В середине февраля наш батальон погрузился в эшелон и спешно был переброшен в Астрахань, откуда начался трудный переход по калмыцким и сальским степям в сторону Ростова-на-Дону. Немцы настолько быстро бежали, что мы, проделывая по 20 - 25 км ежедневно, никак не могли их догнать. Наш поход осложнялся тем, что по пути очень редко встречались населенные пункты. Спать доводилось под открытым небом. Стелили шесть шинелей на снег и столькими же укрывались. Крайние быстро мерзли, потому часто менялись местами. Из-за отсутствия дров горячую пищу наши бойцы видели редко. Хлеб в вещевом мешке промерзал так, что его можно было только сосать. Вот и Батайск, через Дон сам Ростов-батюшка. На станции полно брошенных немецких эшелонов с различными грузами. Наш батальон вошел в город Азов, и мы расположились по частным домам. Мы со своим фронтовым другом Иваном Киреевым разместились на квартире одной женщины - тети Шуры. У нее было двое малолетних детей. Хозяйка, называвшая нас с Иваном пацанами, окружила материнской заботой. Продуктов у тети Шуры никаких, и нам приходилось делиться получаемыми из походной кухни. Так что нашего пайка явно не хватало. Тут я приспособился на лодке переплывать через Дон к Азовскому рыбзаводу. Рыбы давали - сколько унесешь. Мол, на заводе соли нет, все равно пропадет. Так наша новая семейка стала жить сносно. Даже хорошо. Мы с Иваном на ночь почти ежедневно уходили на боевое задание. Немцы днем и ночью пытались бомбить Батайск, куда шли эшелоны с военным грузом. Но воздушная оборона Батайска так хорошо была организована, что фашистским бомбардировщикам (в день летало по 15 самолетов) ни разу к железнодорожному узлу прорваться не удавалось. Бомбы немцы сбрасывали в поле. Мы с Иваном должны были задерживать фашистских летчиков, если те прыгали из горящих самолетов. В середине марта 1943 года нас одели по-летнему. Получили мы новые гимнастерки, сшитые в Англии. Их легко было отличить от советских: цвет бледный, ткань вроде пористая. Но самое главное - эта английская обнова чуть не угробила батальон. Вот как дело было: нам объявили, что в батальоне будет строевой смотр. Чтобы выглядеть соответственно, мы выстирали свое английское обмундирование. После стирки гимнастерки стали белыми, как бумага, а цвет брюк почему-то не изменился. На второй день после строевого смотра нас повели на стрельбище на окраину Азова. Перевалили мы насыпь железнодорожного полотна, а впереди, как стол, ровная местность. Ни бугорка до самого горизонта. Свежая трава поднялась уже сантиметров на десять. Местность, как темно-зеленое одеяло, а мы на ней в своих белых гимнастерках, как ромашки на лугу. Фронтовики знают, что при походах каждый солдат по привычке, хоть идет в строю, но по сторонам посматривает, решая про себя, где можно будет укрыться, если налетят немецкие бомбардировщики. Лучшей ловушки для батальона даже придумать невозможно. Только об этом подумал, как услышали тяжелый рев немецких бомбардировщиков, летевших со стороны Таганрога. Уже видна приближающаяся черная армада. - Воздух! - слышим команду. Мы кинулись врассыпную, лихорадочно выискивая хоть какое-то укрытие. Бежать до ж/д полотна нужно метров 200 - не успею. Армада почти над нами. Упал. Лег на спину и думаю: «Ну вот, Пискеев, ты и навоевался». Земля дрожит от гула авиационных моторов. Я почему-то стал считать количество самолетов. Досчитал до 130 и сбился. Я смотрел в небо на плотный строй летящей смерти и ждал, как какая-нибудь тройка из этой армады начнет «обрабатывать» нас. Не верилось, что нам благополучно доведется уйти из этой ловушки. Но нет. Летят. До сих пор не верится, что нас не видели немецкие летчики. Но пронесло. Видимо, была у фрицев какая-то более важная цель, чем наш батальон. Но наши зенитчики и истребители встретили их дружным огнем, и вот уже бомбардировщики летят обратно. Я подумал: сейчас нам дадут жару. Но откуда ни возьмись, в небе появился наш истребитель. Летчик, видимо, увидев наше незавидное положение, начал кружить, прикрывая нас с воздуха. И когда последний немецкий бомбардировщик удалился в сторону Таганрога, наш небесный спаситель догнал немецев и с ходу бросился в атаку. Очередь. Один из бомбардировщиков в клубах черного дыма врезается в землю. Армада удалилась. Судьбу летчика, который прикрывал наш батальон и на наших глазах сбил фашистский самолет, мы не узнали. Может, на мой рассказ в газете вдруг откликнется наш герой или найдется человек, который, как и все мы тогда, ожидал с неба неминуемую смерть. Бывают же такие чудеса...