Александр Ярошенко

Ирина Грибулина: «Не общаюсь с нытиками»

Если судить по текстам ее известных песен, она ждет от жизни любви, добра, понимания. Она полна надежд и готова открыть сердце настоящим чувствам. Это так и есть, несмотря на очень непростые повороты ее собственной судьбы, включая брак с тираном. «Пока жалуешься на жизнь — она проходит!» — утверждает певица и автор десятков популярных хитов отечественной эстрады Ирина Грибулина.

Ирина Грибулина — участница фестиваля кино и театра «Амурская осень» — на творческом вечере в Тынде в 2016 году. Фото: Максим Ермаков

Прикрываясь Шопеном

Детство — это мама, море и Сочи. Я же с девяти лет жила в московском интернате школы для одаренных детей при Московской консерватории.

Стихи и музыку начала писать с четырех лет. Убеждена, это — дар Бога. А состоялась я благодаря моей маме Лидии Андреевне. Яркой актрисе и интеллигентной женщине. Мама — ученица великой оперной певицы Марии Петровны Максаковой, но ради папы, ради любви она бросила Москву и уехала с ним на юг.

Она была принята в штат Московского театра оперетты, своим типажом походила на Людмилу Целиковскую.

Папе предложили на выбор: комнату в коммуналке и работу в газете «Известия» или квартирку и работу заместителя редактора газеты в провинции. Он выбрал второе.

Родилась я в Краснодаре, потом мы уехали жить в Сочи.

При поступлении в Центральную музыкальную школу при Московской консерватории я шпарила свою музыку, стилизуя ее под произведения великих композиторов. Педагоги удивлялись...

Я была с характером, но без конфликтов. Все свое свободное время занималась сочинительством. Мне все шло сверху: стихи и музыку как диктант от Бога писала.

Маму обманывала: ставила на пюпитр ноты Шопена, например, а сама играла свою музыку. Сочиняла на ходу.

В Москве у меня были потрясающие педагоги, новые знания, интересная жизнь. Не хватало дома, и была сильная нагрузка. Вот от этого я страдала.

Очень рано вставала утром, садилась и сочиняла музыку. Быт был суровый. В тумбочке даже конфетку не разрешали хранить. Печенюшку найдут и выкинут.

Но я там получила потрясающее образование, нас напитывали и обучали фантастически.

Детство — это не значит бить баклуши, днями бегать и ничего не делать. Детство — это образование, и детский труд тоже необходим. Меня учили любимому делу и как учили! Разве это не счастье?

Я до сих пор не знаю, как рождаются стихи и музыка. Не знаю! Иногда ночью, часа в три, сна нет — и вдруг как пойдет, как польется, только успевай записывать. Потом, бывает, шлифую, а бывает, сразу набело. У меня первые стишок и музыка родились в четыре года! Песенка получилась!

(Напевает): «На полянке вырос крошка-одуванчик, желтую коронку сразу он надел…» В четыре года!

Родители мне купили магнитофон «Яуза», на него записывали мои первые песенки. Благодаря этому что-то сохранилась, а сколько потеряно!

Деньги чемоданчиками

Я половину от заработанного отдаю в приюты для животных, больным детям. У меня во дворе живут 16 бездомных кошек, я их всех кормлю. Они уже звук моей машины знают, услышат и, как зайчата, выбегают навстречу.

У меня потребность помогать и отдавать. Деньги достаются большой кровью, и гонорары уже не те, и возраст не тот. Но я себя прекрасно чувствую. Уверена, это бог дает здоровья за мое отношение к миру.

Мне всегда на себя жалко тратить, дочка моя Настя ругает: «Мам, иди купи себе что-то...» Мы с ней идем. Вижу красивый свитер, ну такой красивый, слов нет! Не куплю, дорого. А отдать детям и зверям не жалко!

Я в советское время, когда была на пике популярности, очень много зарабатывала. Не помню уже суммы, но наличных денег мог быть целый чемоданчик за одно гастрольное турне.

А я одна жила! Все время раздавала бедным и соседкам, которые в одиночку растили по трое детей.

Творчество не на три нотки

В чем секрет успеха? Не знаю! Я никогда не была хитмейкером, с точки зрения ремесленического подхода к созданию песни. У меня, все-таки, классическое музыкальное образование.

Я могу написать песни и музыку в любом жанре. Недавно так получилось в работе над молодежным сериалом.

Мое академическое образование мешало мне писать песенки на трех нотах, которые становились бы популярными. Писать мотивы типа: «Мальчик, пальчик, гонорарчик» — это не моя история!

Мне до сих пор говорят: «Выключи симфоническое мышление и напиши что-нибудь абсолютно попсовое!» Пробовала! Не получается. Но зато меня называют одним из самых лучших мелодистов России. Для меня это высшая похвала.

У меня не так много хитов, но они все не на три нотки. Порой напишешь что-то музыкально правильное, красивое, а не выстреливает. А иногда и сам ничего особого не чувствуешь и тем более не ждешь, а попадает в цель.

Успех — это когда многое совпадает, попадает и сходится с людьми, временем, природой, действием! Не знаю, как точно сказать. Да и никто не знает.

Но знаю, что под мою песню «Доченька» многие отцы в русскоязычном мире выдают замуж своих дочерей. Плачут, когда звучит эта песня.

Я ее написала как подарок для дочери Иосифа Кобзона Наташи. Когда она замуж выходила.

Мне до сих пор говорят: «Выключи симфоническое мышление и напиши что-нибудь абсолютно попсовое!» Пробовала! Не получается.

Я раньше почти все свои песни раздаривала, их как блины пекла. Сегодня продаю. Настя, дочка, на меня повлияла в этом вопросе. Пусть не за большие деньги, но продаю. Это моя профессия. Мой труд! А каждый труд должен быть оплачен.

У меня были люди, которые цену моей песни проедали за один ужин в ресторане. Видели бы вы, как они торговались. До посинения.

На ресторанную гулянку им не жалко, а когда покупают песню — торгуются неистово. Почему? А потому что интеллектуальный труд нельзя пощупать. Это не автомобиль, и не часы, и не яхта.

До сих пор много заказов на песни, но вы не представляете, как торгуются. Торгуются всегда самые богатые. Это закономерность.

Кобзон мог вообще всё

Когда меня спрашивают, каким был Кобзон, отвечаю так: Иосиф Давыдович очень противоречивый, сложный разный. Мог накричать просто так, от настроения. Потом все ходили с мокрыми глазами. Мог быть щедрым, помогал всем своим коллегам. Квартиры, машины, памятники, больницы. Он все мог.

Меня в нем потрясала мужская суть. Он был мужиком от макушки до пяток. Мог любого поставить на место одной фразой, да что там фразой — взглядом!

Сейчас о нем говорят разное. Он же за себя уже не ответит. Еврей Кобзон очень любил Россию. Плакал, когда приезжал в русскую деревню, а как мог задушевно и проникновенно петь украинские песни. Залы не дышали и рыдали. Он называл себя «не еврейский еврей».

«Джокки» для Люси Гурченко

Гурченко? Люся… Она удивительная! Мы встретились с ней, когда я скиталась по углам, ночевала на лавочке в сквере Эрмитаж, иногда вообще на вокзале ночь сидела. Я тогда ушла от своего первого мужа и осталась ни с чем.

Тогда Евгений Гинзбург снимал свои знаменитые телевизионные «Бенефисы», я писала музыку к бенефису Ларисы Голубкиной, Люся там пела мои песни.

Женя Гинзбург меня вечерами после работы вез домой, спрашивал: «Тебя куда довезти?» «На Курский вокзал, — отвечала я, через несколько дней могла сказать: — Возле Эрмитажа высади».

Как-то сказала ему честно, что просто жить мне негде. Его семья забрала меня к себе, и я жила у них какое-то время, пока не сняла комнату. В тот период жизни я подружилась с Люсей Гурченко.

Я отдала ей свою песню «Джокки», про одинокую актрису и ее собачку Джокки. Мы стали с ней репетировать, еще теснее и ближе общаться. У меня тогда был муж, который меня тиранил, руку на меня поднимал. Не давал мне детей рожать, жил за мой счет. А я его при этом безумно любила. Для меня всегда важней любить, чем меня любят. Такая я, да…

Люся была первой, кто мне сказал: «Беги от этого мужа, он тебя погубит». А я дом строила в Юрмале, с этим мужем там жила. Даже не в Юрмале, а на хуторе. Жила как батрачка, за меня заступиться было некому.

Люся повлияла на меня, я убежала из этого рабства, оставила все. И дом огромный, и все оставила. И не пожалела ни секунды

Люся была с потрясающим чувством юмора, глубоким, образованным человеком, с ней можно было говорить обо всем. Она была гениальная женщина в самом высоком смысле этого слова. Очень мощный характер, очень жесткий. Она не была жестким человеком, она была человеком с жестким характером.

сентября 1953 года родилась Ирина Грибулина

Это две разные вещи. Могла быть нежной, милой, смешливой, но когда было надо, могла дать так, что мало не покажется.

Если бы она была жива, я с удовольствием продолжала бы у нее многому учиться.

Она всегда ругала меня за излишнюю мягкость. Хотя во мне есть стержень. Иначе я бы с девяти лет одна в Москве не выжила. Меня в двери, а я — в окно. В Союз композиторов не принимают, говорят: слишком молодая. Приношу в фирму «Мелодия» свои произведения, а старшие коллеги в худсовете говорят: «Ишь, захотела! Пусть она с наше поработает» Чего только в жизни не было, но все пережила!

Честно скажу, я страдала, если мое окружение было серым. Многие любят быть яркими на фоне серости. Для меня это неприемлемо и очень болезненно.

Когда вижу талант — восхищаюсь! А если человек кроме таланта еще и чувственный, тонкий, нежный и независимый — это счастье, которое не передать словами.

Хотела одного и навсегда

Да, у меня четыре брака! Я всегда хотела одного мужа и навсегда, и много детей. Но не везло, не получалось.

Для меня семья должна быть единственной защитой и гаванью. Где я, как творческий человек, черпала и восстанавливала бы силы. Я никогда не изменяла своим мужьям, я всю свою энергию делила между творчеством и семьей.

Огромное пространство занимало творчество: поездки, гастроли, концерты, записи на телевидении и радио. Всегда мечтала из всего этого возвращаться в дом, где ждут и любят.

Я одна росла в интернате, потом жила в общежитии, без прописки. А мне очень хотелось домашнего уюта и тепла.

В богатой семье первого мужа меня просто ненавидели за то, что была человеком не их клана. Провинциалка, из общежития. В итоге моя свекровь очень грамотно меня выжила из их семьи, и я убежала, оставив все, скитаться по Москве.

Один из мужей не давал мне родить. Я десять лет все надеялась и что-то ждала. Я теперь всем говорю: «Человека не переделать. Если он такой, то будет таким всегда. Люди не меняются. С возрастом в человеке все только усиливается, концентрируется. Тиран всегда будет тираном».

Четвертый муж… Мы с ним прожили пять лет в идеальном браке, с точки зрения души и интеллекта. Но я не могла забеременеть, была вся покалечена предыдущим мужем. Врачи говорили, что мне никогда больше не родить ребенка. Поэтому расстались.

Жизнь по другим рельсам

Когда мне в 42 года врач сказала, что я беременна, не поверила своим ушам. За мной ухаживал молодой, красивый, добрый и щедрый мужчина. Там не было никакого единения душ, через 15 минут общения уже не о чем было говорить. Он не интересовался ни литературой, ни историей, ни музыкой.

Он был хорош для гостевых отношений. Он мог дарить невероятное количество роз. Лепестками которых выстилал лестницу от гримерки до машины. Накрывал роскошные столы. Он был хорош для радости, а не для жизни.

Я ему очень благодарна за свою красивую, чудесную, просто потрясающую дочь, мою Настеньку.

Когда меня спрашивают, почему я не вышла замуж за него и ребенка лишила отца, всегда отвечаю, что ребенок был бы самым несчастным, видя, что родители не любят друг друга. Я человек творческий, меня нужно питать чувствами. А их не было.

Я прибежала к замечательному врачу, которую знала многие годы, с жалобами на женское недомогание. Думала, что у меня начался ранний климакс.

Я спрашиваю: «Там опухоль?» — «Эта опухоль скоро зашевелится…» — ответила она. Я чуть с ума не сошла от счастья!

Она меня стала смотреть и вдруг заплакала. Она знала всю мою несчастную историю. Я спрашиваю: «Там опухоль?» — «Эта опухоль скоро зашевелится…» — ответила она. Я чуть с ума не сошла от счастья!

Мы с ней рыдали обе.

Моя жизнь и мозги поменялись в одну минуту! Я стала безмерно любить и ждать своего еще не родившегося ребенка. Могла с ней часами разговаривать, когда она была у меня в животе. Жизнь пошла совсем по другим рельсам.

Ханок и Лученок

Моя бабушка Антонина, папина мама, родом была из Белоруссии. Наполовину полька, наполовину белоруска. Слова всегда мешала польские, русские и белорусские. Ходила в вышиванке с красными бусами на шее. Готовила — гениально! Я тоже вкусно готовлю, может, это у меня от нее? А какие я делаю драники! Отпад!

Я много раз была в Беларуси, люблю ее. Белорусы добродушные, незлобливые люди, я там никогда не слышала хамства. Вежливость у них не напускная, а органичная. Про почти стерильную чистоту на белорусских улицах даже говорить нечего. Она там выше всяких похвал.

Как музыкант, я в восторге от белорусского языка. Он невероятно мелодичный. Я много лет дружу с артистами из Белоруссии.

«Верасы», «Песняры» — это все мои давние друзья. С Толей Ярмоленко, дай Бог ему здоровья, просто в чудесных отношениях. И сейчас переписываемся постоянно.

Игорь Лученок, Эдик Ханок — большие советские композиторы. Мы стали дружить, когда я была еще совсем молодой. Часто выступали вместе, общались.

Тепло невероятное осталось от того общения! Я тоскую по тем концертам, когда мы ездили в неотапливаемых автобусах и жили в гостиницах, где один душ на три этажа.

…И домик у моря!

Мне исполнилось 17 лет. Но я не верю в этот возраст. Я люблю мир, и мир продлевает мне жизнь и молодость.

Я вся в маму! У нее и птицы с руки ели, и дети ее обожали, и музыкой она занималась со всеми бесплатно.

Свои 70 я не чувствую. Честное слово! Нога, правда, вся переломанная, болит на погоду. Бабочки в животе все еще летают, могу танцевать до утра, шампанское могу ночью выпить, а утром ничего не болит. Подумаешь, сегодня не выспалась, завтра посплю!

Так вот живу. И нытиков никогда не любила и не люблю. Не люблю с ними общаться, они энергию высасывают.

Жизнь прекрасна во все времена и даты. Восходы те же, закаты тоже неизменны и прекрасны. Пока мы на эту жизнь жалуемся, она проходит! Цветы цветут, и море плещется.

От жизни хочу, чтобы у меня всегда было вдохновение. Чтобы Господь посылал мне стихи и музыку. Не дай Бог растерять свой дар слышать мир. Без этого слуха меня не станет.

Еще хочу домик у моря, и жить в нем в старости лет. Сказала, в старости лет, и осеклась. Мне семьдесят лет, а я еще то в Новосибирск, то в Когалым летаю… И еще летать хочу!

Из досье

Ирина Грибулина — поэт, композитор, певица. На профессиональной сцене с 14 лет. Была соведущей популярных телевизионных программ «Будильник», «Шире круг», «Утренняя почта». Писала музыку к популярному «Ералашу». Ее песни пели Валерий Леонтьев, Людмила Гурченко, Роза Рымбаева, Иосиф Кобзон, Валерий Ободзинский, Анне Вески и многие другие.

На песню «Ссора», которую она спела в дуэте с Николаем Караченцовым, был снят один из первых советских клипов.

Ирина — автор гимнов многих корпораций и городов. Ее хитами стали песни «Недотрога», «Разведенные мосты», «Подруга», «Судьба-гадалка», «Рыбы, птицы, звери».

Возрастная категория материалов: 18+