«Без собаки не могу!»: амурский политик и бизнесмен Александр Синьков — о четвероногих питомцах

Хаски по кличке Оскар живет в семье Синьковых седьмой год. Фото: Дмитрий Тупиков

С фотографом заходим в калитку и по аллее направляемся к загородному дому Синьковых. Навстречу мчится большой пес. От страха замедляю шаг. Хозяева улыбаются: «Вот так всегда — люди приходят, он тут же кидается к ним. Все пугаются, а он обниматься лезет. Оскар, перестань!» На душе отлегло… немного. Ведь я знаю, как этот голубоглазый милашка в тайге один любого зверя берет.

«Мой пес всегда со мной»

— За мою жизнь у нас было много собак. Но больше всех почему-то запала в душу полукровка Чапа, которая жила у нас в Константиновке, — признался Александр Николаевич. — А самую первую мою собаку звали Бобик. Маленький был дворняга, но такой преданный. Пока я учился с первого по десятый класс, он везде меня сопровождал. В тайгу со мной ходил. Я ведь парень шимановский. С малолетства был очень самостоятельный. Мог уйти один с удочкой к реке или в лес за ягодами. И мой пес со мной. Он очень долго у нас жил.

Та самая Чапа, что так запала в душу, появилась в молодой семье Синьковых благодаря маленькой дочке. Однажды Оксана, которой было всего лет шесть, притащила домой щенка, похожего на овчарку  — кто-то выбросил, а она подобрала.  Назвали собачонку Чапой и полюбили за добрый, ласковый характер.

— У нас дом стоял рядом с предприятием, где я работал. И вот возвращаюсь я с какого-нибудь объекта — машина еще далеко, а наша Чапа уже с места соскакивает и через огород мчится, — улыбается хозяин, приглашая пройти в дом. —  Ребята ее увидят:  «О,  Николаич едет!» Подъезжаю, а она  уже навстречу вылетает. Иногда ложилась на то место, где моя машина всегда останавливалась, и ждала так меня часами. 

Однажды всеобщую любимицу сбила машина. Хозяева пытались ее спасти, но шансов у Чапы не оставалось — позвоночник был перебит. Пришлось собаку пристрелить — выхода по тем временам другого не было. Пережив это событие как семейную трагедию, супруги решили: больше никаких собак!

Почти киношная история

Спустя годы, когда Синьковы уже переехали в Благовещенск и у них родилась вторая дочь, в семье опять появилась собака. На этот раз настоящая овчарка. Это  была спасительная история «дубль-2» от уже 15-летней Оксаны. Александр Николаевич рассказал трогательную историю о том, как старый и новые хозяева овчарку делили. 

— Как сейчас помню: первое января,  у нас гости, тут дочь заходит: «Здравствуйте, я собачку нашла!» Радостная такая, спасительница, — вспоминает Синьков. — Посадили ее за стол, а собака села рядом и рычит на всех  — охраняет!  Уже взрослая, матерая такая овчарка, с ошейником. Ясно, что потерялась.

Когда гости разошлись, родители решили выпустить собаку, а дочь — в слезы. И собака уходить не хочет. Легла в подъезде и смотрит, как все стоят в дверях и переговариваются.

— Спорили мы, спорили, и я говорю: «Ладно, пусть пока поживет».  И тут она как заскочит в квартиру.  Все поняла! — смеется Александр Николаевич. — Я потом водил ее к кинологам. Те посмотрели, сказали, что собака умная и воспитанная. Просто ее сильно обидел хозяин, поэтому она ушла. Так у нас и осталась. Дети ее тоже Чапой назвали.

Представляя, как люди могут переживать такую потерю, Синьковы написали объявления с приметами собаки, но никто не объявился.  Прошло уже года четыре, как вдруг нашелся хозяин — пришел на работу. 

— Я говорю: «Слушай, дети уже к собаке привыкли. Давай я у тебя ее куплю». Он ни в  какую. К животным в нашей семье отношение особое. Жена, дети — все в трансе. И тогда при следующей встрече я поставил условие: с одной стороны становишься ты на дороге, а с другой — наша Оксана. А собаку ставлю посередине. К кому она пойдет, тот и хозяин.  Тут уж честный спор, — сказал Синьков, как отрезал.

В назначенный день родители с дочками вышли с Чапой во двор своего дома на Амурской, где тогда жили. Обстановка была напряженной. Все сильно переживали.   Каждая сторона заняла свою позицию. И тут старый хозяин, нарушив слово, позвал собаку: «Альма, ко мне!» Овчарка встрепенулась, ушки торчком и пошла в его сторону.

— Мои все молчат — договор ведь такой был. Чапа шла, шла... Потом оглянулась и помчалась назад. К дочери на шею кинулась... Мои девчонки, соседи, кто это видел, все были в слезах. Прямо как в кино.  

Спор за собачье сердце тогда Синьковы выиграли: победила искренность, забота и любовь! Чапа осталась верна семье, спасшей ее в морозный январь, до последних своих дней.

 «Оскар в тайге два часа один держал изюбря» 

Затем у Синьковых жили еще два пекинеса. Им давали одинаковые клички — Зоро. Одного из Зориков, как ласково называли домашние, Синьков даже с собой на сплав брал, хотя порода для тайги неподходящая.

— Собак я, конечно, обожаю. Оскар живет у меня уже шесть лет. И на охоте, и на рыбалке  — я везде с ним. Без собаки не могу, — приложил руку к сердцу Александр Николаевич. А кабанов сколько он давил на охоте!

— Вы его где-то специально обучали? — поинтересовалась я.

— Нет! Все от природы. Обычно молодых собак —  лаек, к примеру,  обучают, отпуская на зверя вместе с уже опытной собакой, а он у меня один сразу пошел. Ничего не понимаю: хаски — это вообще ездовые собаки, а Оскар — сумасшедший охотник, по следу идет хорошо.  У него хватка. И выносливый очень.

Хозяин Оскара рассказал,  как они на вездеходе добирались на Шевли — это приток Уды,  одной из самых тайменевых рек Хабаровского края. Где-то, не доезжая до Экимчана, завели вездеход и на нем добирались по тайге.  Оскар не любит в транспорте ездить, а в такой экстремальной обстановке и подавно. Выскочил из вездехода, и никто его уже не смог туда загнать. Километров десять так и бежал по тайге, по речкам.  Посбивал все лапы, но выдержал. 

— А на Быссе он изюбря трехгодовалого  удерживал в тайге почти два часа. Не отпускал зверя, пока я не пришел и не дал команду.

Изюбря Александр Николаевич не убил, отпустил. «Когда еду лечиться к источникам, то я никогда не охочусь и всегда без оружия, — объяснил он. — Оскара беру с собой, и он по тайге шныряет. И вот слышим —  лает и лает. Мужики: давай, пошли в лес, что-то там Оскар разоряется. Приходим, а он для нас изюбря держит. Мужики обрадовались: «Николаич, какая добыча!» Я говорю: нет, нельзя сейчас стрелять. Отозвал Оскара и отпустил изюбря».