«Ракурс» Андрея Анохина. Жизнь в биологических отходах

Дети — это инвестиции, которые нужно вкладывать без надежды на скорые дивиденды.

Безымянные отходы

Говорят, сейчас даже аборт в течение обеденного перерыва можно сделать. Пара часов дискомфорта — и несостоявшаяся жизнь перешла в разряд биологических отходов. Подлежит утилизации. Вошла в палату будущая мать, вышла свободная и независимая женщина. Был ребенок, и нет его. Все очень просто. Заставить непутевого отца платить алименты сложно. Отправить в утиль неродившееся дитя — легко.

В Амурской области на каждые пять родов приходится четыре аборта. Ежегодно лишаются шанса на жизнь почти восемь тысяч малышей. Получается, что каждые три года отправляется в утиль население Зейского района, за пять лет гибнет Райчихинск, в течение десятилетия уничтожается Белогорск. Покойника на похоронах в лучшую одежду одевают, над гробом слова сожаления говорят. У «биологических отходов» даже имен не бывает. Пресловутый отток населения из Амурской области — жалкая пародия на очередь к креслу гинеколога.

Собственно, чем несостоявшаяся мать лучше той, что отправила ребенка в детский дом? Вторая дала своему чаду хоть какой-то шанс. В лучшем случае этот малыш найдет новых родителей. В худшем — налогоплательщики прокормят, государство поставит на ноги. При этом горе-родительница обречена на пожизненные упреки и осуждение.

Первая, возможно, лишила мир очередного гения, однако окружена сочувствием, сопереживанием и оправданием. Живет дальше, ходит в ночной клуб, делает карьеру, мечтает о принце на белом коне и пытается построить личное счастье. Вокруг столько возможностей, впереди сто дорог, и жизнь только начинается.

Браки на небесах, дети в капусте

Помню, как метался по казарме мой сослуживец. Отмечал Новый год в родном селе, а через пару месяцев получил письмо. Подруга детства сообщила, что готовится стать матерью. Его решение оказалось категоричным — аборт. Какие могут быть дети, когда ни жилья, ни образования. Сначала нужно обоим в жизни определиться. Все остальное — ошибки молодости, которые можно исправить. Мать с отцом родную дочь тоже не одобрили. Деревня маленькая — слухи быстро расходятся, позор одного на всю семью клеймом ложится.

В итоге получилась успешная женщина, сумевшая взять от жизни почти все. Институт, карьера, семья. Сейчас выглядит дорого, живет по распорядку собственной фирмы. Есть ребенок, но сама уже без мужа. Он первый не выдержал, спустя много лет сбежал.

— Квартира, машина, собственный бизнес — все есть, но у нее сдвиг по фазе пошел. Каждый год первого сентября стала покупать торт, втыкать в него свечку и... отмечать день рождения того «первенца». Сядет одна на кухне, на свечу смотрит и молча сама себе исповедуется. Даже имя Ему дала, — плакался мне при встрече сослуживец. — Только Она и Он, а я — третий лишний. Психотерапевта наняли, он ее из депрессии вывел, но «блюдце треснуло» еще перед свадьбой. Вижу, что терпит меня, а простить не может.

Историй таких миллион, они есть на памяти у каждого. Часто написаны словно под копирку, чернилами слез, под вдохновение сомнений и грусти. Вернуться к истокам, то есть стать загнанной лошадью готова не каждая. Вечно стоять у плиты, прозябать с пеленками у стиральной машинки, валиться с ног от усталости и засыпать на ходу в 21-м веке не актуально.

Говорят, причины абортов стары как мир — нехватка денег, ошибки молодости, даже опасения за стройность фигуры. После такой информации невольно оглядываться начинаешь. Подумать только — восемь тысяч абортов ежегодно! Это сколько же переживаний и угрызений совести должно витать в атмосфере!

Однако вокруг сплошь спокойные, уверенные в себе дамы. Без слез и эмоций. Беспечно щебечут по телефону, копаются в своих безразмерных сумочках. Замужние и разведенные, юные и не очень. Пешком, в автобусе, и на дорогих машинах. Чиновницы и продавщицы, студентки и домохозяйки, журналистки и работницы сферы ЖКХ. Все стремятся к стандартам красоты, к эталонам женственности. Только одни хлебают полной ложкой счастье настоящего материнства, другие уверенно и расчетливо планируют свою жизнь, в которой пока не нашлось места для ребенка. Это браки вершатся на небесах, а детей испокон веков находили в капусте и очень часто в самое неподходящее время.

Кухонные университеты

Два месяца назад был в отпуске. На улице в родном Ангарске встретил девчонку из параллельного класса. Ну как девчонку — обоим уже за сорок. Одета не броско, волосы в пучок собраны, зато румянец на щеках, глаза светятся. Узнала меня, улыбается. Улыбка только кривая, губы все время пытается сомкнуть. Видно, что зуба нет.

— Времени на себя не хватает, — попыталась она оправдаться. — Видишь, дивиденды получать не успеваю.

Это она про внуков. Два потешных пацана все время тянут бабушку за руки. Дочь у нее в Иркутском универе кандидатскую пишет, а сама даже средне-специального не имеет. Нет у нее времени ни на себя, ни на образование. Давно нет, уж четверть века, с самой школы. Работает в автобусном управлении уборщицей, моет полы по вечерам. Правда, основной заработок на дому — вяжет на продажу шерстяные кофты, шьет вечерние платья.

— На жизнь хватает, — говорит моя однокашница. Вся ее жизнь — это два с половиной десятилетия кухонных университетов. Ее диплом — это профессионализм закоренелой домохозяйки.

Забеременела она в восьмом классе, аккурат перед экзаменами. Шум был на уровне райкома комсомола. Еще бы — отличница, активистка, и вдруг такой позор. Нарушение планов, крушение перспектив, черное пятно на белом бланке строгой отчетности. Директор в шоке, одноклассники на два лагеря разделились — одни порицают, вторые издеваются. Исподтишка абсолютно все намекают на аборт.

Она-то девочка бойкая, прошлась по общественному порицанию в туфлях-лодочках, раз и навсегда крест на своей карьере поставила. Пошла рожать на свой страх и риск, наперекор всему миру и комсомольской организации. Оставила себя без профессии, глянцевого будущего и средств к существованию. Ушла в социальное небытие под насмешки и косые взгляды. Ушла не одна — непутевый, как тогда всем показалось, ухажер вместо девятого класса подал документы в ГПТУ. Новую семью кормить надо.

Моя однокашница до сих пор со своим «непутевым» живет. Он бульдозерист, работает вахтами, слово сдержал — семью кормит. Она всегда дома, на хозяйстве. Сегодня детей у них четверо, внуки пока только от старшей. Той самой, которую однажды не предали, сохранили и вынянчили. Инвестировав в нее свою свободу и молодость, сейчас ждут очередных дивидендов — на подходе третий внук. Чуть позже готовится стать отцом один из средних сыновей. Много лет назад она могла отказаться от всего этого. Давно бы вставила себе новый зуб и мило улыбалась, вместо вязания кофт сидела бы в офисе, считала часы до конца рабочего дня. На прощание не удержался, спросил:

— Тяжело такую ораву поднимать?

— Детей поднимать всегда тяжело. Неважно — богатый ты или бедный, разница лишь в уровне потребностей. У заботливой матери еще ни один ребенок с голоду не умер. Конечно, пришлось от многого отказаться, но, в конце-концов, неважно, кем стал ты. Важно, кем стали твои дети.

Никто никому не должен

Абсурдная действительность — от нехватки денег аборты не делают. Как раз наоборот — ради социальных пособий детей рожают чуть ли не конвейерным способом. Службы опеки не успевают изымать ребятню у родителей-алкашей. Так что не в бедности причины, и не в стройности фигуры. Наши женщины очень часто рожают вопреки всему миру и комсомольской организации, но на аборт идут только от одиночества.

Никакие контрацептивы не помогут, пока в культ возводятся свободные отношения и случайный секс. Смешно слышать, как они выдаются за современный стандарт интимных отношений. Такие понятия, как любовь, взаимность и моральная ответственность, называются пережитками совкового периода. Потом те же люди на чем свет клянут горе-папаш, отказавшихся платить алименты и признать свое дитя. Моральные обязательства и свобода нравов несовместимы. Это взаимоисключающие понятия. Примитивный алгоритм действий, когда быстро и мимоходом, не вынимая жвачки изо рта, означает только одно — никто никому ничего не должен.

Восемь тысяч абортов — это восемь тысяч одиноких женщин. Причем многим не на кого опереться даже при успешных мужьях и здоровых родителях. Живя в окружении мультиварок, посудомоечных и стиральных машин, они боятся остаться один на один со своими нерожденными детьми. Их не убедить социальными пособиями и материнскими сертификатами, детскими садами и льготными санаторными путевками.

Дети — это инвестиции, которые нужно вкладывать без надежды на скорые дивиденды. Счастье материнства — это тяжкий труд и каторга, но только для двоих. Тянуть эту лямку должны мужчина и женщина. В противном случае дети остаются самым натуральным продуктом, который часто не вписывается в рамки нашего сублимированного мира.

Деньги можно заработать вязанием на спицах прямо на собственной кухне, фигуру можно посадить на диету. Ошибку молодости иногда не исправить...