Ветеран до сих пор помнит летчиков, которых отправлял в бой.Ветеран до сих пор помнит летчиков, которых отправлял в бой.

— Когда Германия напала в 1941 году на СССР, я работал в Новомосковске на заводе. Прямо в цехе и слушал выступление Молотова, который немного заикался, — вспоминает Петр Никитович. — И до сих пор помню его слова «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами». В 41-м меня забрали в армию прямо в день рождения — 11 июля, мне исполнилось 19 лет. И направили в Серпуховскую авиационную школу, где полтора года учился на авиатехника.

После учебы Петра Сорокина послали в самое пекло — в блокадный Ленинград, в 566-й штурмовой авиационный полк. На замаскированном в лесочке аэродроме молодой авиатехник «присматривал» за «летающими танками».

— Фашисты называли штурмовик Ил-2, который развивал скорость 450 километров в час, «черной смертью» не зря, — продолжает ветеран. — На бреющем полете он не только расстреливал врагов, но и давил их в прямом смысле этого слова. Бил немцев буквально по головам, пикировал, едва не касаясь земли. Частенько летчики в бронекорзине привозили немецкую кровь. Но, с другой стороны, страшная опасность подстерегала и советских летчиков, многие из них погибли, врезавшись в деревья, столбы, — припомнил ветеран.

Конечно, молодому технику хотелось проявить героизм, совершить подвиг, и он не раз приставал к летчикам с просьбой, чтобы те взяли его на боевое задание стрелком.

— Но однажды один из опытных пилотов — Герой Советского Союза Обелов сказал, как отрезал: «Ты сколько на авиатехника учился? Полтора года? Стрелка, если убьют, я себе другого возьму. А где я такого технаря, как ты, найду? Твоя задача сделать так, чтобы самолет хорошо летал, а стрелять кому — найдется».

Другому авиатехнику из дивизии, который все-таки уговорил летчика взять его на задание вместо стрелка, не повезло. Петр в этот день ждал, когда штурмовик вместе с приятелем вернется с вылета.

— Немцев не стоит недооценивать, это очень умная и грамотная нация с большим опытом ведения войны, а среди летчиков попадались настоящие асы, — считает Петр Никитович. — Ведь штурмовик так легко не собьешь, кабина у него почти полностью бронированная, исключение — верхняя часть. И фашисты знали об этом. Немецкий летчик вошел в пике и стал лупить по кабине штурмовика сверху. Я видел, как садился наш подбитый самолет — при посадке сделал «козла», проехал несколько метров и перевернулся. Я к нему первым подбежал, стал доставать стрелка и пилота. У стрелка все лицо в крови, рот разбит, он отполз от самолета, сел и стал зубы выплевывать, как горох, а потом выяснилось, почему летчик так посадил Ил. Парень держался за штурвал одними костями. Выстрелами ему руки просто изрешетило.

Как-то уже под Кенигсбергом молодой авиатехник получил горькую весть: мать написала в письме, что старшего брата Василия убили на фронте — он сгорел в танке под Прохоровкой, младший Иван тоже погиб — на Украине. Это была его вторая атака в жизни. Отец, узнав о гибели двоих сыновей, умер — сердце не выдержало.

— Я когда это письмо от матери получил, заплакал, — признается старый фронтовик. — А тут меня командир полка увидел, подошел, спросил, как зовут. Я ответил и стал у него домой проситься — мать проведать. Тогда командир сказал слова, которые я на всю жизнь запомнил: «Петя, так война же. В нашем полку нет ни одного человека, который не потерял близкого. Надо воевать, Петя». Пообещал, как Кенигсберг возьмем, так отпустит меня домой на побывку. Но — дудки. Потом забыл, наверное. А письмо со страшной вестью я долго хранил в кармане. От пота, дождя бумага быстро поистрепалась, не сумел его сберечь.

А с фляжкой связана другая история — победная.

— В моей фляжке всегда был спирт, нам его выдавали, а я не пил, отдавал вместе с папиросами своему мотористу Гоше Глабышеву. Так что фляжка, особенно под конец войны, всегда была полная. Дошла со мной до Победы, которую встретил в Кенигсберге. Радость была неописуемая, стреляли, взрывали гранаты от радости, а вечером всей эскадрильей собрались за столом –—победу отпраздновать. Тогда я и достал свою фляжку. Дождавшись этого дня, впервые отхлебнул спирта — за Победу!

После войны судьба занесла Петра Сорокина на Дальний Восток, в Благовещенск. Несколько десятков лет он отработал техником в аэропорту, и к его боевым орденам и медалям добавились награды за мирный труд.

Возрастная категория материалов: 18+