* * * Вот порадую печалью Всех своих врагов! Я счастливой быть не чаю, Друг мой дорогой. Мне не спится до рассвета, Но тебе ль не знать: От привычки давней это - Окна раскрывать. Нараспашку, настежь рамы, Чтобы дождь с утра Приходил ко мне дворами И шептал: «Пора...» Как особенная милость - Мыл бы карагач И цветы, что запылились. И ворчал: «Не плачь...» Чтобы каплями по краю Зонтика свисал: «Ты же девочка большая, Ну, не раскисай...» * * * Нет, не пускаюсь в тяжкие грехи, Не вою в голос - пропадаю тихо. Бреду вдоль улиц мимо стен глухих И день за днем найти пытаюсь выход. И выход есть. Он грезился вчера. О нем на днях шептал бродяга-ветер: Я тризной проводила со двора Того, что был дороже всех на свете. Потом взяла печального вина - Один глоток мне показался морем, Остатки - прочь с бокалом из окна! Судьбу я все равно не переспорю... * * * Опередила я тебя! Мороз по коже: Слова холодные знобят, И осень - тоже. И все я сделала не так. Так вышло, милый! Платок мой Не прими за флаг - Тебе-то - мимо! * * * Оставлен в фойе на диванчике веер - Какой там на улице век? И на полуслове смолкает в партере Вон тот шебутной человек. И что-то такое на сцене и в зале Случается в этот момент, Как будто уходят земные печали, Когда выключается свет. Театр-чародей и романтик усталый, Немного повеса и сноб. В нем доброе сердце провинциала И нрав благородных особ. И сколько бы ни было тысячелетий - Живет этот странный чудак, И взрослые люди играют, как дети, В дельцов, королей и бродяг. И груз обретенья, и легкость потери - Святое с грехом пополам, И где-то теряются в складках портьеры Финалы неистовых драм. А тот шебутной человек из партера В антракте скупает цветы... И плачут актеры, и зрители верят В реальность игры и мечты.