Максим Покровский: «Города не девушки — не ревнуют»

«Не пытайтесь меня раскрутить, — предупредил Покровский журналистов. — Это невозможно. Я выхожу на тот уровень откровенности, который считаю нужным».

Благовещенск рубль бережет

— Максим, добрый вечер. Вы сегодня завершаете дальневосточный тур, а Благовещенск — ваша последняя точка. Какие впечатления увозите с собой в Москву?

— Впечатления самые радужные. Выступать в вашем городе — большая ответственность, потому что мы здесь в первый раз. Испытывали некую нервозность. Мы очень дорожим своей репутацией, поэтому хотели оставить хорошее мнение о себе. И, конечно же, еще раз вернуться. Во Владивостоке и Хабаровске было немного проще, там мы уже были, там нас знают. Благовещенск — это второй город в моей карьере, где у меня отбирают деньги.

— Расскажите поподробнее. 

— Когда мы исполняем «Московский романс», то по залу пускаем кепку для сбора милостыни. Чтоб образу лучше соответствовать. Принимаем и протянутые нам купюры. Так вот, девчонка сначала дала деньги, потом подошла и попросила их обратно. И это неплохо. Это чувство юмора, к которому нужно привыкнуть. Кстати, особое чувство юмора есть у жителей Владивостока. Мы это ценим, потому что у группы «Ногу свело!» самое острое, черное и своеобразное чувство юмора. 

— Каково это — выступать после большой сцены в тесном кругу «У Швейка»? Заметила, что вам, Максим, пришлось ограничить свои фирменные прыжки?

— На таких площадках морально легко выступать — ближе к народу, зато физически сложно — не повернешься. Большое спасибо организаторам за максимальное содействие. Они сделали все возможное и даже расширили сценическое пространство, убрав батареи. Я хотел бы придраться, да не к чему. Коль мы дали свое согласие, то за качество отвечаем. Главной задачей было — не испортить о себе впечатление. Во время гастролей мы немного подустали. 

— У вас не возникло желание еще приехать в столицу Приамурья и осчастливить своим творчеством гораздо больше людей?

— Желание есть всегда. Те города, которые нас любят, остаются в памяти. Надеюсь, и Благовещенск станет таким. Я привык говорить: «Города не девушки — не ревнуют. И мы их всех любим и не изменяем».

— Песня «Хару Мамбуру» стала не только вашей визитной карточкой, но и хитом всех времен и народов. Легко ли писать новые песни после нее?

— Писать легко. Давать концерты, и причем весьма успешно, легко. А перебить «Мамбуру» — невозможно. Она одна, как Родина. Хотя у меня и на этот счет есть своя поговорка: «У каждого Eagles есть свой отель «Калифорния». И это не является нашей бедой. Это большое счастье. Только ко всему надо правильно относиться. Когда-то из-за популярности солистка Маша из группы «Маша и Медведи», умница и красавица, отказалась исполнять «Любочку». А вот Deep Purple до сих пор не отказывается петь «Дым над водой». Можно быть недовольным и свято верить, что твоя лучшая песня впереди, и исполнять «Мамбуру». 

Мои герои не уроды

— Книги по высшей математике по-прежнему остаются вашими любимыми?

— Да, плюс еще «Незнайка на Луне», три повести о «Малыше и Карлсоне», «Финансист» Теодора Драйзера.

— Этот книжный набор как-то влияет на творчество?

— Умные люди любят умных людей. Все они о сильных и умных личностях — что Незнайка, что Карлсон. 

— А ваши лилипуты из «Лилипутской любви» и «Лысые девочки» тоже умные личности?

— А я не понимаю, с чего вы взяли, что лилипуты глупы? Это несчастные люди, которых не поняли. Люди с ограниченными возможностями. Лично у меня часто спрашивают: «Максим, почему все ваши песни о всяких дурочках, карликах, дебилах?» А это не дебилы. Дебилы те, кто поставил их в эту ситуацию. Это наша с вами проблема, а не этих людей. Мы их не понимаем и пытаемся защитить себя, свою ограниченность. Это мы уроды. 

— Вы хотите, чтобы в этих текстах люди увидели себя?

— В итоге они в этих песнях себя не видят. Год назад я принес на одну уважаемую радиостанцию песню «Чукотка». Мне сказали: классно, в вашем стиле, прикольно. Ребята, а ведь это жуткая песня. Это кошмар, в котором мы все живем.

— Я бы назвала ваши песни оптимистической трагедией. Зачем вы рассказываете о серьезных вещах, к примеру о судьбе, жизни и смерти, в таком комически-танцевальном стиле?

— Не знаю. Я не разбираюсь в стилях. Так получилось. В веселом танцевальном стиле мы дошли сегодня до берега Амура. И увидели, что в веселом танцевальном стиле искрится Китай. Прямо через дорогу. Я в первый раз такое вижу, хотя не буду скромничать, много где был. На одном берегу стоит колесо обозрения и на другом тоже.

— После Благовещенска вы в свою песню «Реки» добавите наш Амур?

— Уже нет, из песни слов не выкинешь.

Любовь здесь больше не живет

— Бытует мнение, что в период конца 80-х годов — начала 90-х группам было проще раскрутиться… 

— Готов подписаться под этим. Тогда во многом было проще. Тогда было возможно выделиться за счет своей индивидуальности. Сегодня — только путем собственной серости, антииндивидуальности. Чтобы соответствовать эфиру какой-либо радиостанции, ты должен быть максимально серым. Сегодня там кайфуют от песни «Воля и разум» в стиле «шизгара». Это апофигей, утошнение затошненного, заблеванного и пропитого. Это то, где нет музыки. Все. Любовь здесь больше не живет. Мы сами не понимаем, что происходит. Я приношу на радио «Ангару». Ее не понимают и не принимают. А здесь, в Благовещенске, в городе, который максимально далек от столицы, ее приняли на ура. Ее слушают в Риге, Владивостоке, Хабаровске. А Москве нужны серость и «зверский» говор. Ужасный, кошмарный акцент, которого нет нигде в России. Я знаю, как говорят во Владике, Хабаре, теперь и в Благовещенске. Знаю, как говорят на Урале, за Уралом. На Волге, в Вологде и Костроме. Никто не говорит так, как принято сегодня петь на радио. Этот гадкий, лимитческий акцент не имеет ничего общего с замечательными русскими диалектами. 

— Это уже не первый состав группы «Ногу свело». Общаетесь  ли вы с бывшими участниками? Следите за их творчеством?

— Нет, не общаюсь и не слежу.

 — Как вам удалось стать официальным гимнописцем для  будущей Олимпиады?

 — Никак не удалось. Я написал песню, но пока ее не продал, и заказчики еще не готовы возместить все расходы. А они весьма велики. Я делал быстро и в относительно дорогой стране. У меня нет претензий к Олимпийскому комитету, сегодня они находятся в состоянии переговоров со мной. На словах было обещано вернуть расходы. Естественно, что меня норовят обобрать, хотят, чтобы я «отчудил»  права (смеется).  Есть такое понятие — отчуждение прав. Это значит, завтра мою песню будут исполнять Кобзон, Билан и хор сводных мальчиков. Но если я раньше упирался, то сейчас готов на это, потому что не считаю этот проект для себя принципиальным. Я очень люблю свой народ и свою публику. У меня были очень большие амбиции по  поводу производства хорошего видеоклипа, под который вся страна бы плакала. Я в нем был сумасшедшим болельщиком. С букетом цветов и в джинсах я прыгал в бассейн к синхронисткам. А потом все герои Олимпиады приветствовали меня на сцене. Это был мой внутренний суперпроект.  Но сегодня я в нем  не вижу для себя развития. Поэтому готов  получить деньги. Повторяю еще раз: никто в олимпийском комитете не обманул и не предал меня. Чиновники относятся с уважением и пониманием. Однако система такова, что хорошего проекта не будет. А если стороны придут к согласию, то, помяните мои слова, это будет чудо.

На прощание Максим поблагодарил всю команду ночного бара «У Швейка» — и сразу в аэропорт. В 20 огромных железных чемоданах путешествовала аппаратура. Вопреки народному убеждению, что столичных звезд привлекает в Благовещенске только Китай, за речку они так и не выбрались.

Возрастная категория материалов: 18+