«Дело было в августе 1991-го»

Леонид Коротков, «Золотое перо» Амурской области 1990 г., учитель истории школы № 2 «Наш дом», 
Благовещенск, годы работы в АП 1987—1994-й

За шесть с лишним лет работы в АП я написал много сотен материалов (иногда было по 6—7 в день). Некоторые из них были очень большие — полполосы, полоса, полторы… Некоторые очень «общественно значимые»… Многие перепечатывали центральные, всесоюзные газеты. Кстати, за один из таких материалов (об истории АП в 36—41-х годах) я получил какую-то малоизвестную премию Союза журналистов СССР.

Короче, писал много и обо всем — о выборах, свалках, бомжах, героях, бандитах, святых и т. п. Но когда попросили ко дню рождения АП написать о самом памятном, мысль почти сразу ухватилась за одну заметку — по-моему, в 30 строк.

Дело было в августе 1991-го. 19-го числа весь советский народ узнал, что власть в стране взял ГКЧП. Газете (орган обкома и облисполкома) было «рекомендовано» его поддержать. Газета, как и все ей подобные, ответила: «Есть!» «Люди с мест», человек 15—20, оперативно сообщали, что они любят ГКЧП и они вообще за порядок.

Я никогда не был фанатом Горбачева. Более того, к августу 1991-го я уже месяца полтора-два был членом КПСС, но Янаев, Крючков, Язов и прочие меня не порадовали.

Разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы сказать об этом со страниц партийной газеты прямо. Не то время, да я и в свои 26 лет — птица не того полета. Нужно было искать возможности…

Возможность дал Пограничный райсовет Благовещенска (был в то время такой). Это был оплот демократов, и они приняли резолюцию, осуждающую государственный переворот. Я решил об этом написать. Это была самая трудная заметка в моей жизни. Вернее, самое трудное, что я написал (не подписал).

Сначала я полтора часа убеждал редактора. Редактор был осторожен и дальновиден (таким и должен был быть). Идея заметки про противников ГКЧП ему не нравилась, но я убедил. Потом я часа два пытался получить в Пограничном райсовете номер постановления (условие редактора) об осуждении ГКЧП. Номера, по-моему, не было в принципе. Демократы тогда такими вопросами не утруждались. В конце концов какой-то работник назвал мне такой-то номер, скорее всего, «от фонаря». Записку я писал 8—10 минут. Три часа думал, как ее подписать. Это был принципиальный момент. По тогдашним журналистским правилам — «подписал, значит подписался». Боишься, не уверен — ставь псевдоним. Псевдонимов у меня было штук 15. Я был полностью согласен с решением Пограничного райсовета.

А что дальше? Выгонят? Посадят? Никто не знал, что такое ГКЧП… Постреляют немножко или пойдут по домам?

На исходе третьего часа я сказал себе: «Хрен с ними. Стрелять, наверное, не будут, а если выгонят, я и слесарем снова могу… Заметка вышла. Подпись: Л. Коротков. Через день ГКЧП разогнали. И наш зам (человек, которому я очень, как журналист, обязан) ночью на своем горбу вытащил из типографии и уничтожил весь тираж полностью. Потом с задачей показать сторонников госпереворота пришла прокуратура, пришли разные «демократические комиссии». Редактор с достоинством им объяснял: «В нашей газете была соблюдена объективность. Были материалы «за» и «против»… Вот, в частности, заметка Короткова…»

Важный это для меня, внука и правнука «врагов народа», был эпизод. Может, он что-то и определил впоследствии. Не буду развивать эту тему.

Но, пользуясь случаем, хочу вспомнить добрым словом тех людей, которые много значили, много сделали для меня: Леопольда Феликсовича, Анатолия Павловича, Веннадия Алексеевича, Александра Семеновича, Виктора Михайловича, Таисию Александровну, Денисовича, Дмитриевича, Ильича, Вадима, Сашу, Костю, двух балбесов — Пашку и Витьку, братьев-фотографов М., «безответственного секретаря» тов. Бекетову, Ананьевну, всех наших корректоров, машинисток, шоферов и многих других, с кем свела судьба в АП.

Иных уж нет. Помилуй их, Господи!

Живым — здоровья и всех возможных благ.