Благовещенский СИЗО — уникальный объект и, пожалуй, старейшее учреждение Амурской области, пережившее несколько эпох. Однако лязга тяжелых засовов вы не услышите — изолятор оборудован электрозамками. В камерах установлены телевизоры, а питание для арестантов готовит котлетный аппарат. Сотрудники СИЗО в шутку называют арестантские помещения ВИП-камерами, но в серьезном разговоре все же избегают такого понятия, как курорт. Журналист АП оценил уровень комфорта и технологического оснащения нового корпуса.

Изолятор в автономном режиме

Следственный изолятор № 1 управления федеральной службы исполнения наказаний по Амурской области можно сравнить с небольшим, но полноценным населенным пунктом. Общая площадь почти четыре с половиной квадратных километра, несколько многоэтажных построек. Максимальная численность заключенных может достигать 989 человек, вместе с охраной и персоналом немногим меньше полутора тысяч. Здесь действуют законы Российской Федерации, но в более жестком исполнении.

Два года назад в СИЗО началось строительство нового режимного корпуса. Деньги выделялись в рамках федеральной целевой программы «Развитие уголовно-исполнительной системы на 2007—2016 годы». Новый корпус появился на месте старого, 1913 года постройки. В силу своей ветхости он уже мало отвечал уровню современного комфорта и требований безопасности.

Несвобода в светлых тонах

— На этом месте было старое здание, которое с трудом отвечало современным требованиям. Обвиняемые то и дело пытались кирпич вилками ковырять, только и успевали за ними следить. Сбежать таким образом невозможно, однако проблем все равно хватало. Пришлось старое здание снести, новое построить, — рассказывает заместитель начальника СИЗО Павел Жеребцов. — Если в прежнем строении размещалось 170 человек, то новое рассчитано на 300. При этом соблюдены все необходимые нормы. На одного арестованного приходится 4 квадратных метра жилой площади. На очереди строительство еще одного нового корпуса, который сможет принять порядка 150 человек.

Внутри тяжелые металлические двери, решетки на лестничных пролетах, при этом стены окрашены в светлые тона — никаких мрачных оттенков. Камеры двух,- четырех,- восьмиместные. В каждой — типичные двухъярусные кровати, также в комплекте холодильник, бачок для питьевой воды и небольшой плоский телевизор на стене. На фоне мрачных старых, еще довоенных построек, новое здание больше напоминает общежитие. Об исправительной системе напоминают разве что решетки на окнах.

Как отмечают сотрудники изолятора, арестованных распределяют по камерам с учетом самых разных условий. Женщины, естественно, с женщинами, мужчины с мужчинами, при этом подростки никогда не попадут в одну камеру со взрослыми. Обвиняемые по нетяжким статьям, да еще впервые, ждут приговора отдельно от рецидивистов и душегубов. Также камеры разделяются по пристрастиям к вредным привычкам — курящие сидят отдельно от некурящих.    

Меню от генерального директора 

Виктор Смердов рассчитывает на условно-досрочное освобождение. Он заведующий пищеблоком всего следственного изолятора. Один из немногих, кто после вынесения приговора не отправился в колонию. В отряде хозяйственного обеспечения отбывают наказание те, кто зарекомендовал себя положительно и может принести пользу.

Ежедневно кормить почти тысячу человек — дело ответственное и шанс оправдать утраченное доверие общества. Опыт руководящей работы получил еще на воле. Виктор, в прошлом генеральный директор управляющей компании, осужден за крупную растрату. Как писали в прошлогодних публикациях прессы, сумма растраты превысила 35 миллионов рублей. По ходу следствия все деньги были возвращены, однако Фемида оказалась неумолима. Приговор — почти пять лет общего режима.  

— Здесь у нас нет генеральных директоров или дворников. Все равны и у каждого шанс сократить срок наказания, — философствует Виктор. — У меня на воле двое детей, жена. Она часто ко мне приезжает. Меня дома ждут, поэтому приложу все силы, чтобы это случилось как можно скорее. С учетом прошлого опыта мне предложили заведовать производством. Сегодня у нас на обед борщ и каша ячневая с мясом.

Виктор в белом халате и поварском колпаке ходит среди новых блестящих варочных котлов. Под его началом сразу несколько цехов: рыбный, мясной, овощной и так далее. Процесс приготовления пищи во многом автоматизирован, оборудование самое современное. Есть даже аппарат, способный за несколько часов наштамповать пару тысяч котлет.

Бывший генеральный директор открывает крышку котла, выбивая из рабочего ритма аппетитным запахом свежего борща. Даже здесь каждый должен быть на своем месте, несмотря на прошлый жизненный опыт. Все его хозяйство — современный пищеблок — занимает половину первого этажа нового режимного корпуса.

Не могу удержаться от закономерного вопроса: нет ли в планах открытия собственного кафе, естественно, после выхода на волю?

— Сначала хочется пообщаться с детьми, с женой, а там видно будет, — отвечает Виктор Смердов.

Ночные просмотры запрещены

Телевизоры в камерах СИЗО появились сравнительно недавно. Сегодня это уже не предмет роскоши, а, скорее, признак цивилизованности. Полностью закрывать окно в мир человеку, который даже не осужден, негуманно.

При этом никакого кабельного телевидения, только эфирное. В основном расчет на информационные передачи. Ночные просмотры запрещены. Перед отбоем дежурный дает команду выключить телевизоры. Если этого не сделать, то последствия не заставят себя ждать — в карцере телевизора нет. Здесь все-таки не курорт, есть распорядок, есть правила, которые соблюдаются неукоснительно, — уверяют сотрудники изолятора.

Следить за порядком помогает охранная видеокамера в верхнем углу каждого жилого помещения. Вся жизнь арестованных под неусыпным круглосуточным наблюдением дежурной смены. Здесь же динамики, через которые до арестованных доносится вся необходимая информация. Вне зоны внимания только санузлы. Так называемые параши в далеком прошлом. В каждой камере отдельный туалет с дверью.

Разгоняя время наказания

Вадим Федосеенко — старший рабочий пищевого блока СИЗО. Говоря проще, заместитель заведующего. По собственному признанию, попал за решетку по глупости. Что-то украл, попался, сел. Когда услышал, что в отряде хозяйственного обеспечения требуется повар, такую возможность упускать не стал. Полгода кашеварил, прежде чем выдвинули на руководящую должность.

— Я еще дома любил готовить. Пока мамы нет, отец на вахте, мог брата младшего накормить, — делится Вадим. — На свободе был оператором котельной, работал ремонтником, слесарил. Здесь другая работа, но мне нравится. К распорядку хочешь не хочешь, а привыкаешь. Подъем в половине шестого утра, умывание, выход на работу, рабочий день до пяти часов вечера. Время летит быстрее, да и выйти по УДО хочется.  

Медицинский рубеж

Благовещенский СИЗО — рубеж не только криминальный, но и медицинский. В первую очередь каждый новичок проходит через приемное отделение медицинского блока. Здесь сбор анализов, а также флюорография. Цифровой аппарат, по словам медиков, подспорье серьезное.

— Патологии легких, вплоть до туберкулеза, часто выявляем. Люди поступают разные, среди них бывают и лица без определенного места жительства. Что угодно может быть, — рассказывает врач-рентгенолог Сергей Кругляков. — Наша задача выявить, по мере необходимости изолировать, принять меры самим или отправить на лечение.

От интоксикации до онкологии

Только в нынешнем году четверо заключенных СИЗО освобождены от содержания под стражей. Причина — состояние здоровья. Медицинский блок изолятора по степени оснащения оборудованием больше напоминает серьезный платный медцентр. Благодаря этому многие арестанты получают то, чего не могли позволить себе на воле. Здесь проводят расширенные ультразвуковые, эндоскопические и многие другие исследования.

— Лечим от всего, выявляем любую проблему, начиная от наркологической интоксикации и заканчивая онкологией. Проводим операции на сосудах, травматические, — рассказывает начальник медицинской части Зинаида Моисеенко. — Благодаря расширенной лицензии можем оказывать помощь в любой области —  урологии, травматологии, эндокринологии, гастроэнтерологии, кардиологии и так далее. Штат медицинских работников достигает 86 человек.

Многие арестанты в колонии гораздо здоровее, чем были на свободе. Благодаря жесткому медицинскому кордону сам воздух в местах лишения свободы намного чище, чем на воле. Риск подцепить заразу или оказаться в эпицентре какой-нибудь эпидемии в колониях и тюрьмах сведен практически к нулю.

Передачами для владыки кормили половину тюрьмы

За полуторавековую историю Благовещенский следственный изолятор неоднократно менял свой облик. Старые, обветшавшие здания, которые сегодня сносятся, начали появляться здесь перед самой революцией, кирпич производили сами заключенные. 

Есть в летописи изолятора особенная страница, связана она с именем священномученика Евгения (Зернова). Его образ сегодня можно встретить на иконах в православных храмах. Ему молятся и просят о заступничестве. Архиепископ Евгений оказался последним архиепископом Приамурья после революции. Его арестовали в 1923 году в ночь под Успение, после всенощной в Благовещенском кафедральном соборе.

Следующим утром Благовещенск начали сотрясать массовые протесты. Верующие собрались у здания ОГПУ, требуя показать им живого батюшку. Власти разогнали толпу с помощью пожарной команды потоками воды. По городу прокатилась волна арестов, 54 человека не вернулись домой.

Архиепископа упекли в городскую тюрьму. Пока он там находился, по улицам двигалась повозка с надписью: «В тюрьму для епископа хлеб». Желающих помочь владыке было столько, что он кормил собранными продуктами и других заключенных. Его расстреляли в сентябре 1937 года в Карагандинской области. В августе 2000-го причислен к лику святых новомучеников и исповедников.

Возрастная категория материалов: 18+