Амурское следственное управление СК РФ обратилось ко всем главам городов и районов области с предложением создать волонтерские движения, которые помогут силовикам разыскивать пропавших детей.

— У нас на всю область всего 72 следователя, по 2—3 человека приходится на 1—2 района, — озвучил цифры помощник руководителя управления СК РФ по Амурской области Алексей Лубинский. — Помимо пропавшего ребенка у них в производстве находятся другие уголовные дела, требующие не меньшего внимания — это дела об убийствах, изнасилованиях. Поэтому для поиска детей мы привлекаем сотрудников органов внутренних дел, МЧС, служащих воинских частей, местных жителей. Но организация таких поисковых мероприятий начинается в тот момент, когда поступает сообщение о преступлении. Обычно с момента исчезновения ребенка проходит уже два, а то и три дня. А в таком деле дорога каждая минута, каждый час. 

В Следственном комитете рассказали немало историй о пропаже детей — и со счастливым финалом, и с трагическим. В апреле прошлого года в Магдагачинском районе мальчик ушел в восемь утра в школу и домой не вернулся. Обеспокоенная мама, вся в слезах, прибежала в правоохранительные органы. Одна из поисковых групп обнаружила «пропажу» на чердаке заброшенного здания. Ребенок был грязный, голодный, замерзший, но живой. 

Как выяснилось, мальчонка прогулял школу, испугался, что родители его сильно накажут, и боялся возвращаться домой. Он отсутствовал дома сутки. А за этот срок могло случиться все что угодно. Он мог упасть, повредить ногу — и тогда уже самостоятельно выбраться с этого чердака вряд ли смог бы. Беглецу повезло, что его нашли вовремя.

— В большинстве случаев люди узнают о том, что у кого-то пропал ребенок, через СМИ, когда уже идут разыскные действия оперативников. Тогда многие выражают готовность помочь. Так было и в Серышевском районе, где летом прошлого года потерялся четырехлетний малыш, — привел пример Алексей Лубинский. — Мальчика нашли только через семь дней на пустыре — буквально в 200 метрах от дома. Алеша погиб от перегрева и обезвоживания, заблудившись в густой траве. Если бы местные жители объединили свои усилия раньше, прошли цепью, прочесали этот пустырь как граблями, то вполне вероятно, что ребенка бы спасли. Малыш остался бы жить. 

Следственный комитет предлагает главам муниципальных образований по каждому населенному пункту составить списки добровольцев, готовых по возможности в любое время дня и ночи подключиться к поискам пропавшего человека. Если возникнет ситуации «Ч», следственные подразделения свяжутся с этими людьми, и, не теряя времени, вместе с полицией они могут быстро приступить к поисковым мероприятиям. 

— Чем больше в добровольных дружинах будет волонтеров, тем лучше. Правильно и оперативно организованные поиски могут спасти не одну детскую жизнь. Для нас важно не просто найти ребенка. Главное — найти его живым и предотвратить совершение в отношении его преступных действий. В таких случаях не должно быть равнодушных людей и сторонних наблюдателей, — подчеркивают следователи. 

Бюрократическая волокита мешает розыску людей 

В таком деле, как розыск ребенка, особенно малолетнего, медлить нельзя. Но неповоротливая бюрократическая машина бьет по рукам — волокита, сопровождающая любое разыскное дело, порой мешает сыщикам и следователям выполнять их прямую задачу — как можно быстрее найти несовершеннолетнего бегунка или малыша-потеряшку. 

Хронические беглецы 

По словам благовещенских полицейских, чаще всего им приходится разыскивать детей и подростков, периодически сбегающих из детских домов, приютов и интернатов. Такие хронические беглецы, многие из которых имеют низкое интеллектуальное развитие и психические заболевания, для людей в погонах настоящая головная боль.

Некоторые убегают из интернатов по 20 и 40 раз! 

— Из нормальных семей, где есть доверие и понимание, дети не уходят. Хотя нередко бывает, что ребенок где-то загулялся, не пришел домой вовремя и на телефонные звонки не отвечает и два часа, и три. Обеспокоенные родители начинают бить тревогу, — рассказывает Александр Нищета, начальник отделения по розыску преступников, лиц без вести пропавших и установления личностей трупов ГУ МО МВД России «Благовещенский». — Если поступает сообщение о пропаже ребенка вечером, сразу же поднимаем на ноги весь розыск, намечаем районы поиска, проверяем все закоулки, чердаки, крыши домов… Обычно находим ребенка у какого-нибудь друга или подружки.

Надежда на мобильник 

Но бывает и такое, что ребенок ушел погулять и как в воду канул. Свидетелей, которые могли бы подсказать его местонахождение, нет. Единственное, за что можно зацепиться, это сотовый телефон, даже если он недоступен. Все мобильники регистрируются на вышках сотовых операторов. Как правило, на нескольких — для лучшего качества связи. Периодически телефон отправляет на них регистрационные сигналы. Если сигнал принимает одна вышка, можно определить направление движения человека, две — район нахождения, три — нахождение с точностью до нескольких метров. 

— Нам надо срочно получить информацию о нахождении пропавшего человека, так называемый биллинг, выяснить круг его общения по мобильному — кому он звонил до исчезновения, кто ему звонил, взять распечатку СМС-сообщений. Но мы этого сделать не можем, — констатирует старший лейтенант полиции. — Без решения суда сотовые операторы с нами разговаривать отказываются, ссылаясь на закон о связи. Даже если речь идет о пропавшем ребенке! А пока совершаются все законные процедуры — пока состоится суд, получим решение, информацию у сотового оператора, проходит три-четыре дня как минимум. Конечно, мы делаем все возможное, связываемся с районами (вдруг ребенок в другой населенный пункт уехал), ориентируем там личный состав на его поиск — все своими силами. Это лишняя трата времени и сил, хотя можно сделать все быстрее и проще, установив местонахождение ребенка по телефону вплоть до метра. 

Поисковая результативность упала 

 Дети пропадают все чаще — это неоспоримый факт. Если в 2010 году в розыске находилось 15 тысяч юных россиян (из них 1,5 тысячи пропали бесследно), в 2011-м этот показатель вырос до 17 тысяч. Страшные цифры увеличиваются, а вот результативность розыска пропавших детей за последние десять лет в стране упала на 11 процентов — такие неутешительные данные озвучил недавно Генпрокурор России. 

По мнению сотрудников МВД, есть действенный способ значительно ускорить процесс розыска — надо разрешить определять координаты мобильных телефонов пропавших детей без судебного решения и закрепить законодательно, в какие конкретно сроки операторы должны предоставлять биллинг. Этот вопрос поднимается сегодня на самом высоком уровне — на осенней сессии его должны рассмотреть депутаты Госдумы.

5 детей и подростков в настоящее время разыскиваются правоохранительными органами Приамурья. Трое в розыске с 2003 года, двое потерялись уже в июле. Один ребенок убежал из дома, второй — от сотрудников детского дома, которые привезли его из Шимановска на лечение в психиатрический диспансер. 

Возрастная категория материалов: 18+