Японские оккупанты не отличались гуманностью.Японские оккупанты не отличались гуманностью.

Продолжение.

Начало в номере за 18 сентября

Известный амурский историк Николай Шиндялов приоткрывает завесу тайны одной из самых жестоких страниц японской оккупации Приамурья.

Связанные смертью

Один из чудом спасшихся обреченных, П. Е. Вшивков, пишет в своих воспоминаниях: «Нас всех завели в комнату свиданий, которая была полна японских солдат и офицеров, и поставили к стенке попарно. Японцы стали вынимать из карманов шинелей тонкие китайские бечевки и резать их на куски. Все увидели, что затевается что-то кошмарное…»

Японцы начали связывать нам руки назад и потом еще попарно друг с другом за локти рук.

Ко мне подошел Повелихин и сказал:

— Давай, Вшивков, свяжемся с тобой.

— Давай, — согласился я…

Подходит солдат-японец, начинает связывать нам руки, а у самого по лицу бегут крупные слезы. Повелихин, полуобернувшись к японцу, спрашивает: «Что, мистер, капут?»

Тот утвердительно кивнул головой. Перетянутые веревкой руки немедленно вызвали сверлящую боль.

Повелихин, впиваясь глазами в расхаживающего с папироской в руке начальника тюрьмы Турецкого, в исступлении крикнул: «У, варвары!..». Но до Турецкого выкрик Повелихина как будто не дошел.

— Начальник, ведь я по суду оправдан, — спокойно сказал Шелковников.

— Ничего не знаю, мне контрразведка приказала…

Японские и русские офицеры осмотрели, крепко ли нас связали солдаты, и подали команду выходить. Под сводами тюремных ворот нас окружил конвой. Кроме того, к каждой паре подошел японец, и каждый из них взялся за веревочку, связывающую нас друг с другом за локти. За воротами тюрьмы колонну остановили. Генерал Ямада, взобравшись на блиндаж, сделанный из кулей с песком, обратился к японцам-солдатам с речью. После этого, подгоняемые конвоем, обреченные двинулись в темноту ночи. Дул резкий холодный ветер со снегом. Впереди с фонариками, показывая дорогу, шли два белых офицера-контрразведчика.

За больничными зданиями начинался пустырь. И там, у одной из ям, бывшей когда-то печью для обжига кирпича, остановились. Последовала команда: «Становись на колени, нагибай головы». На шеи легли холодные японские штыки-тесаки. Японские и русские офицеры осмотрели выбранную могилу. Пути 18 человек должны были оборваться в ночь 26 марта у этой ямы.

Последний шанс

Яков Григорьевич Шафир — человек огромной эрудиции и больших способностей — руководил большевистским благовещенским комитетом, был редактором первой советской газеты Амурской области. Неутомимый борец с иноземными захватчиками.

Большая школа борьбы была и у Андрея Кондратьевича Чумака. С 1903 г. в партии большевиков, участник первой русской революции 1905—1907 гг., затем эмиграция, участие в революционном движении США. После победы февральской революции в России он возвращается на родину, останавливается на Дальнем Востоке. И здесь он в гуще борьбы — комиссар и член Военного совета Уссурийского фронта. С началом военной интервенции А. К. Чумак в Благовещенске, где в составе подпольного комитета готовит силы для восстания. Но провал — и Андрей Кондратьевич в руках белой охранки, которая поторопилась расправиться с ним.

Неутомимыми борцами с японскими оккупантами были и первые амурские комиссары: Шумилов С. П. (комиссар земледелия), Поспелов Н. И. (комиссар труда), Шестаков И. И. (комиссар финансов), Вшивков П. Е. (комиссар здравоохранения), Зубок П. И. (комиссар социального обеспечения), Белин Л. М. (комиссар гражданских сооружений), Воробьев Н. И. (комиссар просвещения).

Повилихин В. В., Хабаров М. А., братья Семенченко, Мельниченко — в прошлом командиры Красной гвардии и Красной армии, Шелковников А. М. — бывший председатель следственной комиссии ревтрибунала, Е. И. Федин — бывший председатель Зиловского волисполкома.

….Последние минуты перед казнью — короткие разговоры, горячее прощание друг с другом.

Тишину мартовской ночи прорезали жуткие крики, предсмертные стоны, хруст костей, проклятия душегубам. Японцы парами стали сводить обреченных в яму и там рубили им головы, кололи штыками, в упор стреляли.

Для 15 смертников эта яма стала могилой. Троим удалось бежать, но только двое по-настоящему спаслись.

П. Е. Вшивков— бывший комиссар здравоохранения, связанный с В. В. Повилихиным, неожиданно почувствовал, что связывающая их веревка ослабела, потянул сильнее и развязал ее. В темноте ночи конвойные этого не разглядели, и, когда их с Повилихиным повели в яму, он бежал.

Он так пишет в своих воспоминаниях: «Только успел я развязать вторую веревку, не шепнул еще Повилихину, что мы развязаны, как послышалась команда: «ходи!»… Смотрю — японский офицер стоит в двух шагах от меня с шашкой наголо.

Затрепетало все внутри…

Николай Шиндялов, профессор, доктор исторических наук.

Продолжение следует.