Через пять лет она возвращается в Благовещенск руководом (так назывались воспитатели) в детский сад N 26, который принадлежал электростанции. В ее трудовом списке (прежнее название трудовой книжки) через год появилась запись, что местный комитет предприятия награждает маму, как ударницу, шелковой блузой. В том далеком 1934 году это был очень дорогой подарок. В то время в детских садах игрушек было мало. Куклы считались мещанским предметом, ребятишки в основном играли с мозаикой или игрушками-самоделками. Утренники проходили под балалайку. Только с 1935-го разрешено было проводить новогодние елки. К концу тридцатых годов постепенно появились пианино, куклы, детская литература, машины, мячи. Мое детство пришлось на годы Великой Отечественной войны. Воспитатели по очереди работали в поле (выращивали картофель, заготавливали сено), ремонтировали помещение. В нашем детском саду N 6 (это район флюорографической станции) были коровы, лошадь, за которыми взрослые ухаживали поочередно и даже дежурили по ночам, как и на предприятиях. Мы обязательно учили, как оказать первую помощь пострадавшим. С интересом прислушивались, когда читали письма с фронта, и плакали, если кому-то приходила похоронка. В нашем семейном архиве есть мамина грамота «в день 8 Марта 1943 г. за самоотверженный труд». Детство запомнилось любимыми ролевыми играми, концертами и частыми медицинскими прививками - сначала в детском саду, потом в школе. Но я не припомню никакой эпидемии, зато часто вспоминаю, как в послевоенное время в школе бесплатно давали по кусочку черного хлеба. Чтобы и следа не осталось В конце августа 1945-го над Амуром стояло страшное зарево от горевшего Сахаляна. На территории детского сада N 6 были вырыты земляные укрепления, и по сигналу воздушной тревоги мы все бежали туда. Осталась навсегда в памяти и эта картина. В 1945 году меня перевели в детсад N 8 (военный). Пленные японцы привезли топливо, а мы только что встали после «мертвого часа». Мы - чистенькие детки с белыми простынками - прильнули к окнам, а с улицы на нас смотрели военнопленные. Взгляды были разные. У нас, понятно, верх брало любопытство, а японцы смотрели с ненавистью, но некоторые - с удивлением. Помню, что силами пленных впервые в нашем городе асфальтировали дороги - начали с улицы Ленина. Тут же в больших котлах чадил разогретый битум, а мы выпрашивали у японцев галеты и их разноцветные «ежики»-конфеты. Осенью 1945 г. на территории Дома офицеров была выставлена трофейная военная техника. Для мальчишек - интерес взахлеб! А это разве забудешь? По улице Шевченко к набережной движется колонна японских военнопленных. За ней шла пожарная машина, и рабочие из шлангов смывали следы пленных. Кстати, национальных конфликтов в Благовещенске не было. Моя мама Елена Антоновна Ханцевич вспоминала с улыбкой китайских кондитеров, которые жили в нашем дворе. Они всегда угощали детей пампушками и были очень дружелюбны. А в послевоенные годы в подвальных помещениях ютились высланные западные украинцы, латыши. Очень светлое чувство осталось у меня от общения с последними. Помню пожилую Марту Карловну, которая познакомила меня с именем Рабиндраната Тагора, научила, как читать газеты и выращивать на небольшой грядке резеду. Как мы решились на забастовку В октябре 1956 года Министерство образования решило уплотнить наполняемость классов до 40 учеников, даже в десятых классах. В нашей первой школе сокращался именно наш класс. И мы решились на забастовку. ЧП чуть ли не всесоюзного масштаба! На уроки мы не пошли. Простояв в коридоре учебный день, собрали деньги и отправили письмо-телеграмму министру образования о своем несогласии «раскидать» наш выпускной класс. Уведомление из министерства пришло на следующий день. Сколько было шуму-гаму! Директор Римма Андреевна Семенова, очень строгий руководитель, недолечившись, вышла на работу. Мне сказали: «Будет собрание. Тебе держать слово. Если ты веришь, что вы правы, надо отстаивать свое мнение, не бояться». Оказывается, «Комсомольская правда» была на стороне московских учащихся и их родителей, которых беспокоила эта новация. На комсомольско-партийном собрании учащихся и учителей первой школы мне пришлось, стоя на сцене, держать ответ. Страшно было, не скрою. Но виновной себя и своих товарищей я не признала. Это была моя первая победа как личности. Выговором горжусь. Думаю, в комсомоле нас оставили только потому, что среди заговорщиков были дети, чьи родители принадлежали к партийно-советской элите Приамурья. Кстати, эти ребята никогда не ставили себя выше нас, выходцев из рабоче-крестьянской среды. Мы вошли в новый коллектив, окончили школу, и фотокор «Амурской правды» Лев Алексеевич Безруков сделал нам на память фото подруг на набережной Амура. Мы не предполагали еще тогда, что через год подарит нам Амур. Лето 1958 года. Мы, уже студентки, вместе со всеми строим дамбу у педуниверситета, затаривая гравий в мешки. Работали и возле городского парка, в районе судоверфи - куда определит студентов штаб по борьбе с наводнением. Трудился тогда Благовещенск и ночью, работники столовых подвозили нам горячие пирожки, кофе. Горожане были едины в своем стремлении отстоять родные улицы, заводы, дома. Уж сколько лет храню мамино удостоверение N 7808 исполкома горсовета о награждении значком «100 лет Благовещенску» - за активное участие в хозяйственном и культурно-бытовом строительстве г. Благовещенска». Иначе говоря, за спасение города.

Возрастная категория материалов: 18+