Спустя два года жители затонувшей Владимировки отмечают беби-бум и не покидают родные пенаты

Село строится заново, прирастает населением и верит в лучшее. Однако спасительные лестницы, ведущие на крышу дома, стоят на каждом подворье. На всякий случай. Как живет амурская Атлантида спустя два года после потопа, выясняли корреспонденты АП.

В день, когда вода остановилась

«В год, когда большая вода пришла и остановилась!» Так сегодня во Владимировке говорят об августе 2013-го. По иронии судьбы село утонуло в день своего основания. И это, как День победы над стихией, память о которой еще долго ничем не смоешь. Праздник со слезами на глазах! До сих пор эхо потопа витает над селом в виде запаха стройки, новой мебели, гнили, плесени, черных отметин на фасадах, пожухлых сосен да ржавых подков на воротах. На счастье!

Рубцы на домах и заборах, рубцы на сердце.

— Да нет, не было страшно. Когда затопило, даже красиво, — рассказывает пенсионер Юрий Викторов. — Кругом море! Крыши из-под воды торчат, верхушки деревьев. Нереальный пейзаж. Не сфотографировался здесь только ленивый. И Волочкова на здешнем фоне позировала, и Малахов свою программу снимал. Шоу, одним словом. А вот когда вода сошла — вот тогда стало по-настоящему страшно! Все черное, гнилое, вонючее. Ил в домах, на стенах — фекалии. Ведь размыло септики, уплыли уличные туалеты. Сплошная зараза. Мусор, кладбище разбитой мебели (каждая затонувшая семья вывезла из дома по два-три КамАЗа рухляди), мертвые кошки и собаки, дохлая рыба на грядках.

Уже в тот пиковый момент большинство владимировцев приняли решение: из села не уйдем. Высушим, восстановим и будем жить дальше.

— Вода пришла сюда вечером 6 августа, в селе уже три дня, как был введен режим ЧС, шла эвакуация, но большинство не хотели покидать родные пенаты, — продолжает председатель местного совета ветеранов Юрий Игнатьевич. — Стоял теплый и тихий летний вечер. И вдруг побежали ручейки. Они на глазах становились все больше и больше. Сначала затопило огород, затем крыльцо. А утром вода дошла до окон и потом каждый день прибывала на 10—12 сантиметров. Да не было у нас никакой паники. Я сам ребенком переживал наводнение в 50-х годах. Затем уже председателем совхоза в Зейском районе ликвидировал последствия паводка в 1972 и 1984 годах.

В отличие от горожан, которые в тот момент готовились к очередному «концу света» и сметали воду и продукты с прилавков супермаркетов, владимировцы ларьки не осаждали. Да и осаждать было нечего — центральный магазин потонул одним из первых.

Вологодские кружева

Глядя на прекрасные сады по улице с говорящим именем Васильковая, где живут Викторовы, ни за что не поверишь, что пару лет назад хозяева заезжали в дом на резиновой лодке и высокий забор не был преградой. Двор утопает в розах, гладиолусах и неизвестных мне кружевных цветах. «Это растение называется «вологодское кружево», — поясняет Лариса Викторова.

— Три рябины, ирга, жимолость, сливы, вишни — все погибло. Теплица уплыла, — сокрушается Лариса Васильевна. Подаренная ей после наводнения огромная пальма в кадке не восполняет утраты. О фруктовых деревьях и загубленном вишневом саде женщина сожалеет больше, чем об утонувшем диване, шкафах и прочей мебели. — Весь свой скарб выкинули, все новое купили. А чего жалеть об утраченном?! Мы, может, с мужем в 75 лет новую жизнь начинаем. Он у меня молодец, все сам восстанавливал, хотя и инвалид II группы. Крыльцо перебирал, в доме ремонт делал. Нам всех выплат хватило, не шиковали, недорогие товары домашнего обихода, стройматериалы и мебель покупали. Ну а недовольных, конечно, много было.

— Наводнение вспоминаем до сих пор, — запах из дома не выветришь, — добавляет Юрий Викторов. — Гараж только-только отремонтировал. До хозпостроек еще руки не дошли. Шутка ли, более 20 лет я на этой земле строил, благоустраивал, а смыло за пару дней. Ничего, живы будем — не помрем, все у нас будет хорошо.

Взамен затонувшего дома Викторовым предлагали новую квартиру в городе. Однако они приняли решение остаться на этой земле. Уж слишком глубоко пущены корни. Не вырубишь. «И никакие потопы нас отсюда не смоют, — шутят супруги и на прощание дарят целую корзину овощей. — Забирайте все, девать некуда. Щедро родит владимировская земля. Никогда мы здесь с голоду не помрем, да еще и город накормим. Посмотрите, какие у нас огромные арбузы и дыни на грядках. А кусты томатов под тяжестью плодов ломятся. А вы говорите — бросить все это и уехать. Ну разве это возможно?!»

Одно убыло, другое прибыло

Две фотографии подворья Любови Захаровой. Один снимок сделан в августе 2013-го, другой — сейчас. Небольшой домик-теремок с веселым резным крылечком по крышу ушел под воду. На приусадебном участке — озеро, берега которого, как плот, бороздит соседский забор.

Сейчас о беде напоминают разве что потрескавшиеся цементные дорожки возле избы да незаживающие душевные раны. Мама Любови Васильевны — 90-летний ветеран войны — умерла десять месяцев спустя в чужом, а не своем доме. «Она так до конца жизни и не узнала, что нас затопило, — сетует женщина. — Мы до последнего скрывали, говорили, что просто делаем ремонт».

— Вы не представляете, что на нашей улице творилось, — вспоминает хозяйка. — Воды здесь было выше моего роста, дороги превратились в бушующие реки. Идешь — где по пояс, а где и по шею. Страшно, вдруг в яму наступишь — так и погибнешь. Когда я по огороду шла, а там земля рыхлая, чуть не затянуло. После этого только на лодке передвигалась. Волна шла такая, что дома двухметровый холодильник, под завязку груженный соленьями и вареньем, уронило и перевернуло.

Пострадавшей предлагали поставить стопроцентный износ дома и получить новое жилье в Волкове. «Я туда съездила, посмотрела, — комментирует хозяйка. — Да мне жизни не хватит сделать на другом месте так, как здесь. И земля там другая — бедная. Да и душа с сердцем здесь остались.

С тех пор тонны воды утекло. Мотопомпами выкачивали воду из подполья. Ежедневно влагоуловителем по три ведра с одной стены вытягивали. Спасли и семейную гордость — камин из красного кирпича. Загорается, только чиркни спичкой.

— Груша, которая от воды погибла, в этом году вдруг ожила и так рясно заплодоносила. Плоды ровные, крупные, сроду такой урожай не давала. Чудеса, да и только, хотя я, биолог со стажем, отличник просвещения, в чудеса верить не привыкла. Наверное, за труды наши тяжкие воздалось. И утонувший холодильник, кстати, тоже через несколько месяцев заработал. Живучим оказался. Есть от наводнения и плюсы. Почву хорошо удобрило, обновило. В этом году урожай у нас отменный. Ну и траву новую нам принесло, раньше такого сорняка не было. Похожа на портулак. Заполонило все, бороться бесполезно. Это растение нам таджики завезли, так как растет оно в Средней Азии. Они его едят и заготавливают впрок. Ну а нам без надобности, нам и без портулака есть что покушать.

Собачье сердце

Во дворе Людмилы Тимофеевой до сих пор кипит стройка. Возле дома бегает улыбчивый и ласковый песик по кличке Перчик. Еще одна маленькая жертва наводнения. «Бросили его хозяева, продали дом, уехали в Краснодарский край, — заявляет Людмила Петровна. — После паводка, помимо своих питомцев, я кормлю еще трех бездомных кошек и двух собак. Хотя в деревнях бездомных животных не бывает. Все они — брошенные.

В ночь, когда пришла большая вода, эта жительница Владимировки, рискуя своей жизнью и здоровьем, спасала тонувшую соседскую собаку. Хозяева эвакуировались в город, а про животное забыли или просто не захотели брать.

— Я уже жила на крыше, — вспоминает женщина. — Со мной две кошки. Ночью сквозь сон слышу, как воет собака, да так жалобно. Темно, хоть глаз выколи, страшно, воды уже по пояс, я спуститься не могу. Собака уже хрипеть начала. Чуть забрезжил рассвет, я лестницу вытянула с одного угла и перетащила на другой конец дома, где воды поменьше. Слезла. Доплыла до соседского дома, кругом в воде ржавая колючая проволока, которая рвет одежду, царапает тело. Собака уже на веранду забралась, одна голова из воды выглядывает. А я то знаю, что это цепной пес. Сам не раз свою хозяйку кусал. Как он себя поведет? На всякий случай поставила табуретку перед собой. Псина положила голову на поверхность и так тяжело вздохнула. Это был знак, не укусит. Поднять на свою крышу ее не смогла, она тяжелая, мокрая. А у меня лестница шаткая, сама по ней еле хожу, того и гляди рассыплется. Вынула собаку из воды, затащила на стол. Тут сын приехал. Мы пса веревками обвязали и подняли. На крыше уже закутали, накормили, и он все наводнение с нами прожил.

Через день у спасительницы поднялась температура, и она начала кашлять. Воспаление легких. Три недели провела в больнице. Выписалась — и снова на крышу, в доме после ухода воды жить было невозможно.

— Много тогда в деревне было брошенных животных, — рассказывает зоозащитница. — Кошки будто чувствовали беду — по забору бегут, орут, собаки воют. Всем не поможешь как ни старайся. Много их погибло. Я с детства стихи не писала, а после тех событий села и сочинила. Так на душе горько было.

Пронзительный стих о голодных, обессиленных животных, жизни которых уносила вода, пронзает душу.

— А вы знаете, я ведь всю жизнь высоты боялась, — уже возле калитки признается храбрая женщина. — Такая трусиха была, на крышу-то и не лазила. А беда пришла — обо всех страхах забыла.

Легенды и были Атлантиды

Нищие «на лексусе»

Наводнение, как нарыв, вскрыло самые главные человеческие качества, показало, кто и чего стоит. Здесь рука об руку шли взаимопомощь, взаимовыручка, жадность и жажда наживы. «Были люди, которых вообще не затопило, но они первыми в очередь вставали за бесплатной гуманитарной помощью, тушенкой, крупой и овощами, — делятся владимировцы. — За дармовым бензином приезжали на джипах, отталкивая пеших пенсионеров. Здесь же амурская элита живет, большие начальники, предприниматели. У некоторых такой ресурс! А как помочь, бульдозер подогнать, да траншею прорыть, так у нас ничего нет. Мы бедные. Только жаловались да письма на главу и депутатов в разные инстанции строчили. А компенсации‑то какие огромные получили! Свои 120-метровые подтопленные гаражи как жилое помещение оформляли. Да после потопа у нас здесь такой ор стоял. В селе после этого выражение появилось «нищий на «лексусе» за дармовой тушенкой пришел». Все было видно как на ладони — кто патриот этого села, а кто временщик и рвач, который любую беду обратит себе во благо».

— Был даже случай, когда один гражданин пришел за тушенкой, а заранее не записался, — вспоминает глава Усть-Ивановского сельсовета, к которому относится Владимировка, Александр Лимайкин. — Стал требовать, ему не давали. «Я сейчас как вытащу ружье из багажника, так вас всех тут и перестреляю». Что и говорить, у меня в период наводнения и его ликвидации двенадцать сотрудников администрации уволилось. Вот такой был психологический прессинг.

Во Владимировке начался беби-бум

— Когда вода ушла, женщины рожать стали, как напуганные. Здесь такой беби-бум начался, — улыбается еще один герой тех горячих событий — местный фельдшер и депутат Роман Гладких. — Как в том анекдоте — света нет, заняться нечем. Уже 9 сентября 2013 года родился мальчик, потом девочка. В сентябре еще двое. В 2014 году на свет появилось 18 детей, за полгода 2015-го — 14. А до наводнения мы в год только 10 ребятишек регистрировали.

По словам Романа Сергеевича, многие владимировцы до сих пор считают свое село самым лучшим местом на земле. «Вот ругают богатеев, владельцев шикарных особняков, а ведь ни один от нас не сбежал. Знаю одного, так он более десяти миллионов в ремонт дома вложил, — подводит итоги депутат. — Да, жизнь разделила нас на до и после. Не так страшно наводнение как его последствия, в том числе и моральные. Одним дали жилье и деньги, другим, не менее пострадавшим, — ни копейки, а третьи — отремонтировались за свой счет и живут спокойно. Были и такие, кто не обращал внимания на большую воду. Спустился с крыши в лодку, доехал до машины, пересел, отправился на работу, вечером вернулся на крышу. Ну помыло нас вместе с домами, ну и что из того. Не сахарные — не растаяли.

Не дай бог пережить такое

80‑летняя Александра Богачук вернулась в свой домик, который пережил три наводнения, не корысти ради. Квартира, которую ей и внучке выделили в Благовещенске, еще не достроена.

— Ну что ты, доча, да не буду я в городе жить, — уверяет бабушка. — Не могу я без этой земли, без огорода, без воздуха. Здесь я родила семерых детей. Помню, как нас в 1972 году вертолетом вывозили. А в 1984-м — на крыше с малышами прятались. Тогда никто не помогал, сами все ликвидировали. Варить и кушать плавали на горку, туда же скотину отвели. Если уж этому дому суждено развалиться, так уж вместе со мной.

— Да не дай бог еще раз пережить такое, — подводит итог Александр Лимайкин. — По многим стихия ударила и столько жизней унесла. Через некоторое время один за другим ушли мои верные помощники, молодые еще мужики Юрий Аралкин и Сергей Белов. Они на своей технике днем и ночью помогали сдерживать натиск воды, подсыпали плотины, а после рыли обводные каналы. Надорвались ребята. Да, многим подорвало здоровье, у четверых жителей сердце не выдержало во время самого потопа. А хоронить-то было негде, кладбище в воде. Да и сейчас посмотришь на некоторых граждан — сильно сдали, кто поседел, кого перекосило и речь отнялась.

Одним словом, как в той поговорке о войне: у одних грудь в крестах, у других — голова в кустах.

После нас хоть потоп

Село заново отстраивается, дома продаются и покупаются, новые люди вид на жительство получают. Хотя, по словам главы, сразу после паводка указом Президента РФ территория Владимировки признана подтопляемой. Отныне здесь действует запрет на строительство. «Но люди его нарушают, а после через суд пытаются узаконить, признать жилым, — уточняет Александр Викторович. — Два дома уже так построены на свой страх и риск. Сейчас у нас проживает 787 человек, а на момент наводнения было 687 прописанных. По факту в селе проживает в пять раз больше».

На момент паводка во Владимировке было 1000 домов. Сухими из воды вышли только пять коттеджей, что на горке, хотя подвалы и огород у этих зданий также были затоплены. На выплаты подали 7000 человек, и это еще не окончательный результат, некоторые до сих пор судятся. Помощь получили 95% пострадавших. 35 домов были признаны непригодными для жилья.

Сегодня ни один из списанных со счетов не пустует. Особо пострадавшие от стихии граждане решили погреть на этом руки: сдали в аренду полученные от государства квартиры в Благовещенске, а также построенные дома в Чигирях, и вернулись обратно.

Некоторые, отремонтировав утонувшую недвижимость, благополучно ее продали. В трех домах уже прописались новые люди. «И это не мошенничество, с юридической точки все законно, — озвучивает Александр Лимайкин. — Хотя изначально стоял вопрос об отчуждении затопленных домов и участков в пользу муниципалитета, иначе пострадавшие не получат нового жилья. Люди оформили документы, получили сертификаты, а потом побежали в суд. Нашелся умник — углядел в решении Верховного суда РФ, что за подтопленцами должно остаться право на собственность. Поэтому распоряжаться своим имуществом могут как угодно. А вот те люди, которые уже купили у них дома, после очередного наводнения никаких денег и помощи не получат. Мы им разъясняем это, но новоселы особо не переживают. Объясняют, что жить им негде. Говорят, купленные дома в хорошем состоянии, от воды не осталось и следа. Тем не менее на нескольких корыстных граждан, которые пытались выдать поврежденные стихией типовые садово-дачные домики за жилые, заведены уголовные дела по статье «Мошенничество».

 ЦИФРЫ

выплатили пострадавшим от наводнения амурчанам.

были затоплены во время паводка.

по данным МЧС, пострадали от наводнения.

получили единовременную материальную помощь (10 тысяч рублей).

получили финансовую помощь 50 тысяч рублей, в связи с частичной утратой имущества.

выдали по 100 тысяч рублей за полную утрату имущества.

в области были признаны непригодными для жизни.

 (2526 человек) остались без крова.

где жили около шести тысяч человек, было подтоплено.

после наводнения нуждались в капитальном ремонте.

и 7,6 гектара лесных питомников погибли от паводка.

автомобильных дорог было размыто, 108 мостов — повреждено.

земли пострадали от наводнения и переувлажнения. 71 тысяча — затоплены. 

— общий ущерб от наводнения.