Голуби Мазари-Шарифа

Снаряды не берут

Ни одного хотя бы серого пятнышка, сколько ни всматривайся, а цветового изъяна не увидишь. Эта ослепительно белая порхающая и курлыкающая масса издали напоминает пену прибоя, то накатывая, то отступая от стен гробницы Хазрата Али. Примечательная деталь — купола святыни даже при столь высокой плотности неугомонных птиц всегда чистые. 

На вопрос об отсутствии темных голубей местный мулла мудро улыбается — они есть, точнее были. В Мазари-Шарифе все голуби рано или поздно становятся белыми. Что это — природная аномалия? Или показатель небывалой духовности? Афганцы мало задумываются над этим вопросом, они просто приходят сюда помолиться. В дни праздников потоки паломников устремляются в древний город со всех уголков страны. 

Если углубиться в исторические подробности, то, по одному из поверий, в гробнице захоронен Хазрат Али, известный праведник и родственник пророка Мухаммеда. Я специально обратил внимание на то, что «по одной из версий». Среди самих мусульман несколько основных трактовок этой святыни, даже есть мнение, будто Али в другом месте захоронен, а эта мечеть и гробница что-то вроде памятника и действующий мусульманский храм. 

Впрочем, сомневаться в его исторической ценности не приходится. По некоторым данным, мечеть на могиле Али появилась в 12-м веке. Потом были войны, нашествия Чингисхана, но постепенно вокруг нее вырос целый город, который по сей день так и называется — Мазари-Шариф, или Могила Святого. Что удивительно — не берут ее ни пули, ни снаряды. У наших ветеранов-афганцев с этим городом не самые приятные воспоминания, чего не скажешь о самой мечети.

— В 1987 году я служил механиком-водителем БМП, и нам часто приходилось сопровождать автомобильные колонны. Один из маршрутов пролегал через Мазари-Шариф, — делится воспоминаниями благовещенец Андраник Гозалян. — Этот город достаточно крупный по афганским меркам, и местное население не очень дружелюбно к нам относилось. Обстрелы наших колонн случались регулярно. В то же время командование запрещало нам заходить внутрь жилых кварталов, а тем более приближаться к мечети. Мы видели ее только издали, проходя по самым окраинам. Уже тогда чувства были самые непередаваемые. С одной стороны, все время ожидаешь обстрела, а с другой — испытываешь некий трепет от вида этих голубых куполов. Даже мысли не возникало стрельнуть в ту сторону. Только уважение к местным традициям и культуре. Возможно, поэтому мечеть осталась в первозданном виде, она практически не изменилась. Чего не скажешь о самом городе. В конце 80-х это было скопище глинобитных бедняцких хижин, теперь комфортабельные жилые кварталы.

— Я вам больше скажу: в начале 80-х Мазари-Шариф был практически полностью разрушен. Наше подразделение было направлено сюда для ожидания колонны, — рассказывает ветеран легендарного «мусульманского батальона» Советской армии Сергей Шкуренко. — И вот среди грязи, пыли и разрухи эти сверкающие голубизной купола — это нечто непередаваемое. Ни кошек, ни собак, даже людей не было, а мечеть стояла практически нетронутая. Моя «Шилка» в ста метрах от нее стояла, и мы все время эту святыню разглядывали. Временами даже не верилось, что война идет. Нет, внутрь не заходили — это не наше. Нам строго-настрого воспрещалось даже приближаться. Мы дня три здесь простояли, а дождавшись колонну, свернулись и ушли вслед за ней. Сегодня, конечно, картина совершенно иная.

Отдохнуть и помолиться

Сейчас и вправду мало верится в былые разрушения. По внешнему облику Мазари-Шариф резко выделяется на фоне большинства афганских городов. Это современный, добротный город с населением свыше 300 тысяч человек. Капитальные дома, хорошие дороги. Причину такого преображения местные видят в большом притоке паломников — прикоснуться к этим стенам приезжают со всего мира. Сама мечеть под неусыпным контролем властей и полиции. Прилегающая территория огорожена декоративно-кованой оградой, внутри бродят до зубов вооруженные люди. Впрочем, на бронежилеты и автоматы Калашникова мало кто обращает внимание. Если вести себя прилично, то вопросов не будет даже к приезжим. 

Правила приличия начинаются уже на входе — всяк входящий снимает обувь и оставляет ее под присмотром смотрителей. Дальше только босиком по раскаленным от солнца блестящим мраморным плитам. Женщины, дети, старики и взрослые мужчины идут нескончаемым потоком. Это уже настоящее публичное место, где можно отдохнуть от суеты, купить у чумазых пацанов какую-нибудь мелочь наподобие календарика со звездами мирового футбола или поучить уроки.

Хасибуло и Оят пристроились прямо на бетонном парапете у входа в мечеть. Оба в джинсах, на голове безукоризненные деловые прически, в руках учебники. Ребята учатся в местном педагогическом колледже. Афганистану нужны учителя, поэтому образование бесплатное. Это молодое поколение современных афганцев, которое надеется на мирное будущее своей страны. Узнав, что мы из России, будущие учителя охотно согласились поговорить.

— Нам приходится платить только за учебники, но, по рассказам родителей, при СССР учиться было еще легче, — признается двадцатилетний Хасибуло. — Сначала здесь бои шли, а позже советские специалисты школу построили, дороги, освоили месторождения нефти и газа, а на окраине города до сих пор есть советский завод минеральных удобрений. Сейчас нам никто не помогает, надежда только на себя, поэтому мы учимся.

— Мне 27 лет, а учусь на втором курсе. Раньше не мог поступить, потому что жил в Иране, — добавляет Оят. — Решил переехать в Мазари-Шариф, вместе с Оятом каждый день сюда приходим, задания домашние выполняем. Обстановка позволяет, возле гробницы Али знания хорошо усваиваются. Помогает ли Бог? Конечно, помогает, но только тем, кто сам старается.

С веником на заработки

Мазари-Шариф не стесняется одной из самых неприглядных и трагичных картин современного Афганистана. На площади перед мечетью, прямо в центре, под знойными лучами солнца спит одноногий бродяга. Возле него кувшин с водой, тут же валяется кусок хлебной лепешки, рассыпанные деньги. Спит настолько крепко, что даже не шевелится, когда возле него звякает очередная монетка. Нет-нет да и пожертвует прохожий немного мелочи или еды.

Тут же, опираясь на костыли, бродит другой такой же одноногий и больной. Афганцы без одной-двух конечностей встречаются часто. Это эхо повсеместной минной войны. Она не делит людей ни по возрасту, ни по вероисповеданию. Нарваться на растяжку может и седой старик, и шустрый мальчишка. Потом им одна дорога — на паперть. 

Полноту картины то и дело дополняет человек с обычным бытовым веником. Он садится прямо на землю и начинает елозить на пятой точке взад и вперед. Попутно ведется круговое подметание. На первый взгляд ни смысла, ни эффективности в данных телодвижениях нет. Во всяком случае, бетон чище не становится, а кучи пыли просто курсируют с одного квадратного метра на соседний. Но люди с вениками не исчезают: одни уходят, другие приходят как на работу. Впрочем, это и есть заработок. Если перед тобой махнули веником, то значит, очистили твою дорогу (точнее, сделали вид), а за это неплохо бы заплатить. Среди подметальщиков немало детей детсадовского возраста — бедные афганцы учатся зарабатывать чуть ли не с пеленок.

Материал подготовлен при поддержке группы компаний «Петропавловск».

Кстати

«У русских язык и сердце —  одно целое»  

—Здравствуйте! Вы русские? А я МГУ в начале восьмидесятых окончил, диплом энергетика получил…

Эта фраза на русском языке прозвучала столь неожиданно, что мы невольно отвлеклись от созерцания красоты мусульманской святыни. Перед нами старик в одеяниях муллы. По ходу дела выясняется, что зовут его Мухаммед Иса Ансари. Когда-то он молодым специалистом демократической республикой Афганистан был направлен в Союз для получения образования. Даже работал какое-то время по специальности, но после ухода наших оказался на улице — соплеменники не простили ему «связи с коммунистами». Теперь он служитель ислама, но до сих пор с теплотой вспоминает свою молодость.

— В Подмосковье есть город Ивантеев. Я все каникулы там проводил, даже домой не ездил. Купался, гулял, с людьми общался. Очень много друзей там осталось, вот и мимо вас не смог пройти. Русский человек всегда говорит, что чувствует. У вас язык и сердце — единое целое. 

Возрастная категория материалов: 18+