Фото: Андрей Ильинский

От частного к общему

— Юлия Константиновна, как возникла идея создания фонда «Старость в радость»?

— Фонд вырос из волонтерского движения. В 2006 году его директор Елизавета Олескина, еще будучи студенткой, побывала в сельском доме престарелых, увидела реальную жизнь стариков и решила им помогать. Постепенно вокруг Лизы собралась группа неравнодушных людей, и в 2011 году был создан благотворительный фонд. А затем и модель системы долгосрочного ухода (СДУ). Позже состоялась встреча с Владимиром Путиным, он дал поручение — создать такую СДУ по всей России. И стартовал наш пилотный проект. В 2018 году в него вошли первые 6 регионов, сейчас их уже 24. С 2022 года все регионы, а их 85, войдут в проект.

— Таким образом благотворительный фонд инициировал кардинальные перемены в социалке?

— Да, фонд вошел в число реализаторов этого проекта наряду с Министерством труда и социальной защиты, Министерством здравоохранения РФ и Агентством стратегических инициатив. Это такая четырехстороння история, и фонд выступает методологом проекта, понимая проблемы изнутри и долгое время самостоятельно оказывая помощь в уходе за пожилыми. 

— А знает ли государство, во сколько в итоге ему обойдется этот пилотный проект?

— Знает, если бы оно не знало, не изыскивало бы ресурсы для этого. Но именно потому, что государство знает, оно понимает, что обычными бюджетными деньгами затраты не закрыть. Поэтому обсуждается решение финансировать проект через Фонд социального страхования. Это означает, что граждане определенных уровней нуждаемости будут получать минимальный социальный пакет услуг бесплатно, за счет федерального бюджета. 

— На опыт каких стран вы опирались в своей практике?

— Когда создавалась модель, аналитический отдел фонда прошерстил всю доступную информацию, которая касалась разных систем долговременного ухода — в Германии, Франции, Великобритании, Канаде, США, Израиле, где высокая продолжительность жизни. Интересовал опыт построения и то, как СДУ функционирует сейчас, хотелось избежать каких-то ошибок. Вместе с тем пришло понимание, что мы отстали с СДУ лет на 30. 

Семьям нужна помощь

— Приведите положительный пример работы системы долговременного ухода у нас.

— Такой опыт наработан в Волгоградской области. Когда там начинали строить систему долговременного ухода, проводили типизацию населения, оценивали уровень нуждаемости своих получателей услуг. И выявили высокое количество людей с ментальными нарушениями, ассоциированными с возрастом, проще говоря, деменцией. Действительно, на тот момент у них была большая очередь в соцучреждения. Многие хотели отдать своих близких с ментальными нарушениями в стационары, но у них это не получалось, потому что мест не хватало.

И тогда Волгоградская область приняла решение, что они будут делать полустационарные организации для людей с когнитивными нарушениями — центры дневного пребывания (ЦДП). Три раза в неделю до обеда человек находится в центре, в остальные дни к нему приходит на дом соцработник.

Эксперимент оказался крайне удачным. К концу года ни один из посетителей ЦДП не попал в дом-интернат, ни одно заявление не было возвращено. В тяжелейшей ситуации семья получила поддержку и уверенность в том, что близкий человек будет под присмотром. Ведь людей с ментальными нарушениями невозможно оставить одних дома, а СДУ и дневной центр гарантирует присмотр. В итоге очередь в соцучреждения в регионе была ликвидирована. Таким образом дневные центры, по сути, отчасти замещают стационары, позволяя пожилым и больным людям максимально долго находиться дома. 

— В наших муниципалитетах переживают, что не соберут столько граждан для работы центров дневного пребывания. Но в той же Тамбовке, где в апреле открылся ЦДП, вместо 20 клиентов туда уже ходит 34 человека, а к концу года будет уже 72. Получается, что пожилые люди, «распробовав» такие центры, войдут во вкус?  

— Мы в этом уверены, и видим на примере других стран. К примеру, ЦДП получили широкое распространение в Израиле. Пожилые люди, как и мы с вами, очень любят общаться, хотят осознавать свою ценность для общества. И такие коммуникации, которые предоставляет центр, возможность быть в коллективе — снижают скорость развития возрастно-ассоциированных интеллектуальных нарушений. Нельзя их отменить, но замедлить можно. В одиночестве же у человека падает физическая активность и дряхлеет нервная система — ей, как и мышцам, нужна нагрузка, впечатления, а телевизор явно их не дает. 

Вместе не тесно

— В чем самый главный плюс открывающихся центров дневного пребывания для пожилых?

— Они позволяют им оставаться людьми. Система долгосрочного ухода в отличие от существовавшей ранее системы имеет две аудитории: те, кому, собственно, нужна помощь, и те, кто ухаживает за нуждающимся в помощи человеком. Людям в возрасте важно понимать, что в тяжелой ситуации они не останутся наедине с проблемой. Но за каждым пожилым одиноким гражданином невозможно закрепить соцработника — это слишком дорого для государства. Ни в какой стране мира невозможно финансировать систему соцзащиты таким образом, чтобы один трудоспособный гражданин обслуживал одного нетрудоспособного. И с этой точки зрения полустационары, где используются групповые формы работы, экономически выгодны. Если мы проведем градацию стоимости социального обслуживания, то сначала идет полустационарная форма, далее — обслуживание на дому и самая дорогая — стационарная.

— Питание в центрах предоставляется?

— Наличие горячего питания в учреждениях — это огромный стимул для пожилых граждан, чтобы прийти в ЦДП. Люди даже прикидывают: первое я съем, второе или булочку заберу на вечер, то есть мне не надо будет тратить деньги в этот день. Потом они уже начинают ценить центры за другие полезные вещи. Как получилось и в вашей Тамбовке — сельчане даже готовы доплачивать за питание, чтобы посещать центр.

— В идеале как должны функционировать центры дневного пребывания?

— Продолжительность их работы будет зависеть от состояния потребителей. Но в массе своей ЦДП готовы принимать человека два-три раза в неделю на 4—6 часов. Такой формат: клиента в сопровождении соцработника забирают транспортом учреждения из дома или согласованной точки, он занимается, после занятий отвозят домой. Занятия могут быть самые разные: обязательно физкультура (если тело не поддерживать, то где нашей «психике» жить), занятия на поддержание когнитивного статуса (на внимание, память, мышление, развитие речи), творческие мастер-классы, в том числе с применением разных компьютерных программ и других методик. Если у центра есть лицензия на оказание медицинских услуг, могут проводиться и какие-то восстанавливающие процедуры.

— То есть приветствуется взаимодействие центров дневного пребывания с другими ведомствами?

— Конечно! Не обязательно соцзащите иметь своих педагогов, медиков, физкультурников. Это все есть в других ведомствах, надо просто наладить взаимодействие. Замечу, что во всех странах самые сложные отношения складывались между социальной защитой и здравоохранением. В самом начале мы убеждали коллег из здравоохранения: «Коллеги, подключайтесь! Если система будет работать, то вы увидите явный экономический эффект, уменьшится количество вызовов скорой помощи, снизится количество обращений к врачу».

Но правда в том и заключается, что, когда ведомства понимают выгоду для себя, они включаются в работу более осознанно. Когда здравоохранение видит, что количество обращений к нему снижается — вызовов врачей-терапевтов, скорой помощи становится меньше, когда начинается экономия на ГСМ, потому что не надо ездить к пожилой женщине раз в два дня, то идет навстречу. Такие центры дневного пребывания закроют потребность пожилых людей в общении. Ведь не секрет, что некоторые люди в возрасте вызывают скорую помощь не потому, что им очень плохо физически, а потому что страшно от собственного одиночества.   

СДУ по-амурски

— В 2021 году Амурская область вошла в пилотный проект по созданию системы долговременного долгосрочного ухода. Оцените наши перспективы и возможности. 

— Сейчас у вас идут этапы выявления и типизации граждан. Благодаря этому становится понятно, что требуется людям, которые попадают в центры дневного пребывания. Пока процесс происходит локально, не на всей территории. Но самое важное, что я увидела здесь, — это огромная мотивация у сотрудников учреждений соцзащиты. Старт — это всегда очень тяжело. Там всего много: начиная от мотивации и переучивания персонала, заканчивая работой с получателями — информирования их. Когда появляется первый результат, он мотивирует профессионалов продолжать. При этом успех очень показателен и для самих потребителей услуг. Уверена, что опыт Тамбовки захотят реализовать и в других муниципалитетах. 

— Но у нас есть труднодоступные северные территории, где расстояние между селами —100 километров по бездорожью. Как здесь?

— Это особенность нашей страны, и здесь вы не одиноки. В каждом регионе есть своя история удаленных территорий. И это то, чего практически нет в Европе. Здесь мы в каком-то смысле уникальны. Поэтому надо брать те формы, что есть, и придумывать, как их приземлять на место в соответствии с территориальными особенностями. Те же мобильные бригады могут хорошо работать. Но сделать их выезды регулярными, чтобы хотя бы раз в неделю специалисты (соцработник, психолог, сотрудник Пенсионного фонда, «Почты России» и др.) выезжали в села, занимались с нуждающимися людьми, давали какие-то консультации. Человеку важно знать, что может задать вопрос сегодня, а через неделю к нему приедут и все расскажут. 

Замечу, что мы делаем все для того, чтобы регионы, имеющие одни и те же проблемы, могли обмениваться опытом и не повторяли ошибок своих коллег. Одна из проблем этой отрасли — определенная разобщенность. Часто руководители учреждений в одном регионе друг друга не знают, что уж говорить о соседних регионах.

Плюсы типизации

— Какие группы граждан появляются в рамках типизации?

— У каждого человека свои проблемы. Чтобы настроить обслуживание, нужно систематизировать информацию. Типизация выявляет объем помощи, который необходим гражданину, чтобы нормально жить. Специалист смотрит на разные ресурсы человека: медицинские диагнозы, состояние жилплощади и его отношения с родственниками. Изначально в модели предусматривалось 5 уровней (первый — самый легкий, пятый — самый тяжелый), и каждому соответствовал объем помощи в часах. В прошлом году градация несколько изменилась — теперь появились три самых тяжелых уровня нуждаемости в постороннем уходе. Это те граждане, кто получит тот самый, гарантированный государством объем помощи, но с разницей в часах за неделю. Как минимум 4 часа в день у нуждающегося в помощи одинокого пожилого человека будет соцработник. 

— В рамках вашего проекта появились также школы ухода.

— Да. Этот сервис направлен на поддержку людей, ухаживающих за тяжелобольными близкими. Здесь мы поддерживаем категорию ухаживающих — даем определенные знания и психологическую помощь. Школы ухода — это возможность научиться ухаживать в каждой конкретной ситуации таким образом, чтобы не подорвать собственное здоровье, а также получить психологическую поддержку. Люди же обычно забывают о себе и нередко на этом подрываются, становятся инвалидами сами, к примеру, просто неправильно сажая или переворачивая больного. К тому же у тех, кто ухаживает за близким в тяжелом состоянии, как правило, нет «лишних» денег и времени, чтобы заняться собой. Не случайно, в благовещенском комплексном центре «Доброта» попросили третьего соцработника заменить на психолога. 

— В создании центров дневного пребывания используется такое понятие, как «лечащая архитектура»?

— В нашей работе важно так организовать пространство, чтобы оно не вредило человеку с ментальными нарушениями или с нарушениями мобильности. Для здоровых людей это вещи неочевидные, но для этих категорий граждан — существенные. Например, рисунок из черной плитки на полу для человека с нарушением восприятия может стать непреодолимым препятствием — ему кажется, что там какая-то яма. Или другой пример, который приводит наш эксперт по уходу за маломобильными гражданами Лена Андрева. В ее практике была ситуация, когда пожилая женщина постоянно падала на одном и том же месте, рядом с меню. Сотрудники ЦДП не могли понять почему, стали разбираться.

Оказалось, дело в искусственном цветке. У женщины было снижено зрение, и когда она подходила к меню, то наталкивалась на стоящий там колючий цветочек, пугалась, отпрыгивала и падала. Для нас — это мелочь, а для пожилого человека, у которого есть трудности с восприятием, может стать большой проблемой. Вот еще пример, у мужчины было недержание, сотрудники соцучреждения считали, что это связано с его физиологией, а оказалось, что человек забыл, как выглядят буквы и просто не мог найти туалет, потому что на его двери были буквенные обозначения. Сделайте пространство в соответствии с возможностями человека, повесьте картинки вместо букв — и проблема решена.

Социальный рынок

— Получается, что неквалифицированный труд соцработника должен стать квалифицированным трудом?

— Уже сегодня понятно, что какой-то базовый уровень — накормить, напоить — мы уже перешагнули, нам этого мало. Мы в фонде видим, что появился запрос на квалификацию в области социального обслуживания. Да, в обычной жизни соцработник как бы не нужен и не интересен, но наступает момент, когда он становится самым главным человеком для гражданина. И ситуация в обществе складывается так, что количество пожилых людей растет, формируя определенный рынок услуг и профессий. Во многих странах бизнес уже понимает, что пожилой гражданин — это человек, регулярно получающий доход, и, в отличие от молодых, у него все четко распланировано, поэтому ему можно и нужно продавать услуги, в которых он нуждается. В социалку наш бизнес тоже придет обязательно. 

— Фонд называется «Старость в радость», что в конечном итоге вы ожидаете от пилотного проекта?

— Как люди, разработавшие проект, мы ждем повсеместного внедрения этой модели, чтобы стареть в нашей стране стало не страшно, чтобы человек мог сам управлять своей судьбой. В любом возрасте и в любом состоянии знал: «Даже если я живу в доме для престарелых, я сам — хозяин своей жизни». 

— Как можно помочь вашему фонду желающим?

— У нас есть сайт, можно подписаться на ежемесячные платежи. Пусть по 100 рублей, но это помощь (с карты деньги будут автоматически списываться). Можно разово помогать — у нас развита волонтерская программа в регионах (20 тысяч волонтеров). Можно стать «внуком по переписке» или подписывать открытки кому-то на дни рождения. Можно купить несколько коробочек пастилы или шерстяные носки, и это будет передано на праздник в дома престарелых. Мы рады любому участию и неравнодушию людей.

Возрастная категория материалов: 18+