Придут родственники, друзья и те, кто тоже был ТАМ на волосок от смерти, но им повезло остаться в живых.

Помнишь, в Афгане?..

Николай Волков, депутат городской Думы Благовещенска, и Сергей Туманян, офицер управления исполнения наказаний по Амурской области, познакомились в далеком 1981 году на войне, а спустя много лет после вывода войск ограниченного контингента снова встретились в Благовещенске —  в Союзе ветеранов Афганистана. Листая альбом с пожелтевшими от времени фотографиями, солдат и командир вспомнили былое накануне памятной даты — 19-летия окончания войны в Афганистане. Время с годами стирает в памяти имена и события. Но для тех, кто прошел военными дорогами, увиденное запомнилось навсегда.

Очередное, капитанское, звание «догнало» старшего лейтенанта Николая Волкова по пути в Афганистан. Батальон, куда он был командирован в декабре 1981-го, только что вышел из боя, но на маршруте оставалась еще техника. И в первый же день службы молодой капитан поехал на командирском БТРе в горы — посмотреть, можно ли что-то еще использовать в деле.

— Механик-водитель из Армении Сергей Туманян стал моим первым «гидом» по Салангу — наши советские войска проводили там очередную спецоперацию и получили, как говорится, по полной программе, —  вспоминает боевой офицер. — Посмотрел я брошенную технику, машины стоят разбитые — ни колес, ни двигателей... Стали спускаться по серпантину обратно. Представляете, самый высокогорный тоннель в мире — находится на высоте более трех тысяч метров. Выскакиваем из него, с одной стороны скала, с другой — ущелье, а водитель гонит. Кричу ему: «Тормози!» А он: «Тормаза нэту!»

Сегодня ветераны с улыбкой вспоминают тот случай, а тогда было не до смеха. Уже потом выяснилось, что в дороге датчик замкнуло. Видимо, когда водитель жал на педаль, тормозная жидкость подтекала, а когда кончилась, тормоза отказали совсем.

— Как мы остановились, уже точно не помню, — смеется Николай Волков. — Сначала КамАЗ зацепили, потом еще какую-то машину. Все как в тумане от пережитого стресса. Ремней безопасности ведь там не было. Вот так и познакомились...

На войне, как в обычной жизни, трагичное и смешное рядом.

Утром — прямое попадание, вечером —  подрыв

Сергей Туманян считался лучшим механиком-водителем —возил на БТРе командира батальона. Во время одной из боевых операций его «ласточку» (так все в батальоне называли его боевую машину) прожгли из гранатомета. Прямое попадание. Пулеметчик погиб сразу. Туманян чудом остался жив.

— Выскочил из машины, меня шатает. Еле иду, а ребята мне: «Ара, это ты, что ли? Ушел черный, пришел рыжий». Я посмотрел, а у меня все волосы стали светлые — обгорели...

В дивизии у нас был целый интернационал. И у каждого свои прозвища. На такие шутки в Афгане никто не обижался. В мирной жизни порой бывает сложно разобраться в человеке. Иное дело — война, там каждый виден как на ладони. В этот же день судьба преподнесла механику-водителю еще один подарок.

— У меня тогда подбили еще одну машину. Тоже ударили из гранатомета. У пулеметчика часть ноги оторвало, БТР прошило насквозь. Машина еще на ходу, а пулеметчика нет — отправили в санбат. Говорю Сергею, садись — больше некому. Понимаю: его самого три часа назад подбили, а что делать? БТР же не бросишь! Этот солдат — для меня герой, — бывший командир с уважением похлопал по плечу Туманяна. —Мог отказаться, сослаться на слабость, но он молча заменил раненого пулеметчика. Мы собрали всю технику и направились к месту дислокации. Я шел в колонне замыкающим. Только мост перешли — слышу подрыв. Подлетаю, комбат мне показывает: «Посмотри, БТР во-от так поднялся и опустился». Подрыв был прямо под БТРом Сергея. Смотрю — он выскакивает живой. Подбегает, его всего трясет: «Командир, утром жгут, сейчас подрывают. Ну сколько можно?!» Кому потом рассказывал, мне порой даже не верили, что такое возможно: сначала прямое попадание, потом мина, и после этого еще цел остался.

Сердце подсказало

Там не было ни линии фронта, ни тыла, говорят ветераны. Вся война — в окружении. Днем он мирный декханин, а ночью — душман. Поэтому каждый день был как последний. И все же были события, которые особенно врезались в память. Как, например, один из дней в июле 1983-го.

Дело было в Хинжане. Капитан Волков получил новые танки и должен был доставить их в дивизию.

— Нам поставили задачу: выходим завтра в 13 часов. А у меня почему-то на душе вдруг стало так тяжело, что-то гнетет, и по спине будто бы холодок пробежал, — ветеран-интернационалист тяжело вздохнул. — Не спал тогда всю ночь. Утром собрал своих механиков: «Ребята, слушайте мою команду. Выстраиваем потихоньку колонну, а как махну вам рукой, сразу газуем». Тут подбегает регулировщик, мол, что делаете, еще рано. Говорю: да мы просто технику проверяем, дозаправиться надо. Усыпил его бдительность, а когда все наши танки выстроились, мы дали гари и ушли вперед на час раньше. Только поднялись на перевал к Салангу, как слышим — духи начали «крошить» колонну. Мы успели проскочить опасное место до обстрела. Колесная техника всегда шла первой, а тяжелую пускали в последнюю очередь. И душманы знали, что танки всегда идут в колонне последними.

У Николая Волкова тогда на 16 новых танков было всего два боекомплекта и один экипаж: на головном танке один заряжающий, и он мог работать в роли командира и наводчика, да на последнем экипаж, а на остальных — только механики-водители. И никакого сопровождения.

— Мы были практически безоружными, и если бы шли в конце колонны, то стали бы отличной мишенью для душманов. Интуиция меня не подвела. Видимо, судьба уберегла от смерти.

И таких ситуаций, когда сердце подсказало и чудом остался жив, у Волкова было в Афганистане немало.

— Иногда командиры перед спецоперацией даже говорили нам: «Кто чувствует, что не может идти, оставайтесь», —  говорит Сергей Туманян.  — Конечно, если была такая возможность.

Особенно старались беречь в Афгане людей в первый и последний месяц службы. Как показала жизнь, чаще всего погибали новички и те, кому скоро предстояло уехать домой.

Сергей Туманян был награжден медалью «За отвагу», которую ему вручили в знаменательный день 9 Мая. Николая Волкова неоднократно представляли к награде за мужество и героизм, проявленные при выполнении боевых заданий в Афганистане. Но только на пятый раз наградные документы прошли все согласования. Капитану Волкову был вручен орден Красной звезды. А порой штабные офицеры и прапорщики, даже не выезжая за границы полка, легко получали награды наряду с теми, кто постоянно участвовал в боях.

Война давно закончилась, но боль утрат — это живая боль, она на всю оставшуюся жизнь. Кто-то сложил голову на чужой земле. За что?! Зачем? Эти вопросы как немой укор читали в глазах некоторых своих земляков те, кто вернулся из Афгана живым. Они выполняли приказ Родины, и чести русского оружия в Афганистане не уронили.

* * *

И пуля оказалась всех родней

Автор этого стихотворения военный врач Анатолий Андреев был в Афганистане дважды. Встретил там три новых года — 1987, 1988 и 1989-й. Лишь спустя 14 лет получил затерявшуюся боевую награду — орден «За службу Родине III степени».

О друге

Передо мною чистый белый лист.

Он ожидает стихотворной строчки,

А я над ним задумчиво завис

И в муках довожу себя до точки.

Гляжу, гляжу я будто на него,

А сам не здесь, а далеко в Афгане.

И мысли крутятся вокруг всего,

Но в основном о друге капитане.

Недотянул чуть-чуть, как говорят,

Недотянул до дома и родных людей,

Прикрыв собой отход ребят,

И пуля оказалась всех родней.

Родней жены, родней детей,

Смертельной получилась эта встреча.

И вот лежит он в сердце с ней,

А я молчу, к чему герою речи?

Лежит он, бездыханный, на броне,

Он молод, но с седыми волосами.

Остановился взгляд его на мне,

С немым укором и застывшими слезами.

Недотянул чуть-чуть, как говорят,

Недотянул до дома и родных людей,

Прикрыв собой отход ребят,

И пуля оказалась всех родней.

Передо мною чистый белый лист,

А я не здесь, а там, в Афгане.

И сам не трус, и сердцем чист,

Но виновато вспоминаю о погибшем капитане.

Возрастная категория материалов: 18+