Режим чрезвычайной ситуации введен в 11 районах области. Скорее всего, статистики не успевают фиксировать возникновение новых очагов и подсчитывать пройденный огнем километраж, а тут еще синоптики снова пугают жарой и сильным ветром. Очевидно, что в ближайшем будущем вдохнуть полной грудью свежего чистого воздуха вряд ли удастся. урналисты «Амурской правды» убедились в этом, взглянув на далеко не зеленое море тайги с высоты птичьего полета. На переднем крае Свободненское авиаотделение амурского филиала ФГУ «Авиалесоохраны» сегодня напоминает штаб партизанского движения. Телефоны и радиостанция в диспетчерской практически не смолкают, что, впрочем, не удивительно. Говоря военным языком, сегодня эта организация находится на острие атаки. Начальник местной авиалесоохраны Александр Еременко «рулит» обстановкой, не снимая застиранной штормовки. Именно сюда поступает самая свежая информация из полыхающего леса. Сводки напоминают фронтовые. Самолеты и вертолеты не летают разве что ночью, а парашютисты только и успевают укладывать парашюты да свой нехитрый, но жизненно необходимый в тайге скарб. - Ребята, на интервью времени крайне мало, - опережает вопросы журналистов «АП» Александр Еременко. - Если хотите сами понять, что происходит, слетайте на самолете, посмотрите. Вылет через полчаса. Там как раз группа парашютистов собирается. Ребята только вернулись из леса, заодно и пообщаетесь. В просторном зале авиаотделения большая куча вещей. Четверо парней в закопченных брезентовых куртках сноровисто упаковывают в два огромных баула ранцевые огнетушители, какие-то инструменты, палатки, спальные мешки, покрытые гарью ведра (видимо, для приготовления пищи). Вскоре ко всему этому присоединяются коробка с буханками хлеба и другие продукты. Парашюты никто надевать не стал. Они так и перекочевали на борт самолета упакованными в рюкзаки. На первый взгляд - туристы в поход собираются. Лишенные эмоций лица растягиваются в ироничной улыбке только после моего вопроса о сроках командировки в лес. - Я после 27 апреля дома ночевал всего четыре раза, скоро уж месяц как безвылазно на работе, - улыбается Денис Семенов. - Сами не знаем, куда летим и насколько. Два самолета Ан-2 и вертолет Ми-8, базирующиеся на местном аэродроме, взлетают рано утром, а глушат моторы поздно вечером. В этом году к ним присоединился еще один винтокрылый «мишка» из Хабаровска. Приземляются только после обеда на дозаправку, а потом снова в воздух. Нередко летнабы (летчики-наблюдатели) после повторного взлета видят на земле совсем не то, что было еще час-полтора назад. Насколько быстро меняется картина огня и дыма, мы убедились довольно скоро. После того как видавший виды Ан оторвался от гравийной взлетно-посадочной полосы и взял курс на областной центр, летнаб Петр Светличный уселся на место второго пилота, достал карту, линейку, надел наушники и принялся что-то помечать. Парашютисты, кто улегся дремать прямо на свой багаж, кто уставился в иллюминатор. А там - настоящий фильм-катастрофа. Абсолютно черная земля под пожелтевшими кронами сосен тянется вплоть до Благовещенска. Кое-где земли вовсе не видно. Пучки дымовых столбов простираются до самого горизонта. Парашютист-пожарный с восьмилетним стажем Игорь Любенко под грохот мотора рассказывает, что весной даже на базе передохнуть не удается. - В лесу мы живем все это время. Прыгнули, задачу выполнили, обратно либо вертолетом, либо на машине вывозят. Хорошо, если помыться успеем, и снова в тайгу. Семья привыкла к моим отлучкам, а сын тоже мечтает парашютистом-пожарным работать, но я буду категорически против. Пусть учится, может, большим человеком станет. Ведь здесь только на первый взгляд романтика, а на самом деле пахать надо. По признанию пожарных, их главные орудия труда - ранцевые распылители и лопаты. Распылитель - большой резиновый рюкзак с водой, который надевается за спину. Вода из него распыляется через небольшой насос, напоминающий велосипедный. Понятно, что воды в таком ранце много не унесешь, да источник еще надо найти в лесу. Самым эффективным методом считается встречный отжиг. По сути, это искусственный пожар, который пускается навстречу природному и выжигает все на своем пути. Две стены огня встречаются и постепенно затухают, потому что гореть вокруг них больше нечему. В этом деле требуется определенная сноровка - если отжиг выйдет из-под контроля, положение только усугубится. Помимо этого, повышается риск попасть в огненную западню для самого огнеборца. Главное — не упустить Даже после звука сирены, развеявшего все сомнения в неотвратимости прыжка, на лицах парашютистов не шевельнулся ни один мускул. Ребята настолько привыкли, что, кажется, будто не на горящий лес собираются прыгать, а из троллейбуса на остановке выйти. В иллюминаторах хорошо видно, как стена огня бушует на подступах к селу Москвитину в Благовещенском районе. Парни деловито распаковывают парашюты, перебинтовывают эластичными бинтами голеностоп (никто не хочет растянуть ногу и стать обузой товарищам). На ногах сапоги или ботинки с высокими берцами. Приземляться на незнакомую почву в кроссовках считается бессмысленным риском. Старший группы в последний раз проверяет каждого парашютиста и открывает дверь. После этого нашего фотокора Андрея Оглезнева в буквальном смысле слова пристегивают к самолету. Не удержался от профессионального соблазна и ринулся к открытой двери с фотоаппаратом наперевес - хотел как можно ближе запечатлеть выходпервой «двойки». В итоге заставили надеть подвесную систему, пристегнутую к одному из тросов в салоне, и намекнули, что ничего приятного в болтании за бортом самолета нет. Денис Семенов, перед тем как выйти с напарником наружу, просит прислать фотографии и сразу отталкивается от края двери, следом выходит еще один парашютист. Через мгновение на фоне полыхающей тайги раскрываются два разноцветных купола. Впервые лица людей, оставшихся в самолете, застывают в напряжении - все ждут доклада с земли о том, как прошло приземление. В качестве площадки выбрано поле недалеко от кромки пожара. Еще минута - и парашюты расстилаются на земле. С высоты 800 метров заметно, как навстречу друг другу бегут две маленькие фигурки. Видимо, убедившись, что с напарником все в порядке, пожарные разворачиваются и идут обратно к своим «погашенным» куполам. Пилот машет головой - пришел доклад по радиостанции о благополучной встрече с землей. На следующем витке за борт отправляются оба баула с вещами, также на парашютах. Перед третьим заходом интересуюсь у Игоря Любенко, как они вчетвером собираются потушить пожар. - Главное, начать его контролировать, не упустить и надеяться на помощь. Мы ведь не одни пожарами занимаемся. Есть еще лесхозы, МЧС, местные жители. Одного оставим на таборе, а остальные пойдут работать. Таборщик - самый уважаемый и ответственный человек в парашютно-пожарной группе. Помимо охраны дорогостоящих парашютов и другого имущества, он должен накормить остальных, нагреть к их приходу воды, чтобы умыться, поставить палатку - так сказать, обеспечить и прикрыть тылы. На третьем заходе самолета над площадкой приземления Игорь выпрыгивает вслед за напарником. Самолет уходит на следующий круг и на последнем, контрольном вираже проходит над площадкой так низко, что становится видно лицо Игоря, отстегивающего лямки парашютной системы. Теперь ребятам остается вооружиться лопатами, ранцевыми распрыскивателями - и прямая дорога в расположенный в паре километров горящий лес. Потенциальные Каховки Вопреки надеждам наших измученных желудков, Ан-2 возвращаться на аэродром не собирается. Теперь основная работа ложится на плечи летчика-наблюдателя. В течение четырех часов самолет кружит над Благовещенским, Свободненским и Шимановским районами. - По 8 - 9 часов каждый день в воздухе находимся, - рассказывает второй пилот Валерий Цура. - Горим каждый год, но такого еще не было. Как только из иллюминатора скрываются крыши многоэтажек Шимановска, в салоне появляется резкий запах дыма. Внизу верховой пожар, сквозь дым отчетливо видны оранжевые всполохи. Фронт огня растянулся, насколько хватает глаз. Летнаб Петр Светличный на минуту уступает свое место в кабине неугомонному Оглезневу, который снимает пожар прямо через открытую «форточку». - Это район деревни Ушаково, - комментирует летнаб. - Нужно срочно технику сюда высылать, люди уже не справятся. За один день ветром раздуло, а ведь совсем недавно крохотный очаг был. После этих слов моментально всплывает в памяти судьба села Каховка, в котором недавно в одночасье сгорело десять домов. Глядя на все, что сейчас творится в амурской тайге, невольно приходишь к мысли о том, что сегодня потенциальной Каховкой можно считать едва ли не каждый второй населенный пункт. Из Шимановского района возвращаемся в Москвитино, недолго кружим над местом высадки парашютистов. - С земли доложили, что ветер поменялся, пожар вышел из-под контроля, - с досадой машет рукой Светличный. - Возвращаемся на базу, пора заправляться. Если будет свободная группа ППС (парашютно-пожарная служба), с собой захватим. Из-под воды в небо На лавочке возле здания свободненского авиаотделения сидит кучка небритых мужиков в камуфляжах, жуют овсяное печенье. Разговоры, как ни странно, о женщинах. - А потому, что мы к жене ходим, как к любовнице, и то иногда, - смеется парашютист-пожарный Юрий Поезжаев. - Зарплату получили, а домой деньги отвезти не можем: времени нет. - Видите, какие они у меня чумазые, - встречает нас начальник авиаотделения Александр Еременко. - Только вывезли их из леса, даже побриться не успели, сейчас снова полетят. Времени на разговоры нет, поэтому успеваем перекинуться всего парой-тройкой фраз. Этого хватает, чтобы понять - эта группа здесь самая «прожженная». Наш собеседник Юрий прыгает в огонь почти двадцать лет, а его сосед по лавочке Александр Васильевич Семенов - все тридцать. У пятидесятитрехлетнего воздушного брандмейстера за плечами под тысячу приземлений. - Давно на пенсии, и все равно прыгаю, - признается ветеран лесной охраны. - Да, наверное, без тайги уже не могу. Сын здесь же работает, а видимся редко. Постоянно в разных местах пожары тушим. Дождусь, когда внук появится и прыгать начнет, вот тогда, наверное, и уйду на заслуженный отдых. Если раньше не выгонят. - Да вы его сына сегодня бросали под Москвитино, - хором добавляют остальные. - Денисом зовут. Отец и сын в одной парашютной упряжке - настоящая семейная династия. Помогли Чукотке Вопрос, кто поджигает лес, в свободненском авиоотделении никого не интересует. Все и так знают: это делает человек, и чаще всего специально. По словам сотрудников авиалесоохраны, поджигатели настолько обнаглели, что порой не стесняются даже появления наблюдательного самолета или «вертушки». - Мы из иллюминаторов видим свежий пожар, а рядом два человека стоят, - комментирует Юрий Поезжаев. - Прыгаем, пытаемся приблизиться к этим людям, а они прыг на мотороллер - только их и видели. Зато буквально через день на этом же самом мотороллере приезжают и предъявляют билет на заготовку дров. Разрешение на вырубку обгоревшего леса получить легче, вот и стараются сельчане. Один прямо к трактору за трос прицепил старую автопокрышку, запалил ее и таскал по полю, поджигая траву и кусты. Действующее законодательство и климат вряд ли оставят без работы авиалесоохрану в ближайшие годы. 25 парашютистов и три специалиста ПДС (пожарно-десантная служба, которая доставляется к месту пожара на вертолете посадочным способом либо спускается на веревках) при всем желании не смогут потушить все, что горит сегодня в Свободненском районе. С начала пожароопасного периода там зарегистрировано более 80 лесных пожаров. Набор новых сотрудников осуществляется строго по разнарядке, приходящей «сверху». Ежегодно личный состав авиаотделения пополняют три, реже пять человек. Задерживаются надолго далеко не все. Из льгот -только стаж (один год идет за полтора). Молодежь поначалу привлекает перспектива уйти на пенсию через шестнадцать лет. Однако те, кто заработал право на заслуженный отдых, пользуются им редко. Пенсия настолько мизерная, что приходится продолжать прыгать до преклонного возраста. - У нас ведь основная зарплата зависит от количества прыжков, - рассказывает Александр Еременко. - Выходит, что пока тайга горит, люди получают деньги. В конце октября пожароопасный период завершается, все идут в отпуск на два месяца. С января по апрель зарплата парашютиста состоит из голого оклада - всего две тысячи рублей. Взять кого попало мы тоже не можем, условия отбора серьезные. У кандидата должно быть железное здоровье и хорошая физическая выносливость. В прошлом и позапрошлом годах положение в амурской тайге было не столь критическим. Свободненские авиапожарные, управившись с огнем в своей вотчине, успели помочь коллегам на Чукотке. По договору с местной администрацией тушили оленьи пастбища. На памяти старожил эта командировка была самой продолжительной - домой вернулись только через два с половиной месяца. Что интересно, на судьбу никто не сетовал. За шестьдесят семь суток каторжного труда даже новички умудрились заработать по 60 - 70 тысяч рублей. Для семей парашютистов деньги неслыханные. Работа амурчан настолько понравилась жителям Чукотки, что они были не против вновь воспользоваться их услугами. Увы, в этом году поработать на Абрамовича не представилось возможным, сетуют в воздушном лесничестве, в своем бы хозяйстве управиться. Лесные авиаторы с ностальгией вспоминают прежние времена, когда человек, спускающийся на парашюте в горящую тайгу, считался чуть ли не национальным героем. Большая часть группы начинала тушить, а один шел в ближайшую деревню за помощью. Хватало одного часа, чтобы появились колхозные тракторы, на борьбу с огнем - кто с ведром, кто с багром - выходила вся округа. Сегодня выпросить трактор у собственника крайне сложно. Да и сами люди берут пожарный инвентарь в руки, только когда пламя подходит вплотную к сельской околице. В этом случае первыми страдают как раз те, у кого хата с краю - и в прямом, и в переносном смысле.

Возрастная категория материалов: 18+