Несколько часов в этом казенном доме с циничным лозунгом у входа «Добро пожаловать» провели наши корреспонденты. Забор от ветра Высокий забор, выбеленный в цвет общественного туалета, кособокий и провисший, местами держится на подпорках. Из-за забора виднеется трехэтажная серая коробка школы, смотрящая на мир неуютными окнами. На проходной спецшколы калитка открыта настежь, и наше появление заставило встрепенуться мужика в домашней одежде, скучающего от ничегонеделания. - На территорию школы посторонним вход только с разрешения директора, - заявил охранник. Но через несколько минут стремительной походкой к нашему авто подошел подтянутый мужчина. Представившись директором юхтинской спецшколы, назвался Николаем Константиновичем Юрченко: «Я сам педагог по образованию, служил в милиции. Выйдя на пенсию, перешел работать сюда». Вместе с ним проходим туда, куда посторонним вход запрещен. Несколько рядов чахлых тополей, клумбы. Подростки, не обращая на нас никакого внимания, резались в волейбол. Непослушный мяч перелетал за забор. За ним пулей на волю выпрыгивали пацаны, через секунду-другую возвращаясь назад. Заметив наше удивление, директор буднично обронил: - Майские ветра начнутся - забор будет постоянно падать. Минуя стройные посадки зеленых елок, входим в здание. На первый взгляд, школа как школа, подобных в области десятки. Только какая-то едва уловимая казенщина витает в воздухе. Шумными стайками пробегают пацаны, скороговоркой здороваясь с нами. На вопрос, каков портрет юхтинского воспитанника, Николай Ющенко, не задумываясь, отвечает: - Обыкновенный ребенок, оставшийся без присмотра и должного контроля со стороны родителей. «Уж год, как не было побегов» В юхтинской школе с большим или меньшим успехом перевоспитываются восемьдесят два подростка от двенадцати до семнадцати лет. Многие из них, попадая сюда, имеют столько жизненных ужасов, которых хватит на несколько многосерийных «Бандитских Петербургов». - Многие приходят с затравленными глазами, большинство потом душой оттаивают, а кто-то затаивается и, выйдя на свободу, берется за старое, - говорит социальный педагог Светлана Аркадьевна Голубева. Педагоги стараются отслеживать судьбы своих подопечных и в один голос утверждают, что рецидивов все-таки немного. «Они совсем дети, трутся как котята, их нужно по головке погладить и приласкать. Мамка им нужна... - смущенно улыбается Голубева. Юхтинская спецшкола - едва ли не ровесница первых советских пятилеток. Тогда молодое государство повсеместно открывало «республики ШКИД» для беспризорной из-за революционных пожарищ детворы. Самым главным бичом спецшколы всегда были побеги: эта сладкая и ни с чем не сравнимая воля тянула вечным магнитом. - У нас уже год, как нет ни одного побега, - стуча по краю стола, замечает директор. Распорядок дня в спецшколе незыблем: подъем в семь часов, утренние процедуры, обязательная гимнастика, завтрак, занятия в школе, после которых самоподготовка и бесчисленные кружки - от выжигания до игры на гармошке. «Не отдавайте меня мамке...» В последнее время уродство нашего бытия породило неведомое доселе явление - пацаны пишут заявления с одной-единственной просьбой: «Прошу не отдавать меня маме и продлить срок моего пребывания в спецшколе.» Последним подал заявление Кирилл Дебелый. Парнишке на днях исполнилось пятнадцать лет, но на вид ему не больше двенадцати. Мальчишка худощав и невысок. - Из дома запрос пришел: мамка пьет, нигде не работает. У отца другая семья. Я подумал и решил, что мне ехать некуда, - степенно рассуждает этот маленький старичок. Помолчав, Кирилл добавляет: - Если меня к ней отправят, все равно из дома сбегу... Кирюхина жизнь - это ремейк горьковского «На дне». Трезвой свою мамку он видел всего несколько раз, дома были постоянно пьяные гости и полное отсутствие еды. Лет с трех он варил себе сам, вкус детства - это пригорелая вермишель, сваренная собственноручно. Рано стал сбегать из дома, босоногим «ломоносовым» из родной Ивановки уходил в Благовещенск. Там бродяжничал. Пацаненка с кротким взглядом жалели и давали какую- никакую еду. - В Благе с девчонкой познакомился, у нее глаза красивые, Олеськой зовут, - глядя в пол, смущенно пыхтит Кирилл. Голод и беспризорность заставляли воровать - пацан специализировался на велосипедах. Спер три штуки - суд определил его сюда. Кирилл провел в Юхте два года. За это время мать не написала ему ни одного (!) письма. Есть у пацана мечта, идущая, видимо, из голодного детства: - Хочу поступить в университет на повара... Денег нет на собственное будущее Финансируется школа из дотационного областного бюджета. Полностью обеспечены всего лишь несколько статей расходов. Одна из них - питание. Пацанов кормят неплохо, разнообразно и полноценно. Соки и фрукты в их рационе ежедневно. - Даже все не съедаем, - сыто басили подростки. В остальном - сплошные минусы. Детство должно быть по возможности счастливым у всех, даже у тех, кто подростком успел нарушить закон. У спецвоспитанников нет нормального автобуса. То, что есть, иначе как автохламом не назовешь - не ровен час попадет эта «лохматина» в страшную беду и станет всего-навсего новой банальной причиной дорожного происшествия... Почти на сотню любопытнейших пацанов приходится четыре допотопных, собранных из чего попало компьютера. Спонсоров нет: тут особо не попиаришься... За истекший год спецшколу недофинансировали на два миллиона. Воспитанники, как могут, пытаются сами зарабатывать деньги. Только возможностей у них кот наплакал. Взрослые в подавляющем большинстве амурских сел в последний раз постоянную работу видели в прошлом веке, при советской власти. - Выручает нас электроаппаратный завод - делаем вставки для выключателей. Хоть какие-никакие, да деньги, - говорит директор. Лет эдак через пятнадцать-двадцать этим пацанам придет время стоять у руля жизни. К какому штурвалу встанут они, не видавшие в глаза компьютера, пушистого полотенца, удобных кроссовок? То, чего недополучили в детстве, им захочется отнять у окружающих. Натура человеческая такова, и никто меня не убедит в обратном. Письма читает цензура Письма из дома юхтинским воспитанникам прилетают нечасто. У многих горе-родителей нет денег на конверт, а самое страшное - нет желания писать своим чадам. По заведенным здесь правилам вся исходящая и входящая корреспонденция проходит цензуру. Бывает такое, что письма напрямую передают правоохранительным органам. Ребячьи спальни - это от двух до шести узких кроватей, безукоризненно заправленных. На окнах цветы и простенькие шторы. Маленькие, не больше носовых платков, полотенца. Во всем поддерживается неплохой порядок. елевизоров в спальнях нет: это, по-видимому, роскошь и нарушение казенной дисциплины. Дверей в комнатах тоже нет. В длинном коридоре постоянно горит свет и всю ночь слышны шаги хранителей режима. - Можно немного пошептаться после отбоя, только не очень громко. Если охрана услышит, то в спальне включат свет и будет косяк, - говорили нам пацаны. Самый большой «косяк» в юхтинской спецшколе, если измажешь или порвешь подушку. - За это от старших по башке сразу получишь, - пояснили воспитанники. Правда, все, с кем удалось поговорить (директор неотступно стоял рядом), в один голос утверждали, что их тут не бьют и не наказывают. Система воспитания выстроена по модели христоматийного Макаренко, а девиз тут мушкетерский - один за всех и все за одного: за проступок одного отвечает весь класс, отряд. Худшего наказания, чем презрение близких тебе людей, природа человеческая еще не изобрела. Младших тут называют «малыми» - Они на старших ездят, в прямом смысле этого слова, - говорит директор. Самым добрым среди юхтинских пацанов считается Ванька Рукин, пятнадцатилетний пацан, размерами и статью напоминающий боксеров Кличко. На его покатых плечищах пацанва виснет гроздьями. Ваня, добродушно улыбаясь, сплевывает под ноги: - Да малые они еще. На него молятся школьные поварихи и прачки: любой бак поднять - это для Ваньки, что называется, одной левой. Сам он из Сковородина, сестренка учится в свободненской школе-интернате. За что сюда попал, юхтинский Илья Муромец, не задумываясь, отвечает: «Бакланил, воровал маленько...» Больше всего на свете Иван мечтает в армию попасть, обязательно в спецназ: - Хочется стать настоящим гражданином России. «К нам приезжал Боярский» В те времена, когда дети благодарили родную страну за счастливое детство, у юхтинской спецшколы был официальный шеф - в те времена еще богатый «Дальвостуголь». - К нам часто артисты приезжали, даже Михаил Боярский был. Все это на видео записано, - вспоминает Николай Константинович Юрченко. Сегодня за отсутствием приезжих «звезд» зажигают свои - из числа воспитанников. Артист N 1 юхтинского «шкида» - Серега Орехов, по- простонародному Орех. - Я и чтец, и песни пою, и на гитаре маленько играю. Знаю поч-ти весь репертуар группы «Любэ», - горделиво пояснил Серега. Еще он за свою жизнь не выкурил ни одной сигареты («Голос берегу»)... Это для юхтинского контингента случай исключительный. Вот она, сила искусства! Любимым артистом у Сереги является Михаил Евдокимов: «Классный мужик, рассказывает смешно». В то, что Евдокимов свою профессию поменял на губернаторскую, Серега не верит. И правильно делает: артист - это состояние души... Сам Орех из Зеи, и самая большая мечта у него - вернуться в родной город. - Год остался. Родители у меня хорошие, сам виноват, не слушался, - резюмирует артист. Любовь приходит и сюда Юхтинская школа может принять до двухсот воспитанников. В последние годы приток пацанов сюда резко сократился. Неужели у нас стало меньше детской преступности? Общество стало жить лучше? Или стало больше работы и меньше пьянства? Вовсе нет. Пропасть под ногами жизни меньше не становится. - Видимо, недорабатывают милиция и суды и хорошо работают адвокаты - те отрабатывают свой гонорар, - со знанием дела говорит директор Юрченко (кстати, подполковник милиции в отставке). Юхтинская школа вовсе не панацея от детской болезни с названием «брошенность». Но здесь есть тот минимум, который может дать государство ребенку вместо непутевых родителей. Конечно, мощь и желание у России не те, что лет двадцать назад. Но это лучше, чем притон, в который ребенка приводит полное безразличие взрослых. В тот день мы пообщались с несколькими десятками юхтинских пацанов, и только единицы просили передать приветы мамкам. Зато у каждого там, за покосившимся забором, есть выдуманная, а может, и вполне реальная Олеська, Катя, Настя... Сколько рассказов было о них! Мальчишки!.. - Мы на экскурсиях с девчонками знакомимся, даже когда в зоопарк ездили, все перезнакомились. Они нам писать обещали, - врали нам вихрастые Ромео. Правда, как выяснилось, еще никому не написали. Но это, по большому счету, неважно. Главное - пацаны верят и ждут! А вера, как известно, сильнее всего на свете. «Детей надо спасать...» Когда материал готовился к печати, я позвонил в департамент образования администрации Амурской области, чтобы взять комментарий о жизни единственной в области спецшколы для малолетних преступников. Секретарь приемной порекомендовала обратиться к заместителю начальника департамента Татьяне Владимировне Гуриной. - Суды все меньше направляют туда детей, хотя детская преступность меньше не становится. Мы обращались в юстицию с просьбой провести в юхтинской спецшколе семинар судей, может быть судьи проникнутся... Детей надо выдергивать из той среды неблагополучия, социально адаптировать. Все, что от нас зависит, мы все делаем, в прошлом году пятьсот тысяч на капитальный ремонт выделили. Сегодняшних мальчишек, вышибленных нами, взрослыми, на обочину жизни, надо спасать всем миром. Чтобы они выходили из стен школы наиболее социально и педагогически адаптированными. Людьми чтобы выходили! Чтобы спустя несколько лет они озлобленными зверьками с бейсбольными битами в руках не встречали нас у темных подъездов. Какие семена посеем - такие цветы и сорвем. Главное, чтобы незапоздалые.