд. Но не зря говорят: «Москва слезам не верит». Не обращая внимания на судорожные всхлипы выпускницы, ректор хмуро обронил: «Вытрите слезы, идите в общежитие и хорошо подумайте! Альтернативы нет. Или подпишите направление, или...». Атакову абсолютно не устраивало «или», она «хорошо» подумала и нашла выход: «Черт с ними, подпишу приказ о направлении на Дальний Восток, - решила она, - получу диплом в руки - махну домой, на Северный Кавказ, к родителям в Железноводск. И никто меня там не отыщет». Сон под прожекторы Но Ирина ошиблась. В середине августа глубокой ночью в железноводской квартире Атаковых раздался телефонный звонок. Трубку взяла мама Иры. «Пожалуйста, позовите вашу дочь, - услышала она вежливый, но требовательный мужской голос. - Я звоню с Дальнего Востока. Мы ждем ее к себе на работу». Проснувшаяся Ирина в панике махала руками: меня, дескать, нет. «Она в Москве», - ответила мама. «Это неправда, - возразил Мишунин, - я только что разговаривал с ее преподавателем. Ваша дочь давно уехала из Москвы с вещами, выписана из общежития. Вот вам мой домашний телефон. Пусть мне позвонит». Конечно же, Ирина не позвонила Мишунину. Он принялся высылать письма и телеграммы о том, что готов подавать иск в прокуратуру. Атаковы-старшие, всю жизнь проработавшие врачами в санатории, не привыкли нарушать законы. Напуганные натиском «туземца из Приамурья», они предложили дочери пойти на попятную. - Тот Благовещенск 1988 года и этот, - вспоминает Ирина, - две большие разницы. Ехала я с аэропорта вдоль старых деревянных домов и тяжко вздыхала: в какую дыру меня черт занес? Перед тем как поселить меня в гостинице «Зея», администратор долго и тщательно рассматривала все мои документы - город-то был закрытый. А ночью я обомлела от страха: лучи прожекторов принялись шарить по стенам комнаты. Я ведь никакого понятия не имела о тогдашних отношениях с Китаем, о пограничной службе... Филармония в те времена находилась в нынешнем театре кукол. Я отдала документы в отдел кадров, и мне тут же вручили ключ от комнаты в благоустроенном общежитии. Вместе с трио баянистов под управлением Мишунина отправилась в гастроли по городам и весям Амурской области. Под аккомпанемент баянов исполняла задорные и грустные русские народные песни. Работа была, конечно, тяжелая: постоянные разъезды, разбитые дороги... Было много минусов бытового плана. Неудобства, однако, компенсировались высокой оплатой труда. Средняя зарплата по стране тогда составляла 120 рублей. Если артисты давали по пять концертов в день, то получали ежемесячно до 600 - 700 рублей, а то и выше. Интерес к культуре тогда был неиссякаемым. На любой ферме, в любом красном уголке артистов ждали рабочие люди и не жалели аплодисментов. О таком успехе и гонораре в Москве Ирина не могла и мечтать. Когда через год она приехала в отпуск домой, родители, увидев, что дочь не экономит как они, а позволяет себе обеды в дорогом ресторане, буквально ахнули. Работа в Амурской филармонии нравилась Ирине все больше и больше, но через год, в 90-м, она пошла в декрет и отправилась рожать на Кавказ под родительское крыло. «Атакова, ты что - крутая?» Казалось бы, все устроилась наилучшим образом. Папа и мама - рядом, внучка Ксения делает первые шаги, можно забыть о Дальнем Востоке. Тем более что советская власть рухнула, а вместе с нею обязательное распределение молодых специалистов. Однако желанного счастья новые реформы жителям Железноводска не принесли. Санатории, некогда переполненные, опустели из-за баснословных цен на билеты и путевки, а вскоре и закрылись. Тысячи людей потеряли работу. Видя такое положение, Ирина оставила малышку на попечение родителей и в 1993 году вернулась в Благовещенск. Новый директор филармонии Алексей Самарин пожал плечами: «Трио баянистов уже нет. Кто тебе будет аккомпанировать? Есть только вакантное место администратора, будешь отвечать за проведение концертов заезжих артистов и своих. Попробуй! Справишься -оставлю». Время было такое - выживай любой ценой. Возможности для отступления не было. Вдобавок теперь требовались деньги не только для себя, но и для дочурки. Ирина взялась за дело. - Я должна была заполнить зрителями зал гарнизонного Дома офицеров в Белогорске, но абсолютно не имела понятия, как это сделать. От отчаяния отправилась уговаривать людей в магазины, конторы, общежития. Ночами ворочалась: куда еще пойти, чем заманить людей, которым сейчас не до искусства? Как ни странно, белогорцы потянулись в кассу. Когда Самарин приехал в Белогорск и заглянул в переполненный зал, он с восторгом воскликнул: «Ну, Ирина, ты даешь!» Позже оказалось, что я сработала лучше всех: в Благовещенске на концерт поп-группы «Сладкий сон» была заполнена лишь треть зала, а в Свободном и Райчихинске концерты вообще отменили. На следующее утро мне позвонил наш ведущий администратор Саша Кудряшов и спросил с удивлением: «Атакова! Ты что -крутая?» А у меня-то ведь так неожиданно хорошо получилось только из страха оказаться за бортом жизни. Ирина вспоминает, как ее жизнь постепенно налаживалась. После двух лет работы администратором она начала понемногу выступать под инструментальную фонограмму с Юрием Моревым и Валерием Шебаловым. Китай с его сотней городов был уже позднее, когда филармония пережила самые трудные годы лихолетья. Сейчас Атакова выступает как солистка. Но обожает петь дуэтом и трио. Зрители с большим удовольствием слушают в ее исполнении русские народные песни, эстрадные. На вопрос, есть ли у нее хобби, Ирина Атакова отвечает: «Моя работа и есть мое хобби. Я живу музыкой, и без нее не могу. Отработала в Амурской филармонии ровно двадцать лет. Сейчас отсюда уже никуда не уеду. Я знаю, что нужна людям тут».

Возрастная категория материалов: 18+