Два дома коренных жителей да два фермерских хозяйства - вот и все твое «вознесение», Господи... Именно здесь судьба ссудила доживать свой век боевому пехотинцу Второй мировой Михаилу Бакланову и его верной супружнице фронтовой санитарке Зинаиде Баклановой. «Зина-питерка» До Вознесеновки мы добрались благодаря ведущему «передку» японского авточуда и профессионализму редакционного водителя. Дом-завалюха зарос высоким высохшим бурьяном, который от малейшей спички готов вспыхнуть в любую секунду. Во дворе на солнышке грелся старик, который в ответ на наше приветствие буднично пригласил нас в гости. Внутри хата напоминает закопченную кузню. Во всем сквозит неухоженность: небеленые стены, давно не мытый пол. На стене черно-белые портреты красивых молодых людей. Хозяйка дома 78-летняя Зинаида Васильевна Бакланова с замутненными катарактой глазами, на наш вопрос, воевала ли она, недоуменно-обиженно восклицает: - А как же! Она родилась в Ленинграде, на Васильевском острове. Свой ленинградский адрес помнит и поныне: «Одиннадцатая линия, дом 46, квартира 42. Пятый этаж, лифт - дом был очень хороший». Отец у нее служил в охране Кирова, на похоронах вождя простудился и умер. В 1941 году четырнадцатилетняя Зина поехала на летние каникулы к дядьке в Белоруссию, там ее и застала война. - Немец мигом до нас долетел, семь деревень спалил, сука. Помню, как евреев, бедных, привезли на окраину села на грузовике и живьем закапывали. Земля дышала... Чтобы не заорать от увиденного и не выдать себя, она от ужаса едва не сгрызла себе ладошку. В ту минуту закончилось ее детство, и Зинка ушла в партизанский отряд. Сначала чистила картошку и стирала бинты, потом санитарке-полуребенку доверили перевязывать раненых. Она пошла по дорогам войны вместе с передвижным госпиталем N 3766. - Во мне весу сорок килограммов было, но с поля боя таскала раненых в два раза тяжелее себя. Только и слышишь: «Сестренка, не бросай!» Сначала было сильно страшно под пули лезть, потом ничего - пообвыклася... Ей до сих пор снятся перевязки тяжелораненых: - В спине дырка пробита, через нее видно, как сердце ходуном ходит.Тампоны вытаскиваешь, а там гной... Характер у Зины-санитарки был боевой, веселый. Часто для раненых устраивала концерт. «Пела, цыганочку танцевала, а они без ног, без рук хлопали мне рука об руку друг друга...» - вспоминает Васильевна. В 1945 году она вытащила с того света тяжелораненого старшину Михаила Бакланова. - Красавец был, чуб кудрявый, глаза - утонуть можно. Победу мы с ним уже встречали как муж и жена в Риге - там стоял наш госпиталь, - улыбаясь, говорит фронтовичка. Их демобилизация затянулась до 1946 года. Потом они заехали на Орловщину к родителям мужа. Получив их благословение, по переселению отправились на Дальний Восток. Попали в Вознесеновку, крепкую тогда еще деревню. На новое место жительства она приехала с двумя узелками «переодежки», первенцем во чреве и бойким характером, за который ее сразу окрестили Зина-питерка. «Наш дом сделан из амбара» Михаил Бакланов долгие десятилетия был бессменным вознесеновским трактористом. Зинаида работала куда пошлют - овощеводом, телятницей, сеяльщиком. Их второй фронт, трудовой, продолжался долгие десятилетия - до глубокой старости. Родили и вырастили пятерых детей. Дом, «рожденный» еще в середине прошлого века, построен, по словам хозяйки, из амбара. После войны она долго разыскивала свою мать, нашла через Красный Крест. Мать приехала доживать свой век к ней в Вознесеновку. Долго сокрушалась о брошенной в Ленинграде квартире, откуда ее полуживую увезли по ладожской Дороге жизни. - У меня была броня на ту квартиру, как у фронтовички. А съездить туда так и не пришлось: работали, как проклятые, да дети один за одним. Куда поедешь? - вопрошает гвардии сержант Бакланова. Вознесеновка, ставшая их второй родиной, хирела и разваливалась, народ разъезжался. Баклановы же остались верными своей деревне. Дети разъехались - кто в Приморье, кто на Украину. Дочка и внуки живут в Благовещенске. Судя по убогому быту стариков, наследники их вниманием и заботой не жалуют. Неосудное родительское сердце их любит и ни в чем не попрекает. Сегодняшнее их житье в разоренной деревне - это еще одна оборона от врагов по имени «Брошенность» и «Старость». - Из последних сил коровку держим, сын должен скоро с Украины приехать с четырьмя детьми. Как без молока? - рассказывала баба Зина. Магазина в деревне давно нет. Хлеб и другой немудреный харч в Вознесеновку возил частник из Березовки. Но, видимо, тому невыгодно машину гонять в умирающую деревню, где прибыли не заработаешь. На день нашего приезда им десять дней никто не привозил даже хлеба. - Хорошо хоть дети приехали, а то бы без хлеба сидели. Кому мы нужны? - буднично пожала плечами фронтовая санитарка. «Телефон нам только обещают» Почта в те края приходит по нынешней жизни исправно, несколько раз в неделю. Что такое телефон, в Вознесеновке забыли, а он Баклановым нужен как воздух. - Мене как-то желудок скрутил, три дня пластом лежала. Дед говорит: «Бабка, ты помрешь, я никуда не дойду». Куда он дойдет, ему 85 лет, еле-еле ходит, да и я не лучше... Без телефона караул. Хоть бы какую трыкалку поставили, хоть до сельсовета дозвониться... - печалится баба Зина. В прошлом году, по ее словам, приезжали трое из Ивановки, пробовали радиотелефон установить. «По крыше полазили, сказали: «Бабка, не достает... Через три дня приедем». Как уехали - и по сегодняшний день. Так и живем, - виновато улыбалась баба Зина. Вопросы про автобус, больницу задавать в той готовой вот-вот рухнуть избе было просто кощунственно. Словно читая мои мысли, хозяйка обронила: - Пока силы были, в больницу пешком ходила. Когда в последний раз там была, уже не помню. Зубы мне как-то бесплатно вставили, а они через неделю выпали... «Я их отвезу в интернат» Главным центром мироздания для стариков Баклановых является «Валя-сельсоветка». Глава Успеновской администрации - Валентина Поряднова, измотанная женщина с усталым лицом. - Их главная беда - их дети, которым нужна больше родительская пенсия, чем родители, - считает Валентина Ивановна. По ее словам, она бессчетное количество раз предлагала Баклановым переехать в соседнюю Успеновку, но они категорически отказываются. - Нам «сельсоветка» говорила, поезжайте в Белогорск, в интернат. Пусть она сама туда едет. Я тут век прожила, тут мои мама, сын, внук похоронены. А я поеду в какой-то интернат! - недоумевала баба Зина. Позвонил я главе Ивановского района Владиславу Бакуменко. - Об этой проблеме знает даже губернатор, им в Белогорском доме ветеранов приготовили отдельную комнату. Они вроде бы соглашаются, но месяц проходит - отказываются. У них пенсия на двоих шестнадцать тысяч. Родные приезжают к ним раз в месяц за деньгами и отговаривают переезжать. - Понимаете, если старое дерево пересадить в другую почву, оно через неделю засохнет, так и и старики, - отвечаю Владиславу Владимировичу. - Они неспособны сами жить, все равно я их увезу в интернат, - вторит Бакуменко. - Да им хлеб уже десять дней не возят, дорога туда непроездная, и телефона нет. А Путин объявляет о всеобщей телефонизации инвалидов войны. - Я что, туда дорогу должен делать? - переходит на крик районный глава. - Вы как будто в другом месте живете. Неужели не знаете, что в бюджете денег нет? А что хлеб не возят, не знал - разберусь... Извините, мне на суд ид-ти пора, - сворачивает разговор власть. «Ты же выжил, солдат!» Шесть десятков лет минуло с той, соленой от слез Победы. Брошенные всеми фронтовики Баклановы дожили и до этого юбилея. Им уже и хлеб по десять дней не возят, а они живут! Телефон им, инвалидам первой группы, шестьдесят лет проводят, а они без него живут! И дорог к их сгнившему дому давно уже нет - одни ухабы, а они все равно не умирают! А то, что вы, Зинаида Васильевна, от Бреста до Риги вытащили на своих полудетских руках из поля боя сотни раненых, так это, говоря современным языком, ваши проблемы. А вы, Михаил Иванович, прошагавший хрестоматийно песенных «пол-Европы, пол-Земли», то, что ваш старый кургузый пиджак весь в боевых наградах, это тоже, выходит, ваши проблемы. Через месяц праздничная шумиха закончится, президент вручит перед объективом телекамер очередную «Волгу» кому-нибудь из ветеранов- счастливчиков. И чиновничий спасенный мир поедет к теплым морям смотреть на нескончаемые «откаты». И будет продолжаться в Госдуме шоу со слюнометанием и бесконечными драчками. Через пару лет, если будете живы, о вас, может быть, опять вспомнят к очередным выборам. Но в бюджете денег больше не станет - это точно. На вашем веку (возможно, и на моем) так будет всегда: когда это чиновник заботился о простом человеке?! Плохие или хорошие дети у фронтовиков Баклановых, не нам судить. Наверное, не сильно заботливые, раз избенку родителям не побелят. Пусть им будет судьей Бог и совесть. Но когда через шестьдесят лет после окончания войны у фронтовиков нет телефона - это позор власти, обвешанной мобилами. Конечно, самое простое - увезти их в казенный дом, на полный пансион. А может, человечнее поступить по-другому? Найти соцработника в соседней Успеновке, которую из-за безработицы именуют Голожоповкой. Помог бы он старикам дожить свой век на родной земле, а не на казенной простыне. Подумайте, найдите вариант, как лучше им, а не вам. Вы обязаны это сделать! ...Перед самым выходом статьи в свет мне позвонила глава Успеновской сельской администрации Валентина Поряднова. - Мы вчера с районным главой были у Баклановых. Старики дали свое согласие на переезд в Успеновку. Там дом для них подобрали, район деньги выделит на ремонт. Думаю, через месяц они переедут. Это самый подходящий для них вариант. По голосу чувствую, что виноватой и крайней в этой истории осталась «Валя-сельсоветка» - начальственный гнев обрушился на ее безответную голову. Дескать, проглядела корреспондентов... Если так, не держите на нас зла, Валентина Ивановна. Главное - фронтовикам Баклановым жить легче станет. Найден компромисс, опоздавший на многие годы. Но уж лучше поздно, чем никогда.

Возрастная категория материалов: 18+