На этот раз Игорь Валерьевич поставил «комические игры для взрослых» - так он обозначил жанр постановки. Спектакль был поставлен специально к бенефису народного артиста России Владимира Матвеева, пьесу выбирал сам юбиляр. Но от первоисточника вообще мало что осталось, и режиссер этого не скрывает. Пьеса не особенно удачна, и для бенефиса вряд ли годится: отнюдь не праздничная и даже жесткая что по сути, что по духу. Поэтому в последний момент (об этом «АП» уже писала) было принято решение на бенефис выйти с проверенным спектаклем «Пока она умирала», а премьеру показали спустя неделю. Разумеется, я спрашивал мнение зрителей о новой работе. Одни призадумались, не зная что ответить, поскольку столкнулись с неожиданными для восприятия вещами. Другим было непонятно, зачем актеры со сцены то и дело обращаются то к осветителям, то к звукорежиссеру... Словом, не все оказались готовы вместе с творческим коллективом к отступлению от традиций. Иным и вовсе показалось, что чересчур уж зло ерничают создатели спектакля над стариками. На это отвечу сразу: знали б вы, каков был исходный материал! Вот что думает по этому поводу поставленный перед фактом выбора пьесы режиссер Игорь Жетинев: - Озолин обозначил жанр своего произведения как трагикомедия. То есть он предполагал, что зритель и посмеется, и призадумается, да погрустит. Но автор во всю мощь молодежного максимализма попытался наполнить действие, и потому получился явный перебор. Как решить эту проблему постановщику? У Озолина я нашел некую подсказку в его характерных ремарках. К примеру, по действию персонажи заказывают музыку. И мне подумалось: почему бы не сделать такой открытый театральный ход? - Кое-кого в зрительном зале это сбило с толку... - Почему я должен ориентироваться на местную, не самую богатую и развитую театральную традицию? Глубинка есть глубинка. Если здесь не предлагать чего-то нового, думаю, это заведомо обеднит зрителя. Кстати, я не слышал ни одного зрительского вопроса на тему, почему стариков играют молодые. Театр по своей природе условен. К тому же он еще и великий «провокатор». Зачем зрителю «лубок»? Красивая картинка есть на любом из сорока телевизионных каналов. А наш зритель пришел своими ногами, приобрел билет, то есть заплатил за общение с актерами деньги. Разве театр вправе дать ему картинку в стиле «мыльных опер»? Да, всегда есть некоторый риск, - продолжает московский режиссер, - но я сознательно иду на него. Скажу больше: даже постановочный коллектив далеко не сразу понял, чего же добивается режиссер, и поначалу мы работали только «на доверии». Но за месяц коллектив сумел проникнуться идеей. Собственно, потому и произошел конфликт в театре, что постановочный коллектив хоть и трудно, но принял идею режиссера, а их товарищи (может, из-за амбиций?) предприняли попытки перечеркнуть достигнутое понимание. - Игорь Валерьевич, порой зритель в зале реагировал неадекватно. Ведь на сцене разыгрывается действие в приюте для одиноких пожилых людей. Место не самое веселое, а в зале чуть ли не гомерический смех. - Одну и ту же тему можно подать по-разному. В жизни зачастую получается «не по схеме». Да, есть несправедливость, есть люди задавленные несправедливостью, и есть люди, которые продуцируют эту несправедливость. К сожалению (и это объективно), последних уже не пробивает ничто. Значит, говорить «имейте совесть, ай-яй-яй!» без толку. Чтобы их разбудить, надо искать другие подходы. Театр может предложить шоковую терапию, может со сцены сказать этим лукавым: вы лгуны и подлецы. По «красным дням» вы говорите старикам, что все у вас хорошо, а будет еще лучше. Подаете им по конфетке и печенью, но тут же забываете о них. Между тем у каждого есть его вчера, есть сегодня, будет и завтра. Да и молодые пусть уже сейчас задумаются о неминуемом завтра. Но может, время теперь у нас такое, - размышляет далее режиссер, - что, даже взяв серьезную тему и на полном серьезе предложив ее зрителю, понимаешь: она его не «забирает». Как ни поставишь на сцене историю о задавленных жизнью, брошенных страной стариках, «история» все равно остается. Чарли Чаплин сразу после войны сделал фильм «Великий диктатор», в котором комически рассказал о страшных вещах. За это его беспощадно критиковали. Но Чаплин потому и велик, что многое способен понять раньше других, что не боялся идти против течения. О некоторых вещах говорить в лоб бесполезно - не играет, не воспринимается людьми. У меня вообще вызывает внутреннее отторжение «лобовая форма», когда на сцене примитивно говорят о серьезной проблеме и при этом еще и плачут. А люди, которые еще моложе меня, вообще не хотят это воспринимать, - заключает Жетинев. К сказанному Игорем Валерьевичем у меня есть ремарка. Признаюсь, обычно мне, как теперь говорят, глубоко параллельно, какую историю играют на сцене актеры. Чем они могут удивить меня и любого другого зрелого человека? Ведь если мы чего-то недочитали в свое время, то с лихвой «догоняем» в процессе жизни и работы, общаясь с сотнями людей. А потому качество драматургического материала не смущает - драматургии и в жизни с избытком. Интересней наблюдать, видеть и стараться понять, как это делают актеры. Причем совершенно очевидно, что наши актеры, если потребуется, задушевно и убедительно сыграют и «любовь телеграфных столбов», и «ненависть бабушкиного комода». Однако в данном случае, как уверяет режиссер-постановщик, они играли себя - актеров. Так решил постановщик, и это было воспринято нормально. Сходите на спектакль еще раз и посмотрите на действо другими глазами. Насколько полезной для нашего театра явилась новация столичного режиссера, покажет время. Думается, руководители приглашают варягов «порулить» вовсе не для того, чтобы просто сделать еще одну постановку. У нас есть и свои вполне квалифицированные режиссеры. Наверное, это делается в надежде, что новый человек «смахнет в углах нетворческую паутинку», на которую перестали обращать внимание, неким образом освежит восприятие актеров, пополнит творческий арсенал. У Жетинева такой созидательный ресурс, очевидно, есть. Это не только мое мнение. И еще одно. Будто из запасников театральной труппы, из ее глубокого резерва достал московский режиссер целую колоду артистов. Причем ни одна карта не оказалась крапленой или битой. Заметную для себя и зрителя роль сыграл Игорь Булатов (директор приюта). Крупной сквозной роли, требующей настоящего физического напряжения, у Булатова давно не было, но Игорь справился с задачей превосходно. Себе в актив могут записать работу в постановке Сергей Бондарев (ученый Борис Петрович), Константин Таванцев и Сергей Ягутко (Геннадий, алкаш-испытатель), Анна Радецкая и Наталья Кучикина (Сигизмунда Феликсовна) и Любовь Казакова (Алевтина). Владимир Матвеев в роли Иваныча действие цементировал, однако одеяло на себя не тянул. Актрис я отметил бы особо. Глядя на их вдохновенную и мастер-скую игру, с сожалением понимаешь, что талантов в театре хватает, но не всякому регулярно выпадает шанс себя проявить. Я открыл для себя Любовь Казакову, «характерную», как мне представляется, актрису. Подрост в нашем театре отличный, к тому же ребятам есть у кого учиться. Однако почему не ставят спектакли на молодежную тему, хотя пьес, предполагающих участие молодых актеров, достаточно? Зрители еще помнят, с каким успехом шел спектакль «Валентин и Валентина» по пьесе Михаила Рощина. Режиссер вскользь упомянул, что «комические игры для взрослых» не сразу и не вдруг явились зрителю. Перед премьерой в театре разыгралась нешуточная драма, иначе говоря, столкновение самолюбий. В этой связи хочется сказать следующее. Не столь уж богато Приамурье на культурные достижения, да и мало кто востребован за его пределами. А наш драматический вполне конкурентоспособен. Словом, в области культуры Амурский драматический это наше достояние. Поэтому театральный зритель с таким беспокойством следил за развитием событий из-за переноса премьеры спектакля. Иные из наших обеспокоенных читателей даже поспешили назвать это кризисом доверия (кого к кому?). Поэтому обращаюсь к творческому коллективу театра и прошу: вы там поосторожней с нашим достоянием, что ли...

Возрастная категория материалов: 18+