«На сексуальное насилие проще закрыть глаза»

Фото: vk.ru

Нас в этой истории потрясло другое: неужели семейное насилие, которое не было одномоментным, а продолжалось долго и с двумя девочками, осталось незамеченным для матери-домохозяйки?

Двойной инцест

Вкратце обрисуем «инцестную историю». В одной из свободненских семей — на первый взгляд, самой обычной, вполне благополучной и дружной, где подрастали две дочери-погодки, — одной из девочек вдруг стало плохо. Вызвали домой врача. И… выяснилось, что девочка в положении — у нее начинаются роды. «Как и когда такое могло произойти?! И главное — от кого?!»

Когда такое случается с несовершеннолетними, сразу же подключают правоохранительные органы. Врачи больницы сообщили в Следственный комитет. Мама уверяла следователей, что она не в курсе ситуации. Уже в ходе разбирательства установили, что дочь забеременела от родного отца. От родившегося младенца семья отказалась. Дальше еще горестнее — оказалось, что беременна еще и вторая дочка. На тот момент о причинах никто не догадывался. Отец даже набрался наглости и пришел в школу, где девочки учатся. Переживал, что недосмотрел…

Кто бы мог подумать, что именно он совратил в 14‑летнем возрасте сначала старшую дочь. Это случилось еще в самом начале весны, а младшую склонил к половой связи с августа этого года. Ей на тот момент было 13 лет. Этой беременной дочери врачи вызвали искусственные роды. Как двойной инцест не заметила мама, если она почти постоянно находилась дома, потому что нигде не работает, очень странно. Впрочем, по словам следователей, каждая из девочек тоже не догадывалась, что развратные действия папа совершает еще и с другой.

Страх потерять мужа?

— Сексуальное насилие в семьях относится к разряду тех, которые не принято обсуждать. Слишком страшно заглядывать в эти бездны, — говорят служители Фемиды, которым за судейскую практику приходилось рассматривать подобные уголовные дела. — На вопрос: «Почему вы не отреагировали?» — одна из матерей в суде ответила, что ей стало страшно. Да, это страх. Страх потерять мужчину, возможно единственного кормильца. Страх общественного мнения, страх поломать картинку. Ведь насилие может происходить в семьях внешне благополучных. Поэтому лучше не знать, лучше закрывать глаза. Психологическая слепота порой мешает матери увидеть правду и защитить своего ребенка.

В моей педагогической практике был случай, когда подверглась насилию и забеременела ученица 4‑го класса. Девочка молчала и ничего не говорила родителям. Не знаю, как дома, но педагоги сразу заметили, что Оля стала какая‑то отстраненная. Она меньше общалась с одноклассниками, в ее взгляде появилось что‑то новое и необъяснимое. Учитель истории, за плечами у которой был большой педагогический стаж, обратила внимание, что девочка чуть пополнела. Она вызвала маму, посоветовала отвести ребенка к врачу. Вдруг у нее проблемы со щитовидной железой? Оказалось, что четвероклассница беременна — ее в парке поймали взрослые парни, и произошло непоправимое.

Не думаю, что инцест не оставил следа в психике и поведении сестер из Свободного. Скорее всего, это имело не только внутренние — физиологические проявления, но и какие‑то внешние признаки. Неужели никто из учителей не заметил ничего странного в поведении и состоянии девочек, которых насиловал отец?

Еще 2 декабря 38‑летний извращенец заключен под стражу и сейчас находится в СИЗО. Мать не работает, на что семья будет жить? И что будет теперь с девочками? Ведь история получила широкую огласку. Вопросов осталось много. Пытаясь найти ответы, мы в первую очередь обратились в свободненский Центр социальной помощи семье и детям, где психолог, гинеколог и другие специалисты дают консультации по самым разным проблемам, в том числе и сексуального характера. Мы полагали, что там должны семье помочь решить и другие проблемы.

— Это не наша сфера деятельности, так как данная семья к числу неблагополучных не относилась и у нас на учете не состояла, — ответила директор ГБУ КЦСОН «Лада», которая занимается психолого-социальной поддержкой семей и детей, Ольга Балаболкина.

Действительно, семья не бедствовала, хотя работал один отец. В наличии две машины. Не пустовал большой огород. В школе, судя по сообщениям свободненских СМИ, о семье и конкретно о девочках — только самые лестные отзывы: способные, грамотные, приветливые, активистки. Такая идиллия совершенно не вяжется с чудовищными фактами семейного насилия и разврата, которые имели место и длились довольно долго.

В тихом омуте...

Вот у людей, живущих по соседству, на одной и той же улице, наоборот, создалось впечатление, что семья ведет закрытый образ жизни. Сестер никогда не видели на улице играющими с другими ребятами — все время во дворе и в огороде. Соседи даже сравнивают девочек с монашками, пишет районная газета. Если члены семьи не в запрещенной секте, то это должно было хоть кого‑то насторожить.

— Существует консилиум, который принимает решение о постановке семей на учет, куда стекается вся информация о неблагополучии. По данному факту соседи никогда не обращались. И можно ли вообще быть уверенным, что эта информация проверенная? — рассуждает Ольга Балаболкина. — Я лично не могу за это поручиться. Кто дал эту информацию журналистам, неизвестно. В том‑то и беда, что пресса не исходит из интересов детей. Журналисты начинают собирать комментарии соседей и еще кого‑то, высасывать что‑то из пальца, лишь бы быстрее опубликовать материал, и не задумываются над тем, а не навредит ли это девочкам, не будет ли им от этого хуже? Сейчас этот вопрос разбирается на уровне отдела образования городской администрации. Обращайтесь туда.

Без комментариев!

Обратились, но получили неожиданный отпор. Заместитель мэра города по социальным вопросам возмущенно заметила по телефону: «Никто никаких комментариев вам не даст — ни в школе, нигде! После всех этих статей в газетах, где журналисты назвали номер школы, в которой девочки учатся, в интернет выложили фото дома, где семья живет, мама теперь отказывается с нами общаться. Зачем это было делать?!»

Этот вопрос — не к «Амурской правде». Мы стараемся придерживаться не только закона о СМИ, но и негласных законов морали — не называть ни настоящих имен детей в таких щепетильных темах, ни номеров школ, ни даже фамилий родителей жертв насилия. И обидно, когда чьи‑то ошибки мешают нашей работе. Девочки пока на домашнем обучении — в школу не ходят. С ними работают психологи, ведь об интимных отношениях в семье стало известно всему городу. Как дальше с этим жить?