Уже совсем седой Шумейко находит слова и темы песен, которые проникают в юные сердца поклонников попсы и новомодного криминального шансона, заставляют мальчишек и девчонок задуматься о том, что есть и другая литература. «Оказывается, рядом с нами живет поэт, остро переживающий сегодняшнее тяжелое время, не боится говорить правду!» - ахают подростки и сразу после урока срываются с парт, несутся к барду за его автографом и последней книгой под названием «Не изменяя себе». Зрители постарше, ровесники Шумейко, непременно откладывают срочные дела, идут на его концерт в Дом культуры или усаживаются перед экраном местного телевидения, когда появляется знакомое лицо любимого поэта и слышится звон гитарных струн. Читатели газеты «Зейские огни» раз в неделю охотно заглядывают на полосу, где Шумейко публикует новые стихи. Люди устали от лакировки действительности, хотят услышать о наболевшем. Тем более что Григорий пишет и исполняет свои произведения по-настоящему талантливо и интересно. Амурская земля приветила поэта Шумейко очень гордится тем, что впервые в Свободном он оказался 12 июля, аккурат в день рождения знаменитого поэта земли амурской Петра Комарова. Не считает это случайным совпадением. Комаров известен тем, что именно здесь развился его талант, здесь, на амурских просторах, его лира запела в полный голос. - Не понимаю, почему раньше я так страстно хотел напечататься именно на Западе, - пожимает плечами Григорий Шумейко. - Обивал пороги украинских и московских издательств. Думал, «засвечусь» там - тогда на новом месте жительства почувствую себя уверенней. Но хваленый «просвещенный» Запад оказался гораздо трусливей и циничней, чем наш якобы отсталый Восток. Один столичный редактор в буквальном смысле швырнул в меня мою рукопись: «Я с тобой сидеть в тюрьме не собираюсь!» Испугался, бедняга, стихотворения «Прага. Август 68-го», где было упоминание о вводе советских войск в Чехословакию... Амурская земля для уроженца из далекой Украины Григория Шумейко явилась счастливым местом. Именно здесь в начале горбачевской перестройки, зимой 1987 года, в газете «Зейские огни» он был опубликован первый раз в жизни. Поэт до сих пор до мелочей помнит тот радостный день и миг. Сразу же купил целую пачку газет, чтобы раздать их друзьям и приятелям. Но в первую очередь своей знакомой Н., которая неоднократно заявляла ему: «Ты пишешь правду, а потому никогда не будешь опубликован!» Он ворвался к ней на работу и с порога принялся громко читать стихи, нарочито заглядывая в газету. Потом с победным видом вручил Фоме неверующей драгоценный фолиант и с гордостью заявил: «Учти, это только начало!» Он по свету немало хаживал С гитарой бард не расставался лет с пятнадцати. Даже в армию с ней пошел. Услышал сержант его пение в вагоне призывников и тут же предложил: «Давай ко мне, в самодеятельности будешь участвовать». Гитара, однако, не освободила Гришу от общих дел. Днем - служба, а вечером репетиции на сцене клуба части или оформление «Боевых листков» в качестве художника и «рифмоплета». В армии начал писать первые песни, пел, разумеется, и чужие и вскоре стал лауреатом конкурса патриотической песни. Написал об этом матери, та от радости всплакнула: растет сын, правильной дорогой идет. А ведь поначалу боялась за него крепко. Грише было четыре года, когда погиб отец. Мама сильно заболела (в семье было еще двое детей) и отдала младшего сынишку в школу-интернат в древний город Новгород-Северский. Мальчонка сильно не печалился, что покинул село под Черниговом. Гордился тем, что интернатские ребятишки, и он в том числе, снимаются в кино в массовых сценах (три рубля - за день!), что он теперь живет на родине великого изобретателя реактивного летательного аппарата Николая Кибальчича, видит воочию советских космонавтов, что приезжают сюда отдать дань гению, много читает и посещает музеи. С детства Шумейко мечтал посмотреть мир. Был очень неусидчив. Долго сидеть на одном месте - не по нему. Может быть, поэтому, успешно пройдя прослушивание на вокальном отделении музыкальных училищ Воронежа и Одессы, не захотел длительно и настойчиво обучаться классическому вокалу, удрал в Шахты учиться на текстильщика. Но главным приобретением в своей жизни считал профессию штукатура, которую получил на службе в армии. С ней не пропал нигде, даже на Чукотке. Специально в Магадан прилетел, чтобы заработать на собственную квартиру, поскольку обзавелся семьей. Но нигде не брали. Отправился голодный поэт в ресторан, обратился к музыкантам: «Возьмите к себе, а то от недоедания в обморок упаду!» Те с недоверием: «Кто ты такой?» - «Полгода пел в Днепропетровске в профессиональном вокально-инструментальном ансамбле». Послушали. Две недели пением зарабатывал себе на пропитание. После долгих перипетий устроился плотником в строительный комбинат Анадыря. Заработал бы мешок денег, да совесть не позволила, когда увидел, как местное начальство обдирает простых безропотных работяг. Возмущаться стал, песни сатирические накатал. Население с удовольствием принялось переписывать Гришины памфлеты на бобинные магнитофоны. Стал Шумейко известен на всю Колыму, но начальству не понравились его сочинения с конкретными фамилиями и должностями. Не помогло даже то, что на конкурсе среди строителей Чукотки он занял второе место в качестве штукатура. Вынужден был чуть ли не с конвоем покинуть негостеприимный край. ...Если Григорий возьмется однажды за мемуары, он опишет подробно, в каких городах и на каких вокзалах устраивал импровизационные концерты. Как его уводила милиция, а следом шли многочисленные слушатели и просили: «Отпустите парня! Он ведь честные песни поет!» Средняя полоса России, Прибалтика, Омск, Томск, Красноярск. Случайные слушатели просили его сойти с поезда. Везли к себе домой, поили, кормили, устраивали концерты, провожали на поезд, покупали билет на дальнейшее продвижение и вручали сумку с продуктами. «Об оплате концертов как-то не думал, - говорит Шумейко, - мне было достаточно внимания к моему творчеству». Две удачи и два огорчения Помимо того что барду повезло с городом, где он живет уже 30 лет, самой значительной удачей Гриша считает свое знакомство с женой Тамарой. Собственно, из-за нее он и оказался в Свободном. Познакомился случайно на морском вокзале во Владивостоке, а через пять лет взял да и приехал: «Вдруг помнит?» Сейчас без нее свою жизнь не представляет. Тамара его первый рецензент и помощник. Тяжело Григорию пропускать через себя беды и горести народной жизни, стало сдавать сердечко... Когда Шумейко спрашивают: «Какое огорчение в твоей жизни было самым большим?» - он честно признается: «Мое участие в демократических процессах и разочарование в таком политическом деятеле, как Борис Ельцин». В годы перестройки поэт, свято веривший в перестройку, вступил в ряды «Демократической России», активно участвовал в работе 2-го съезда демороссов в Москве. Счастливый бросился к телефону: «Томочка, сегодня сам Ельцин пожал мне руку!» Справедливости ради отнюдь не гласность раскрыла глаза поэту. Еще в 1975 году он побывал в Чехословакии, Австрии и Финляндии. Растерянный, поразился высочайшему уровню экономики и культуре этих стран, а потому через годы, помогая сокрушить Советский Союз, мечтал о похожей жизни у нас. Теперь уже не мечтает: Трудно выйти из этого круга, Жизнь плетет на свои кружева. Мы уже ненавидим друг друга: Класс ущербных и класс буржуа. Разделило нас подлое время, Стало нечем уже дорожить, Ну а если взглянуть на деревню, Хоть убей, так не хочется жить. Бьется пульс от инфаркта к инсульту, И я чувствую - это пролог. Но кончаются эти игрульки Черт-те чем... Не дай бог! Не дай бог! Мы уже на вершине недуга, Все - враги, и родня - не родня. Мы до слез ненавидим друг друга... Я не прав? Убедите меня! - Однажды, лет двенадцать мне было, я принес в газету свое самое первое стихотворение. Патриотическое, про Магнитку, - рассказывает Шумейко. - Редактор поморщился и спросил: «Разве ты работал на этой стройке? Что ты делал сегодня?» - «На лыжах катался». - «Вот об этом и напиши, - сказал редактор, - о том, что знаешь сам, а не понаслышке». Это был ценный совет. Стараюсь придерживаться его всю жизнь. Я не выдумываю темы своих стихов. Как-то захожу в автобус и слышу разговор двух подруг. Одна чуть не плачет: «Была в городской администрации, пыталась рассказать о своей беде, бесполезно. Какую молитву прочитать, чтобы чиновники меня услышали?» Тут же в автобусе я стал писать стихотворение под названием «Какую мне молитву прочитать?» Потом так книгу очередную назвал... Описываю жизнь как она есть. Освещаю свое время, каким вижу, понимаю. Бард берет гитару и в излюбленной энергичной манере начинает петь недавно написанную песню. О любви. А потом об амурской природе, озерах и цветах. Он ведь разный, Григорий Шумейко. И в то же время по-хорошему одинаков, приятно предсказуем. В том, что не ослепнет от блеска долларов и рублей, не станет разрушать моральные ценности, которые еще, слава богу, есть. Любовь, наверное, самая главная из них. Судить о любви нельзя однозначно: Она будто пропасть, а то - как стена, Удачной бывает, а то - неудачной, Но быть несчастливой не может она. Ее осквернить и дьявол не сможет, Никто не утопит и не подожжет. Любить - уже счастье, любимым быть - тоже, Хоть око разлуки ее стережет. Она до поры почти что незрима, Крутой поворот и зови не зови... И все в этой жизни неповторимо, Когда ты идешь по дороге любви. Она то петляет, то в рытвинах тонет, И всем все равно, куда с ней идти. Когда потеряешь и где похоронешь? Ответа, увы, на вопрос не найти.