Александр Зорин не любит рассказывать об Афганистане даже самым близким.Александр Зорин не любит рассказывать об Афганистане даже самым близким.

Просился в «горячую точку»

На необъявленную войну Александр Григорьевич попал в составе мотоманевренной группы в далеком 1986 году 22-летним мальчишкой, едва окончив Тюменское высшее военно-инженерное командное училище.

— В Афганистан собирался еще во время учебы в училище — в 1985-ом дважды писал рапорт на службу в «горячую точку». Но так получилось, что меня распределили служить на границу в Амурскую область, а уже отсюда в составе мотоманевренной группы благовещенского отряда поехал в Афганистан, — вспоминает ветеран. — А вообще по нашей специальности 80 процентов ребят из моего выпуска побывали в Афганистане — без саперов ни одна война не проходит.

Группу Зорина для начала перекинули под Кушку в Туркмении — самую крайнюю точку Советского Союза в те времена. Получив оружие и технику, в августе 1986 года Александр попал на настоящую войну.

— Про войну в Афгане мы тогда уже знали: на четвертом курсе к нам в училище пришел генерал оттуда (начальник инженерной службы 40-й армии), плюс ребята наведывались — бывшие выпускники, — продолжил рассказ пограничник. — На опыте Афганистана нас обучали современным методам ведения войны. Для саперов это было очень важно, ведь сейчас уже можно говорить, что афганцы чуть ли не первыми развернули настоящую минную войну, со страшными отголосками которой мы сталкиваемся по сегодняшний день.

Изучив в теории американские, итальянские, канадские мины, которые душманы вовсю использовали в Афганистане, обезвреживать их молодому саперу пришлось уже на практике.

— Впервые столкнулся с так называемыми минами-сюрпризами, — делится тяжелыми воспоминаниями Александр Зорин. — Например, снимаешь одну мину, а под ней другая стоит. Еще в то время душманы стали прятать боеприпасы в обыкновенные детские игрушки, к нам в лагерь как-то несколько ребятишек привезли с оторванными ручками.

Смертельный «дипломат»

Александр Григорьевич с неохотой и немногословно вспоминает страшные военные будни…

— В серьезных боях мы не участвовали, но стрелять приходилось. Да и геройства особого не было, — скромничает ветеран. — Бывало, что группы в засаду попадали, отстреливались, но больше занимались своей непосредственной задачей — разминированием.

Особенно амурчанину запомнилась американская мина М-19, которую саперы за форму прозвали «дипломатом».

— Любая мина опасная, но эту было особенно трудно из афганской земли вынуть. Не земля там, а прессованная пыль — как бетон, поэтому снимать мину приходилось вручную, руками буквально корябали песок. Эту я доставал минут 30.

Но даже опытным специалистам удавалось обнаружить не все мины.

— Наша маневренная группа стояла на бугре, а через речку был кишлак. Мы там воду брали, пока скважину на нашей территории не сделали, — припомнил один из трагических случаев ветеран. — И однажды машина-водовозка подорвалась, парень молодой погиб. Хотя до ЧП эту дорогу саперы несколько раз проверяли. Когда начали разбираться, оказалось, что водовозка нарвалась на итальянскую мину. Она пластиковая — металлоискателем ее не возьмешь, плюс стояла в воде и как бы «накачивалась». Одно, второе, третье нажатие... Никогда не знаешь, на каком нажатии такая мина сработает.

Война отменила свадьбу

Незадолго до отъезда саперы получили «подарок» от военного правительства СССР — костюмы разминирования, до этого на всех бойцов даже бронежилетов не хватало. Чтобы как-то уберечься от осколков, молодые ребята делали самодельную защиту — нашивали карманы на груди, вставляли туда магазины с патронами. Когда пришли спецкостюмы для разминирования, поначалу все обрадовались, но радости хватило до первого боевого задания.

— Проходили километра 2—3 со специальным щупом, который втыкали сантиметров через 8—10. Километр могли несколько часов идти, ведь проверять нужно было очень тщательно, потому что отвечаешь за жизнь тех, кто за тобой идет. А в тяжелых костюмах, которые весят несколько десятков килограммов, работать невозможно было. Так новое саперное обмундирование в Афганистане и не прижилось, — вспоминает «военные» ошибки тех лет бывший сапер.

Во время часовой беседы жена Александра Григорьевича Елена ушла из зала, чтобы не слышать воспоминания мужа.

— До сих пор не может даже фильмы про войну в Афганистане смотреть, — тихо продолжил Александр. — Говорит, что я после возвращения еще долго кричал во сне — продолжал воевать. А мама моя узнала о том, что я был в Афганистане, только через несколько лет после моего возвращения. Писал ей, что служу в Туркмении. Супруге же пришлось правду сказать...

— Попробовал бы не сказать, ведь свадьбу пришлось отменять из-за этой поездки — его за десять дней до регистрации забрали, — не выдержала Елена. — Писал, что все тихо, цветы, мол, собирает. В подтверждение целый гербарий мне из Афганистана в письмах переслал. Не верила… Ведь в Благовещенск оттуда уже приходил страшный «груз 200». Через полгода, когда он в отпуск приехал, свадьбу все-таки сыграли… Сейчас замечательных дочек воспитываем.

Перелистывая свой военный альбом, Александр Зорин на несколько минут замолкает, возвращаясь в мыслях в далекий 1985-й, на высохшую афганскую землю, на необъявленную войну…

— Знаете, какая для меня самая большая афганская награда? — неожиданно задает вопрос сапер. — Слова ребят, с которыми служил: «Саня, спасибо, что мы ни разу не подорвались и домой живыми вернулись».