Александр Ярошенко

История непрощения

Большой красивый дом из красного кирпича стоит посередине двора — ухоженного, увитого зеленью. Хозяин — худой, белоголовый от седины, с влажными глазами, в глубине которых живет грусть. Этот разговор был трудным. Виталий Калоев несколько раз каменел лицом, замолкал, уходил в себя, а когда возвращался, то говорил: «Пойдем покурим…»

Книги, клюшки и улица

Отца моего в 1941 году призвали на фронт, а домой он вернулся в ноябре 1945-го. Он раньше срока ушел из жизни, у него в легких было примерно сорок осколков. Помню руки отца, сильные и надежные. В первый класс я пошел в трусах и в майке. Семья у нас большая: шестеро детей, я — самый младший. Тогда все бедно жили… Я любил улицу и книги любил читать. У нас вообще в семье за книгу дрались всегда — кто первым будет читать. После восьмого класса поступил в строительный техникум, а по окончании учебы меня забрали в армию.

Перелом, дефолт, Европа

Со своей первой женой Светланой я познакомился на работе. Вернее, она работала в банке, а я там открывал счет, хотел организовать свое предприятие. Месяцев через восемь после знакомства сыграли свадьбу. Тогда я во Владикавказе неплохо зарабатывал, у меня уже было имя в строительной отрасли.

Случился дефолт. Непросто все было. Мне предложили поработать в Испании, я поехал…

Народ там хороший, я с людьми находил общий язык. Но американские и английские туристы уже тогда себя там вели по-хамски. Напьются, ночью идут с палками, с битами, стучат по воротам. Жену с детьми к себе позвал, хотел, чтобы они отдохнули. Диана с Костей никогда моря не видели. В Барселоне океанариум хороший был. Хотелось детям праздник подарить.

«От моих воплей машины останавливались»

1 июля 2002 года, часа за два до прибытия самолета, я поехал встречать их в аэропорт. На табло светилась информация, что рейс из Москвы задерживается… Потом вообще информация про этот рейс пропала. Вышла какая-то женщина и говорит: кто встречает рейс из Москвы, пройдите туда-то… Я не могу про это вспоминать… Утром был уже на месте катастрофы. Долетел самолетом до Цюриха, оттуда на такси примерно сто километров до места трагедии.

И то, что я там увидел — это вообще... Эти разбросанные тела детей... В поле и по дороге, и на перекрестках... Километров на десять все раскидано. Видимо, как самолет падал...

июля 2002 года на границе Германии и Швейцарии в небе столкнулись два самолета: пассажирский ТУ-154 «Башкирских авиалиний» и грузовой «Боинг-757-200»

Там практически еще никого не было, полиция только разворачивала оцепление. В ближайшей школе стали создавать какой-то штаб, подъехали туда. Там тела детей, они даже не были прикрыты. Страшная картина. Когда я увидел, вообще застыл. Не знаю, сколько времени прошло, я даже двигаться не мог. Я должен был увидеть своих детей, настоял, чтобы мне их показали. Они узнаваемые были. У меня и сейчас эти их фотографии есть.

Я орал, кричал, плакал. Рядом трасса проходила, от моих воплей машины останавливались. Люди не могли понять, что случилось, почему мужик кричит раненым зверем. Насильно меня увели.

Свету, жену мою, нашли самой последней. Мне ее не показали. Потому что там смотреть не на что было... Детей одели, обмыли — все как положено.

Дочкины бусы

Мне показали место, где мой мальчик упал. Я оттуда набрал земли. Где девочка упала, тоже табличка стояла. Я подошел и руки на то место положил, какие-то бугорки под пальцами почувствовал.

Начал ощупывать, думаю, что же это такое? Трава высокая была, раздвинул и бусинку достал. Потом вторую, потом третью. Это дочкины бусы были... Вот как она упала, они разорвались на шее и рассыпались там. Волосы на дереве остались. Она по веткам соскользнула, ветки смягчили ее падение… В Германии на месте катастрофы поставили памятник. Разорванные бусинки Дианы.

Когда я вернулся в свой дом после похорон, было чувство, что пришел в пустой дом. Хотя он и был полон людей, но для меня он стал пустым. Жизнь потеряла смысл.

Роковая встреча с Нильсеном

Как только произошла эта трагедия, мою душу терзали вопросы: «Почему случилась эта авиакатастрофа, кто в ней виноват?» Я всегда понимал, что за эту трагедию виновные должны ответить.

Затем в этом деле появились какие-то немецкие адвокаты. Я думал, они будут заниматься делом, а им главное было ограбить несчастных родителей погибших детей. Они просили 30 процентов от суммы денежной компенсации. Что это за адвокаты? Это же грабеж! Вот в этом и заключалась вся их сущность.

Я им сказал, что меня не интересует компенсация — меня интересуют результаты расследования. Имя диспетчера Петера Нильсена, который был виноват в этой трагедии, я узнал, когда в Германию приехали представители авиакомпании «Башкирские авиалинии». Кто-то из них мне сказал его имя.

«Я орал, кричал, плакал. Рядом трасса проходила, от моих воплей машины останавливались. Люди не могли понять, что случилось, почему мужик кричит раненым зверем».

Где-то через год после беды, когда мы там были, я случайно услышал, что рядом находится директор авиадиспетчерской организации, по вине которой в небе столкнулись два самолета.

Я сразу говорю: «Где он? Покажите мне его...» Мне указали на какого-то мужчину, я подошел. Он стоял спиной ко мне. Я его так за плечо взял, развернул к себе, спрашиваю: «Ты такой-то?» Он перепугался, говорит: «Я приглашаю вас завтра в офис, приезжайте».

Мы приехали втроем: я, адвокат и журналист. А до этого они целый год с нами и разговаривать не хотели. Год прошел! Они вообще ни с адвокатом, ни с кем говорить не хотели!

Приехали мы в офис, а он начал рассказывать, сколько тысяч самолетов в небе. Две тысячи, три тысячи… Я ему говорю: «Послушай, я что, на экскурсию пришел сюда? Твои сказки буду слушать. Ты мне расскажи, как и что было. Почему вы допустили это?»

Он как-то замялся, потом все-таки начал. Комментирует, комментирует, команда диспетчера, разговоры пилотов, все это... Я его спрашиваю: «Пилот дал неправильные команды?» Молчит, голову опустил. «Я тебя спрашиваю...» Опять молчит. Третий раз заорал на него: «Я тебя спрашиваю!» Он даже голову не поднял. Вот так машет головой: типа да, диспетчер виноват.

Я говорю: «Приведи этого Нильсена сюда, я хочу посмотреть на него». Отказали. Я честно их предупреждал: «Я к вам приеду. Я так это не оставлю…» Адрес этого диспетчера узнал через детективное агентство, нанял детектива. Я ему говорил, что хочу поехать и все сфотографировать, как он там живет. Видите, он гуляет на свободе, а детей нет. Но я у детектива не просил его адрес. Если бы сказал, что мне нужен его домашний адрес, он бы испугался и отказал. Я просто просил найти его фотографию.

Но я точно знал, что мне и фотографию дадут, и адрес назовут. Так и получилось. Они сказали адрес, где он живет. Я поехал поговорить с ним.

Там дом на двух хозяев был. Откуда я знал, два хозяина или один? Лишних вопросов не задавал, просто на бумажке написал имя, фамилию его — Петер Нильсен. Постучался. Выглянула женщина, я назвал его имя. Она мне говорит: «Там живет…» Я пошел туда. И он сразу все понял…

Я заставил себя уважать…

Когда мне назначили эксперта, который должен был проводить психиатрическую экспертизу, адвокат мой схватился за голову и сказал, что все, мы пропали.

У меня была статья серьезная. От 18 лет и до 22 или 24 лет лишения свободы. Эксперта мне назначил жесткого, у него одних титулов было на два тетрадных листа. Мы с ним два дня беседовали через переводчика. Обо всем говорили: и про архитектуру, и про жизнь. И в конце он меня спрашивает: «Что ты ждешь от меня?». Я на него смотрю. Потом улыбнулся: «Я ничего не жду. Вам дали задание, наверное, обозначили, что вы должны написать. Вы пишите. Я от вас ничего не жду. Мне просто приятно было с вами время провести, поговорить. Какое вам задание поставили, то и выполняйте. Не подводите своих хозяев. Они же вам деньги платят».

Он был обескуражен. Он всего от меня ожидал, но только не этого. Он написал заключение, которое повлияло на то, что мне дали восемь лет.

Ничего не почувствовал

Первые два года я сидел в одиночной камере. На 30 минут в день выпускали на прогулку — и все. Покушать принесли, открыли форточку и закрыли. Бронированная дверь. Ни с кем не общаешься.

Самое страшное, когда не с кем поговорить. И когда человек начинает слушать себя, он может сломаться. Я постоянно себя поддерживал. Внушал себе, чтобы не упасть духом, что сижу здесь ради своих детей и должен выдержать.

февраля 2004 года Виталий Калоев убил диспетчера Петера Нильсена на пороге его дома и был осужден на восемь лет тюрьмы, через четыре года Верховный суд Швейцарии его освободил

В любой момент, когда бы они ни зашли, я должен выглядеть достойно. Через четыре года меня отпустили, пишут, что «за примерное поведение». А с кем мне там отношения выяснять? С кем мне надо было, я выяснил отношения.

А тот же надзиратель — это его работа. Мне ничего плохого не сделали. С теми, кто там сидит? У каждого своя история. Когда Верховный суд Швейцарии рассматривал мое дело о досрочном освобождении, в составе суда было пять равнозначных судей. Председатель, заместитель и еще три судьи. Председатель и заместитель были немцы. Два француза и один итальянец. Скорее всего, такие понятия, как семья, дети, у французов и итальянцев, наверное, глубокие. И каждый из них выступил, сказал свою точку зрения. Я думаю, именно поэтому меня выпустили. Они понимали, что такое семья и дети.

Если бы Нильсен попросил у меня прощения? Не знаю. Не могу сказать. Скорее всего, удовлетворило бы, если бы он вовремя произнес эти слова. Не через полтора года, когда я к нему приехал, а раньше. Повел бы себя как человек. Но он не повел…

Душа, которую оживили

На родине, в Осетии, меня встретили очень тепло. Честно скажу, я даже не ожидал, что такая встреча будет. Когда уезжал туда, знал, что вернусь домой рано или поздно. Но как вернусь — вот этого я не мог сказать. На своих двоих или ногами вперед — этого не знал. Когда ехал, то ни на кого не надеялся. Только на себя.

Я женился, Бог мне дал двоих детей — сына и дочку. Они еще маленькие, им в декабре будет по четыре годика. Сегодня чувства к детям те же самые. Но если я их старших брата и сестру мог по заднице шлепнуть, то сейчас это отпадает. Конечно, дети оживили этот дом. И душу.

«Есть ли Бог? Не провоцируй меня…»

— Виталий Константинович, задавали ли вы себе вопрос, за что мне все это?

— Постоянно задавал этот вопрос. Прокручивал свою жизнь. Не нашел ответа.

— А Бог есть на свете?

— Знаешь, не провоцируй меня…

— Вы ответили. И еще, если можно было бы жизнь отмотать назад до Нильсена, вы все так же сделали, зная все?

— Абсолютно. Я и сейчас говорю, и раньше много раз говорил: если мне за детей руки надо будет засунуть в дерьмо, я их засуну.

— Если бы вы это не сделали, вам жилось бы тяжелее?

— Я бы вообще не считал себя человеком. Я бы даже сказал, чтобы меня не хоронили рядом, когда меня не станет. Потому что я их недостоин. Чтобы меня в другом месте закопали, и все.

«Я женился, Бог мне дал двоих детей — сына и дочку. Они еще маленькие, им в декабре будет по четыре годика».

— Чего еще хочется от жизни?

— Я не знаю, чего бы хотел. Хотя бы лет на 5—7 быть моложе, чтобы здоровье было более-менее. И для детей какое-то будущее более радужное сделать. Дети же пока мелкие, хотя бы до совершеннолетия с ними побыть, чтобы они ни в чем не нуждались, обеспечить их. Больше ничего.

— Дети знают о вашей трагедии?

— Я их водил на кладбище, показывал, что это старший брат, а это старшая сестра. Они видели. Но, конечно, они еще не понимают.

— Характеры у детей разные?

— Да, разные. Пацан благородный, более ответственный. Более домовитый. Ну, мне так кажется.

— Когда вы их забирали из роддома, что чувствовали?

— Тепло их почувствовал…

При столкновении самолетов погиб 71 человек

Виталий Калоев — архитектор из Владикавказа, родился 15 января 1956 года. Первого июля 2002 года на границе Германии и Швейцарии в небе столкнулись два самолета. Пассажирский ТУ-154 «Башкирских авиалиний» и грузовой «Боинг-757-200» компании ДNL, который летел из Италии в Барселону. Самолеты столкнулись в воздухе по вине авиадиспетчера Петера Нильсена. Следствие установило, что именно он допустил несколько роковых ошибок. В той катастрофе погиб 71 человек, в том числе 52 ребенка. Среди пассажиров была семья Виталия Калоева: жена Светлана, 11-летний сын Константин и четырехлетняя дочь Диана. Их похоронили во Владикавказе.

24 февраля 2004 года Виталий Калоев убил диспетчера Петера Нильсена на пороге его дома. Калоева задержала полиция Швейцарии. Он был осужден на восемь лет тюрьмы, через четыре года Верховный суд Швейцарии его освободил.

Виталий Калоев живет во Владикавказе. У него второй брак. В декабре 2018 года у него родилась двойня — Софья и Максим. Об этой трагедии были сняты художественные фильмы: швейцарско-германский, где роль Калоева сыграл Арнольд Шварценеггер, и российский — «Непрощенный» с Дмитрием Нагиевым в главной роли.

Возрастная категория материалов: 18+