- Сергей Николаевич, специалисты считают, что в недопустимо низком рейтинге России в реализации права на свободу слова велика "заслуга" судебной власти. Получается, что Конституция страны дает нам права, а суд лишает возможности их реализовать? - Я бы вам возразил очень наглядным и свежим примером. Вспомните, кто разрешил в пользу "свободы слова" острый спор между журналистами и властью о праве на свободную подачу информации в ходе избирательных кампаний. Это сделала именно судебная власть. Что же касается проблемы в целом, то она существует в любом государстве. Да, журналист имеет право на выражение своего мнения, но и каждый человек имеет право на неприкосновенность личной жизни, на защиту своих чести и достоинства. Задача судебной власти и состоит в том, чтобы найти некий баланс интересов между ними. Моя судебная практика и личные наблюдения позволяют сказать, что чаще этот баланс нарушается журналистами, следовательно, и решений против них выносится судами больше. Может, этим и объясняется негативная оценка работы судов в вопросах защиты свободы слова? - Но у нас же порой эта защита доходит до абсурда. Один очень богатый человек подал в суд на журналиста за то, что тот назвал его олигархом, другой, фанат-"единоросс", требует наказать редактора газеты за злоупотребление аббревиатурой ВВП в таких словосочетаниях, как: "...ВВП упал", "ВВП недостойно низок" и т. п. По его мнению, ВВП в русском сознании ассоциируется с инициалами Президента РФ. И наши суды не только принимают такие иски, но и удовлетворяют их. Уверен, они бы и мальчика, крикнувшего, что король голый, осудили за оскорбление чести и достоинства. - Вы не находите, что наш разговор перерос в дискуссию, где вы взяли на себя роль адвоката обиженных журналистов? Я не исключаю ошибочного судебного решения в каком-то конкретном случае и мог бы привести не один десяток примеров, когда суды посягали даже на право иметь свое личное мнение. Немало примеров, когда они признают клеветой и оскорблением обращения граждан в правоохранительные органы. Считаю, что достоинство человека более приоритетно, чем свобода выражений в его адрес. Да и за рубежом суды очень жестко стоят на защите чести и достоинства человека, его частной жизни. - Однако здесь имеется одно "но". В странах развитой демократии, например в Испании, очень четко пролегает черта между обычными гражданами и представителями власти или другими публичными фигурами. В настоящее время Европейский суд рассматривает иск члена одной королевской семьи к папарацци, снявшему тайком истца в пикантных ситуациях. Член королевской семьи посчитал это вторжением в частную жизнь. В своей стране ему отказали в иске, признав его публичной фигурой. Теперь Европейский суд изучает вопрос, насколько влиятельное положение в обществе занимает этот господин, ибо от этого будет зависеть и решение суда. У нас, к сожалению, такого разделения нет. Более того, полагаю, что в судебных спорах суды заведомо становятся на сторону власть имущих. - Но вы должны признать, что на это имеются свои правовые причины. Судьи обязаны применять законы, действующие в стране независимо от их личного отношения к ним. Российские законы не устанавливают разницы между государственным чиновником и обычным гражданином в деле защиты их чести и достоинства. В суд может обратиться и лицо без определенного места жительства, и губернатор, и даже президент. А за рубежом все больше и больше стран принимают противоположные законы. Так, в Великобритании, Швеции, Австралии, Индии и других законодательно запрещено политическим и общественным деятелям обращаться в суды за защитой чести и достоинства. Отсюда и разные подходы. Кроме того, нужно учесть, что в недавнем прошлом у нас никому не позволялось публично критиковать, а тем более судить власть в лице ее чиновников. И хотя идет судебная реформа, принимаются законы, приближенные к мировым стандартам, все же наше мышление, хотим мы того или нет, отягощено прошлым. Допускаю, что в споре с властью эта тяжесть играет не последнюю роль. - Уверен, что сто процентов решений наших судов, удовлетворивших иски чиновников к журналистам, дойди дело до Страсбурга, были бы отменены. И это потому, что у нас не закон вершится, а система борется с людьми, посмевшими сказать свое мнение о власти, и мстит им. С помощью судов, Сергей Николаевич! - Знаете, есть афоризм: чем слабее доводы, тем крепче выражения. Никто, в том числе и суды, не запрещает журналистам анализировать деятельность власти, давать ей оценки, проводить публичные дискуссии. Но не делает чести журналистам, являющимся, по моему мнению, передовой частью интеллигенции, когда они опускаются до инсинуаций и оскорблений. Убежден, это не должно оставаться безнаказанным. Вот вам достаточно свежий пример. В одной из газет в отношении губернатора Л. Короткова прошла публикация, в которой, кроме грязных домыслов и оскорблений, не было приведено никаких фактов. Причем была задета не только его честь, а и честь членов его семьи. Он обратился в суд. Соответствующим решением суда распространенные сведения были признаны несоответствующими действительности, а с газеты в возмещение морального вреда взыскано 300 тысяч рублей. - Спорить с судебным решением не принято. Но домыслы, как правило, на пустом месте не возникают, и то, что вы называете в судебном решении оскорблениями, в этой газете высказано употребимыми в обществе и литературе словами. Хотя и неизысканными. А сумма ущерба 300 тысяч - совсем за пределами здравого смысла, учитывая, что несколько лет назад за убийство судьи и его супруги моральный ущерб близким родственникам составил гораздо меньшую сумму. Журналисты считают, что судьи по этому делу просто "прогнулись" перед губернатором. - Относительно "домыслов не на пустом месте" - это мы уже проходили, слава богу, в тридцатых годах прошлого века. Суд свои выводы основывает исключительно на доказательствах. По делу с участием губернатора ответчиками вообще не было представлено каких-либо доказательств. Относительно "употребимых выражений" - мы сегодня нередко слышим с телеэкранов и читаем в современной литературе такое... Теперь о размере взыскиваемых сумм. Не существует шкалы, применяя которую можно с точностью до рубля определить в денежном выражении степень нравственных страданий лица, в отношении которого применены клеветнические измышления. Суды, кроме степени тяжести перенесенных страданий, учитывают материальное положение ответчика, состояние его здоровья и другие обстоятельства. С упомянутого вами убийцы и присужденную сумму взять не удастся, так как у него просто нет таких денег. А вот газета, за которой обычно стоят влиятельные силы, потерю в 300 тысяч рублей может и не почувствовать. Не исключаю влияния на размер взыскания и того, что суд с участием губернатора состоялся накануне выборов в Государственную думу. Может, правосудие нашло возможность таким образом предупредить любителей подглядывать в замочную скважину, что это дорого им обойдется. В выражениях надо знать меру. Особенно в отношении людей, представляющих власть. - Все познается в сравнении. В период своего премьерства Тэтчер особенно доставалось от журналистов, которые не жалели выражений. Но когда ее спрашивали, почему она это терпит, та отвечала: "Не забывайте, что нельзя иметь свободное общество без свободной прессы". - Красиво говорите, Анатолий Васильевич, но известная пословица гласит: "Что для русского - хорошо, для немца - смерть". Нас нельзя сравнивать. Там уже давно люди зависят от власти в гораздо меньшей степени. И отношение к ней другое. У нас же власть гораздо больше абсолютизирована, нашу власть ассоциируют с самим обществом. К абсолютному близко и доверие наших людей к средствам массовой информации. Поэтому в нашей стране всегда считалось, что высказаться нелицеприятно в адрес власти - значит плохо высказаться о государстве и обществе в целом. По этой причине у нас никогда не позволялось публично критиковать, тем более судить власть в лице ее чиновников. В отношении свободы слова наше общество всегда было закрытым. Это, к сожалению, наша национальная особенность. Ведь недаром сразу же после президентских выборов (казалось бы, до этого ли было ему) в своей ночной пресс-конференции Президент Путин среди приоритетов назвал обеспечение свободы СМИ. - А я хотел бы заметить, что раньше, как вы говорите "в закрытом обществе", если на страницы газеты попадала негативная информация о чиновнике, его участь была предрешена. Нынешнее время характеризуется тем, что чиновник вообще перестал чего-либо бояться и стал наглеть до беспредела. А стоит об этом публично заикнуться, тебя же по судам затаскают. - Сегодняшнее состояние СМИ есть не что иное, как болезнь под названием "импотенция". Вместо серьезной и взвешенной информации на общество хлынул поток грязи, которая при проверке зачастую оказывалась либо "черным пиаром", либо "проплаченной заказухой". Получилось все как в известном детском, но мудром рассказе Льва Толстого. Помните, мальчик-пастух стерег овец и шутя кричал: "Волки, волки"? Взрослые откликались. Но когда действительно волки напали на отару, крики мальчика были расценены как очередная шутка. Волки сделали свое дело! Так вот этим мальчиком и стали наши СМИ. Поэтому они потеряли много в плане доверия к ним, чем и утратили свой потенциал. Лекарством является всего лишь правдивое отображение действительности. Тогда и с доказательствами в суде у прессы проблем не будет. - В некоторых странах (Франции, Голландии, Норвегии) от истца, возбуждающего иск о защите чести и достоинства, если он официальное лицо, требуется представить основательные доказательства ложности фактов и несправедливости высказанного о нем мнения. Подчеркиваю - от истца, а не от ответчика. У нас же все наоборот. А уж относительно оценочных высказываний в адрес должностных лиц, так Европейский суд по правам человека однозначно установил, что нельзя требовать от ответчика доказательств справедливости оценочных суждений. - Я хотел бы заметить, что в отношении оценочных категорий российское правосудие стоит на таких же позициях. Другое дело, что иногда очень сложно отграничить оценку от распространения несоответствующих действительности сведений. Здесь очень большое поле для судебных ошибок, которые и приходится исправлять вышестоящим судам. Эти ошибки иногда воспринимаются и как в целом позиция судебных органов в отношении "свободы слова". - Видите, даже вы, судьи, путаетесь. А что делать журналистам, не искушенным в тонкостях юриспруденции? Предлагаете им осваивать Эзопов язык? Но ведь это язык рабовладельческого или тоталитарного общества, когда человек не имел права на свободу слова. - Еще раз хочу подчеркнуть, что не только в Европе, но и у нас все единодушно за свободу слова и выражений. Но это единодушие сразу куда-то исчезает, как только требуется ясно очертить концептуальные границы права на свободу выражения. Неслучайно в Европейском суде рассматриваются сотни материалов, касающихся обозначенной нами темы, чуть ли не по всем европейским странам. Это означает, что до сих пор не найдена золотая середина между защитой свободы слова и защитой граждан от оскорблений. А ведь Европа продвинулась гораздо дальше нас как в правовом воспитании своих граждан, так и в культурном. У нас же если убрать страх наказания за клевету, то получим такую вакханалию оскорблений и диффамации, что захлебнемся в этом грязном потоке. Нужно всегда помнить и другое - наши СМИ в своем большинстве не столько выразители интересов общества, сколько орудия определенных финансово-политических групп, которые ведут между собой информационные войны и сводят друг с другом счеты. - Зато Европейский суд отмечает в одном из своих решений: "Свобода выражения мнений лежит в основании демократического общества... Эта свобода распространяется на передачу не только такой "информации", которая встречает благоприятный прием либо рассматривается как безвредная, но и такой, которая оскорбляет, шокирует или тревожит государство или какую-то часть населения". То есть пусть высказываются все, как могут, а люди сами сделают вывод. - Но я надеюсь, вы не будете оспаривать необходимость существования определенных ограничений, а правильнее сказать, самоограничений в этом вопросе. Как и во всем, здесь тоже должна быть мера. Убежден, что лучше, если эти рамки устанавливает для себя сам журналист. Но если нет, то это вынужден делать закон. Однако это очень короткий путь к установлению таких отношений власти с прессой, когда хочется воскликнуть: "Молчать, если хотите со мной разговаривать!" - Согласен, проблема заключена в двух крайностях. Условно их назовем так: "запечатанный рот", когда ничего нельзя сказать без страха быть наказанным, и "распущенный язык", когда журналист не знает рамок в своих выражениях. Демократия выбирает второе. Что же, Сергей Николаевич, выбирает правосудие? - Что-то не верится, Анатолий Васильевич, что лично вам ближе "распущенный язык демократии". Вы прекрасно знаете, что истории неизвестен ни один пример того, когда кто-либо пошел на смерть за свободу слова. Помните, Вольтер сказал: "Я не согласен с вашим мнением, но готов отдать жизнь за то, чтобы вы могли его свободно высказывать". Но жизнь за свободу слова этот вольнодумец-француз все же не отдал. Однако вы прекрасно осведомлены, за что отдали свои жизни великие люди нашей великой Родины - Пушкин и Лермонтов.

Возрастная категория материалов: 18+