Словосочетание «блокада Ленинграда» во всем мире ассоциируется с такими понятиями, как голод, смерть и надежда. Именно она помогла выстоять жителям города и участникам его обороны. Первая надежда пришла в январе 1943-го, ночью, по Ладожскому озеру, на худых плечах низкорослого мальчишки Сергея Баженова из богом забытой амурской Борисоглебки. Сегодня он уже Сергей Семенович, обладатель трех медалей «За отвагу» и множества других по-настоящему боевых наград. Тогда ему было всего семнадцать, и все представления о войне за тысячи километров от канонады черпались лишь из скупых сводок Левитана. В армию попал только со второй попытки в ноябре 1942-го, когда исполнилось 17 лет. Сергей Семенович помнит, как ехал на запад в теплушках, состав часто останавливали на станциях, благодаря чему амурский новобранец успел посмотреть на города центральной России. Под самым Ленинградом боевое крещение — эшелон в пух и прах разнесли немецкие штурмовики. Кругом покалеченные и убитые люди, а он, мальчишка, в эпицентре крови и страданий оказался в маленькой кучке счастливчиков, не получивших ни царапины. Главный момент прорыва январской ночью 1943-го ветеран вспоминает как нечто общее и малозапоминающееся. — Ночью по Ладожскому озеру пошли на прорыв. Кругом пальба, у меня в одной руке винтовка — длиннющая «трехлинейка», выше меня на голову, а в другой руке конец веревки, за которую все держались. Артиллерия и авиация немцев работали беспрерывно, лед крошился, друг друга этой веревкой из воды вытягивали, — еще одно откровение Баженова. — Зато пехота немецкая уже под градом наших непрекращающихся артобстрелов была полностью деморализована. Немцы особо не держались за позиции на направлении главного удара, отходили при малейшем натиске. Хотя бывало, что нас как овец гнали — вокруг ничего не видно, винтовка для нас, мальчишек, как палка. Не знали, как к ней подступиться. Иногда оказывались меж двух огней, когда с обеих сторон фашисты стреляли, голову поднять невозможно. В самом городе мы пробыли всего сутки, посмотрели на голодных людей, трупы, которые они тащили по улицам в салазках. После этого на себе испытали все «прелести» вынужденного голодания. Бывало, по 3—5 дней без еды оставались. Еще помню трамвай… Представляешь — кругом разруха, а по улице идет трамвай. Где человек рукой махнет, там и останавливается. Можно сказать, всю войну Сергей Баженов воевал за окончательное освобождение Ленинграда от остатков блокадного кольца. До самой Победы громил немцев и их приспешников в «окрестностях» Балтийского моря — уже будучи артиллеристом освобождал Ленинградскую область, Латвию, Литву, Эстонию, брал Калининград. Его расчет первым форсировал Нарву. — Везде везло, — не устает повторять собеседник. — Неоднократно весь расчет выбивало, а я живой и невредимый. Однажды на передовой целый день с немцами «обменивались» снарядами. До их позиций метров 90. Они по нам стреляют, мы по ним в ответ из 76-миллиметровой пушки. К ночи все погибли, один остался. Командир батареи капитан Лихачев говорит: «Держись, но если что — отходи на вторые позиции. Главное, сними с орудия прицел и «замок», а то по нам из нашей же пушки стрелять начнут». Кажется, только в ту ночь понял, что такое страх, трясся в одиночестве до самого рассвета. Утром гляжу — Лихачев бежит. Я радостный ему навстречу, а над головой — снаряд немецкий. Прямо в него попал. Пистолет, части тела по веткам разбросало, от комбата только голова, часть грудины и правая рука остались. Как сейчас помню — смотрит на меня, пытается сказать что-то… День Победы наш амурчанин встречал на Красной площади в колонне Ленинградского фронта. Гордости не было предела, но радость омрачал опять же низкий рост. — Меня в центр строя поставили, кругом рослые солдаты, а мне так хочется на Сталина посмотреть, — сетует ветеран. — Додумался до того, что упер приклад своей «трехлинейки» в брусчатку, ногой на затвор, приподнялся и высунул голову над строем. Так Сталина и увидел.

Возрастная категория материалов: 18+