Историк считает, что милицейский опыт помогает ему в школьной работе.Историк считает, что милицейский опыт помогает ему в школьной работе.

Его приглашают в вузы, но Бобков остается верен своей родной благовещенской школе N 13.

Любовь к истории у Михаила Бобкова родом из детства. И, как он сам утверждает, зерно этой любви ему невзначай заронил отец своим хобби. Юрий Михайлович, бывший следователь и судья, собрал у себя дома настоящую историческую библиотеку, куда приносил списанные в других архивах старые документы — за несколько лет работы их набралось десятки.

Наследство отца

— Приказы, подписанные Берией, газеты со Сталиным и Хрущевым — все это отец хранил в особой папочке, которую в советское время не афишировал, — вспоминает Михаил Юрьевич. — Но я, как любознательный мальчишка, естественно, залезал в святая святых. Мне нравилось просматривать старые тексты, постепенно увлекся изучением прошлого. Но я все-таки считаю себя жалким подобием отца. Он такой монолит, до которого мне еще расти и расти!

Правда, потом Бобков-старший пожалел, что увлек сына своей страстью к истории. Потому что тот после окончания пединститута пошел не в милицию расследовать преступления, как хотел отец, а в школу — преподавать. Хотя спустя немного времени историку довелось порадовать отца — 13 с половиной лет он «оттрубил» в правоохранительных органах, дослужившись до звания майора. Жизнь, признается, заставила: 92-й год, обвал рубля, безденежье в семье... Начинал следователем в Пограничном РОВД, потом перебрался в СИЗО, заняв должность заместителя начальника отдела социального учета. Пока однажды вновь не «заболел» школой.

— Зарплата, которую учитель сейчас получает, небольшая, но я заработал милицейскую пенсию, — говорит историк. — Зарплата плюс пенсия — жить можно.

Завесы тайн

По словам Бобкова, в его жизни не бывает случайностей. Когда работал в старом здании следственного изолятора, дух истории не давал ему покоя. Построенный еще в 1913 году тюремный замок, который находится за областной инфекционной больницей, хранил немало секретов. Естественно, специалисту, имеющему доступ к архиву, захотелось их разгадать. Михаил Юрьевич не претендует на роль амурского Солженицына, но он изучил и описал все, что касается тюремной системы Приамурья.

Полученные за пять лет знания, по его признанию, вылились в две книги об истории развития исправительной системы в нашей области. А когда Бобков вернулся к преподаванию, его прежние исследования стали базой для написания кандидатской диссертации. К слову сказать, ее он защитил в декабре прошлого года. Но ученую степень ему пока не присвоили — ждет документов.

— К диссертации меня подвигнул заведующий кафедрой истории профессор БГПУ Николай Шиндялов, — признается учитель 13-й благовещенской школы. — Уговаривал, наверное, лет пять, пока я не согласился. В результате работа написана и защищена.

— Получается, что вас, куда бы ни пошли, везде ждет успех? Собираетесь ли делать очередную карьеру?

— Когда работал в милиции, коллеги говорили: «У тебя получается, оставайся». Пришел в школу — то же самое. Но, думаю, школа — мое последнее пристанище. От старейших учителей слышал, что, если два года отработал в школе, тебя всегда будет тянуть туда. Так и есть. Звали в вузы — три года преподавал в пед-университете историю и краеведение, но школа мне ближе.

Кстати, свою школу, где сам набирался знаний, Михаил Бобков хорошо помнит. Это была старенькая деревянная гимназия № 7 в Тынде. Его «дом знаний» выглядел нестандартно: как Кносский дворец, соединялся переходами разной высоты, потому что его много раз достраивали. Жаль, что через год после выпуска будущего историка здание школы сгорело дотла.

Школа глазами историка

Когда Михаил Бобков уходил в милицию, знакомые пугали его тяжелой и опасной работой. На что он только усмехался: «Да мне после школы ничего не страшно!» Примерно то же самое (только уже в адрес школы) он говорил спустя 13 лет. Работа в правоохранительных органах тоже закалила его, и теперь уже школа была нестрашна.

— Когда был следователем, встречал своих учеников, но уже в другой ипостаси — либо в числе пострадавших, либо среди обвиняемых, — вспоминает Михаил Юрьевич. — По-разному они реагировали на нашу встречу, но многим, признаться, было неловко. Все-таки учитель остается учителем. А вообще, милиция должна сказать спасибо школам за то, что мы здорово им помогаем. Полдня держим в своих руках криминогенную ситуацию!

— Михаил Юрьевич, если говорить об учителях, то у всех разная позиция по отношению к ученику: один ставит себя над ребенком, другой — на один уровень, а третий считает, что дети по природе умнее взрослых. Какую позицию занимаете вы?

— Наверное, я властный и в какой-то мере даже деспотичный учитель. Требуя внимания, могу и прикрикнуть, могу и отругать. Хотя со временем стал терпимей к людям. Но не приемлю пренебрежительного отношения к предмету, не люблю, когда у меня жуют на уроке, играют на «сотике». Бывает, что под конец занятий на полочке возле классной доски набирается 5—6 телефонов. Не люблю, когда разговаривают. У меня слабое зрение, но отличный слух, поэтому даже тихий шепот учеников воспринимаю болезненно. С другой стороны, понимаю ребят: попробуй неподвижно просидеть на стуле 40 минут — это тяжело.

— Какое сегодня у детей отношение к предмету «история»?

— В большинстве своем пассивное, такое же, как и к другим урокам. Порой, как ни старайся (хоть танцуй на столе), видишь апатию в глазах учеников, нет особого рвения к знаниям. У меня огромный багаж отсканированного иллюстрационного материала, презентации есть практически на каждый урок с эффектами и музыкой, я приношу на уроки монеты из личной коллекции. Но хорошо, если две-три пары глаз посмотрят их, остальные же передают по партам, даже не глядя. Ученики считают, что учитель обязан их развлекать. Поэтому иногда в шутку я называю себя «ведущим шоу на 40 минут для вашего чада».

— По-вашему мнению, историю нужно изучать в школе?

— Когда речь заходит о нужности-ненужности предметов, я всегда говорю: история в жизни вещь ненужная. Только если вы не разгадываете сканворды. Но она расширяет кругозор, учит умению мыслить, развивает логику ума. Если вы хотите быть образованным и мыслящим человеком, то она вам необходима.

Заповеди учителя

Говорят, что для любого ученика учитель должен выглядеть идеальным. Но педагог тоже человек, а значит, может совершать ошибки и исправлять их. Михаил Бобков выделяет несколько вещей, о которых должны помнить школьные учителя.

— Учитель должен быть подготовленным к каждому уроку. Но если ученик задает вопрос, на который педагог не знает ответа, не надо молчать. Наоборот, нужно пообещать, что к следующему занятию вы осведомитесь и поделитесь новой информацией с классом. И потом обязательно выполните обещание.

— Если учитель оказался не прав, он должен извиниться перед ребенком. Урона его авторитету это не нанесет, зато подчеркнет ценность для педагога каждого ученика.

— Учитель должен быть доброжелательным. Если учащийся не идет на контакт, нужно постараться найти общую тему для беседы, и тот откроет душу (помните совет Жеглова Шарапову по поводу преступников в фильме «Место встречи изменить нельзя»).

История на бумаге

Тема кандидатской диссертации Михаила Бобкова — «Проблемы становления и развития пенитенциарных учреждений Приамурья в 20—30 гг. XX века». После изучения той эпохи у Михаила Юрьевича сложился определенный взгляд на историю нашего края и его заселения. Он считает, что наша область возникла как перевалочная база для «лишнего контингента». Это во многом объясняет то, почему у нас (как и на всем Дальнем Востоке) высокий уровень преступности.