«Нашел с кем сравнивать, - воинствующе хмыкнул его сосед по очереди в гардероб. - Тут вон какой мужик приехал! Хоть и не возит с собой кучу танцоров в шикарных костюмах, зато песни Кучина крепко берут за душу. Я иду на него второй раз. Приедет третий - пойду еще». Едва часовая стрелка коснулась шести часов, со сцены раздался красивый мощный баритон: «Здравствуйте, я уже здесь!» В этот момент было неловко за немалую часть амурских зрителей, имеющих привычку опаздывать. Они толпились в проходе, громко разговаривали, в том числе и по сотовым телефонам. Несмотря на то что народ еще толпился, выискивая свои места, Кучин начал концерт. В рубашке и брюках черного цвета, в черных очках, он стоял у микрофона на черном фоне в круге яркого света прожектора и рассказывал о том, что это не концерт, а встреча. Песня, с которой Кучин начал концерт, не располагала к оптимизму. Она называлась «Хрустальная ваза». Это была история о мужчине, отсидевшем срок якобы за убийство жены, но по выходе на свободу встретившем свою бывшую суженую. Их встреча была бурной - в конце свидания разгневанный бывший зэк прирезал жену на самом деле, и его приговорили к расстрелу. После концерта в беседе с корреспондентом «АП» Иван Кучин признался, что «Хрустальная ваза» - его первая песня. И написал он ее, когда был на зоне. Первоначально песня была очень длинной - 45 куплетов, потом автор урезал ее до 25. Кучин поведал, что история, рассказанная в песне, - подлинная, он услышал ее от авторитетного зека, что сидел еще при Сталине. - Мне очень тяжело даются песни такого содержания. Я не романтизирую тюремную жизнь и призываю молодежь не повторять моих ошибок, - говорит Иван Кучин. - Очень сожалею о некоторой части своей биографии. Перед концертом я узнал из Интернета, что артист имел несколько судимостей. Первый раз сел за то, что украл из Дома культуры звуковую аппаратуру. Первый звуковой альбом «Судьба человека» Кучин выпустил в 1997 году. Он не столичный богатый бизнесмен. Он почти наш земляк, родился и жил до армии в городе Петровске-Забайкальском Читинской области. Через год ему будет пятьдесят. Мастерски владеет многими музыкальными инструментами. На гонорар от своих альбомов приобрел хорошую звукоаппаратуру, купил дом в деревне, что находится в 101-м километре от Москвы. - Я не причисляю себя к шансону, - признался он в беседе с корреспондентом «АП», - где песни пишут одни, поют другие, а деньги получают третьи. Я пишу авторские песни - и слова, и музыку. Сам играю и сам себя записываю. В Москве меня не крутят ни на радио, ни на телевидении, потому что я им денег не даю. Они там снобы. Кривятся, мол, я из провинции. А я не скрываю, что я простой читинский парень. Между прочим, Москва всегда жила и живет за счет глубинки (ненавижу слово «провинция»). Мне очень нравятся здешние люди. Самое главное, что в их глазах не горят зеленые огоньки долларовых бумажек... Существует легенда, что якобы исполнителя шансона Михаила Круга убили за то, что он писал о тюрьме, но там не сидел, якобы зеки ненавидят исполнителей тюремного шансона, в жизни не сидевших за решеткой. - За решеткой совсем не та жизнь, которую вы представляете по фильмам или песням, - считает Иван Кучин. - Там сидят и думают, как выжить, как выбраться. Там не до искусства. В местах не столь отдаленных Ивану Кучину давать концерты не доводилось. - Не давал и не собираюсь, - говорит он. - Не потому, что не хочется вспоминать былое. Не в этом дело. Для людей, которые там находятся, ни я, ни другие артисты не нужны - там слишком тяжелая жизнь, и никаким искусством ее не скрасишь.