Если пустить под откос эшелон противника с техникой, то ущерб может быть колоссальным.Если пустить под откос эшелон противника с техникой, то ущерб может быть колоссальным.

«Почти весь 1942 и 1943 годы я воевал в тылу противника на территории Белоруссии, был командиром разведывательно-диверсионной группы партизанской бригады «Неуловимые». Это откровение из его дневника, напоминает исповедь человека, познавшего врага в самом его логове.

Доброволец особого назначения

Ядром подразделения являлся небольшой, подготовленный специально для действий за линией фронта отряд, который к концу 1942 года вырос в бригаду, насчитывающую более тысячи бойцов. Но это было потом…

…В 1941 году окончил среднюю школу в Иркутске. 20 июня с мамой выехал в Москву для поступления в МЭИ. Приехали, когда уже бушевала война. С вокзала — прямо в райвоенкомат. Разговора не получилось — год непризывной. В райкоме комсомола побеседовали, взяли координаты и сказали, что окончательного решения не принимают, но к разговору обещали вернуться. Так и случилось. Беседу вели двое, и в результате я все же был зачислен в часть. При этом немаловажную роль сыграла моя настойчивость и увлечение лыжами, гимнастикой, стрельбой.

Наутро 18 июля я надел военную форму и ушел в часть, при этом уговорив маму меня не провожать. Простились без слез и причитаний. Я очень благодарен матери за это, хотя тогда не понимал, чего ей это стоило. Мой старший брат уже воевал, и от него не было писем. Теперь она провожала последнего. Вот так буднично и расстались, как будто я уходил в школу, как было десять лет подряд. Через неделю мама вернулась в Иркутск. Я проводить ее не смог, и до конца войны мы не виде­лись…

… Нам не говорили о том, когда же, наконец, на фронт, и скрывали назначение части. Разве не странно, что всех новобранцев в армии стригут наголо в первый же день, а нам этого даже не разрешили? Почему во время беседы в ЦК ВЛКСМ, да и позже был проявлен интерес к наличию родственников в местностях у западной границы, моей охотничьей практике, и мои собеседники даже как-то потеплели, когда я рассказывал о том, что не раз в одиночку или с товарищами уходил в тайгу на несколько дней, ночевал под открытым небом.

В части служили в качестве бойцов или младших командиров прославленные спортсмены, такие, как братья Знаменские, Королев, Щербаков, и многие другие. Командир моего звена — мастер спорта. Из 12 человек четверо имели высокие спортивные разряды, трое — студенты, четверо — такие, как я, один — рабочий авиазавода. Когда мы шли строем в столовую, туда же отдельными подразделениями направлялись группы испанцев, словаков, венгров, поляков. Были у нас австрийцы, болгары и антифашисты из других стран. Разве это не наводило на мысли о задачах части?

Изучали парашютное и подрывное дело, тактику боя, топографию, все виды стрелкового оружия. Я даже окончил снайперские курсы, оказание медпомощи раненому. Было очень много спортивных занятий. Так было каждый день и помногу. Радистов готовили отдельно и по особой программе. Однако впервые познать врага пришлось задолго до заброски в его тыл…

Боевое крещение

…А немцы были под Москвой. 7 ноября — парад. Сводный полк нашей бригады прошел по Красной площади…

…Как-то я зашел в булочную и хотел купить булку за 7 копеек. Я не пил, не курил и мог позволить себе такую роскошь. Встал в очередь. Продавщица, женщина лет пятидесяти, дала две булочки и наотрез отказалась взять деньги. Кажется, ничего особенного, но это я запомнил на всю жизнь…

…В декабре наша часть была брошена на минирование танкоопасных направлений по Волоколамскому и Ленинградскому шоссе. Минеры, и я в их числе, в белых маскировочных халатах на двух грузовых автомашинах однажды ехали под Яхрому, где должны были ставить мины на шоссе.

Уже не первый раз выполняли мы такую работу, побывали в переплетах и под бомбежками, имели небольшие потери, считали себя обстрелянными и гордились этим. Как-то навстречу по заснеженной дороге нам встретилась цепочка людей в несколько человек — часть, вышедшая из сражения, отводилась в тыл. Зрелище ужасное. Брели уставшие до предела солдаты, некоторые без оружия. Грязное и прожженное обмундирование, болтались на ветру окровавленные бинты. Видимо, это остатки роты или батальона.

Меня это зрелище потрясло. Потом я часто вспоминал эту картину и сделал для себя вывод — на войне очень важно одержать в сражении первую победу. Пусть совсем маленькую, но в первом бою. Эта крохотная победа придает уверенности, она очень важна.

У меня так и было. Чуть позже мы равными силами столкнулись с немецкой группой, первыми открыли огонь, убили офицера и двух солдат и обратили в бегство остальных. Мы азартно преследовали. После этого многое бывало, но панического страха не было никогда…

...В феврале — марте 1942 года за линию фронта было заброшено около 20 отрядов и групп, насчитывающих от 10 до 40 человек, с задачами разведывательно-диверсионного характера. Заброска шла по воздуху и лыжными десантами. В одной из таких групп уходил в тыл противника и я, не зная, что за неделю до этого в боях под Москвой погиб мой старший брат…

Перегрузки и голод

…Мне довелось командовать группой, которая до конца 1943 года совершила 22 крупных диверсии на железных дорогах, провела десятки боев, засад и других операций. Самые тяжелые воспоминания о начальном периоде пребывания в тылу — это физические перегрузки и голод. Каждый нес груз килограммов в 25—30. И это на лыжах по целине.

Мы выматывались до предела. И все это при отсутствии нормального питания. Десятидневный запас мы растянули на двадцать дней, а затем голодали. По существу, до августа мы обходились без хлеба и соли. Перебивались случайными приобретениями вроде заблудшей в лес лошади или найденной на опушке картофельной ямы. Жили в шалашах на островке в болоте, вечно мокрые и простуженные.

Крестьяне нам мало чем могли помочь. Они сами жили впроголодь, поскольку урожай 1941 года пропал. К тому же в первое время заходить в деревни было очень рискованно.

Я должен сказать, что партизанский быт в 1942 году, особенно в первой его половине, был совершенно не похож на условия следующего года. Зиму мы встречали уже в землянках, в лагере была даже банька, как-то разрешалась и проблема питания. А до этого я первый раз побывал в бане только через четыре месяца пребывания в тылу, и то без мыла. И мне еще повезло: я часто ходил на задания и этим воспользовался…

…Значение транспортных магистралей для фронта очень велико. Это общеизвестно. И вот небольшая группа, обычно 5—8 человек, выводит ее из строя, прерывает движение на двое-трое суток, требующихся для ремонта. Если удается взорвать мост или пустить под откос эшелон с живой силой или техникой противника, то ущерб неизмеримо больше. Воинский эшелон — это иногда десяток танков, возможно, пехотный полк, могут быть боеприпасы или другая военная техника. Бывали эшелоны с горючим. Небольшая группа может вывести из строя танковый полк, живую силу, артиллерию. Для этого не нужно ни авиации, ни пушек. Нужны несколько килограммов взрывчатки и группа смелых опытных подрывников, да и возможные потери несоизмеримы…

Деятельность отряда Евгения Телегуева очень громко «аукнулась» немцам. О подробностях «АП» расскажет в одном из следующих номеров.

Досье «АП»

Евгений Телегуев

1975—1978 гг. ­— начальник УКГБ при СМ СССР по Амурской области.

Родился 31 марта 1924 года в с. Волочанове Шаховского района Московской области. В органах госбезопасности с 1945 года. С 1975 по 1983 год служил на Дальнем Востоке в качестве начальника управления КГБ в Благовещенске и Хабаровске. С 1983 по 1985 год — в Центральном аппарате КГБ в Москве. В 1985 году в звании генерал-майора вышел в отставку. Награжден двумя орденами Отечественной войны I степени, тремя орденами Красной Звезды, медалью «Партизан Великой Отечественной войны» I степени, орденами и медалями иностранных государств.

В тему

Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР — уникальная воинская часть. Основные направления ее использования — зафронтовая разведка, организация партизанского движения и проведение диверсионных актов на коммуникациях в тылу противника.

Возрастная категория материалов: 18+