Дружный исход животных на юго-запад предсказывает холодную, многоснежную и суровую зиму.Дружный исход животных на юго-запад предсказывает холодную, многоснежную и суровую зиму.

Косули переплывают Нору именно в этом месте уже четверть века, а Норский заповедник, главной достопримечательностью которого и стала эта крупнейшая в мире мигрирующая группировка сибирской косули, год назад отметил 10-летие.

На территорию Норского заповедника косуля приходит весной, здесь она обзаводится потомством, а зимовать уходит на юг, в район реки Граматухи. В сентябре здесь наблюдают уникальное явление — массовые переправы животных через реку.

— Селемджинская мигрирующая группа играет большую роль в сохранении популяции косуль в Амурской области, — считает директор Норского заповедника Виктор Короткий. — Северная косуля генетически наиболее крепкая, лучший генофонд — тот, что выработан в неблагоприятных условиях.

Селемджинская популяция сейчас, по экспертным оценкам, насчитывает около 5 тысяч животных.

Территория заповедника благоприятна не только для животных — к сожалению, она привлекает людей, не обремененных нравственными понятиями. Браконьеров сотрудники заповедника ловят часто, но не все дела удается довести до суда. Хотя бывают и такие случаи.

В конце сентября мировой суд Селемджинского района рассмотрел уголовное дело в отношении жителя Свободного Андрея Додонова, неплохо порыбачившего на особоохраняемой территории и причинившего ущерб заповеднику на сумму более двух тысяч рублей. Рыбак достоверно знал границы заповедника, тем не менее это его не остановило. Мировой суд приговорил браконьера к штрафу, десятикратно превышающему нанесенный ущерб.

— Границы заповедника — 340 километров по периметру, охрану не поставишь, — говорит директор. — По площади у нас территория, как у Зейского и Хинганского заповедников, вместе взятых, а штат меньше.

Страшнее браконьеров, по признанию Виктора Короткого, только пожары. Нужен современный пожарный вездеход, экономичный и удобный. Заповедник — это бездорожье и марь, бульдозер туда не загнать. Вручную со стихией бороться бесполезно. Нужна малая авиалесоохрана, но своего вертолета у заповедника нет, а аренда Ми-8 обходится в 72 тысячи рублей в час. Комментарии, как говорится, излишни.

— Мы бы летали и следили бы за ситуацией. И люди боялись бы пакостить, если бы знали, что территория под контролем, — говорит Виктор Короткий. — Денег, чтобы тушить пожары, нет, без авиации это трудно.

Но, несмотря на трудности, заповедник работает и двигает науку вперед. В этом полевом сезоне в Норском побывали представители почвенного института имени Докучаева из Москвы, лихтенолог (специалист по лишайникам) из столицы, китайские ученые из Гуаньчжоу.

— Им у нас понравилось, — не прячет удовольствия Виктор Алексеевич. — У нас же малоизученная территория. Там они уже всех блох выловили, а тут даже птицы еще не все изучены.

Например, несколько лет назад выяснилось, что у нас обитает самый большой в мире филин — рыбный филин. Размах его крыльев — 2,5 метра, даже мы не знали, что такой у нас есть.

Ученый с международным именем — китаец Чжао Чжень — пять лет работавший во Франции, приезжал в Норский заповедник для изучения аэропалеонтологии растений, чтобы по сохранившейся в торфяниках пыльце древних растений реконструировать климат.

— Хотели в этом году приехать к нам специалисты по лишайникам из Австрии, но пока они были в Приморье, там непогода размыла дороги, и у них закончилась виза, — продолжает Виктор Короткий. — Так что к нам они не попали. И никак не можем найти миколога, специалиста по грибам — эта часть у нас вообще не изучена.

Норский заповедник — не только кладезь для будущих научных открытий, но одно из красивейших мест в Приамурье. Тем не менее по поводу развития экотуризма директор заповедной территории настроен скептически.

— Ни один уважающий себя турист к нам не поедет, — говорит Виктор Короткий. — Потому что инфраструктуры нет. Доставка по реке, да мы же всех туристов перетопим — у нас лодки самодельные, без сертификатов, а на катера нам средств не выделяют. Я изучал эти вопросы и отказался от этой мысли вообще. Да, у приморских заповедников есть такой опыт. Что надо для экотуризма? Подъездные пути, питание, проживание. Даже если представить, что мы найдем инвестора и все это создадим, все равно толку не будет. У нас самый интересный сезон, когда можно принимать туристов — это две недели в сентябре, когда по Селемдже плывет косуля. А остальные 11 месяцев я буду вынужден эту инфраструктуру содержать и охранять просто так?

Есть и еще один аргумент против местного экотуризма — кто поедет в Норский, когда рядом Китай? Покупаешь путевку, получаешь и отдых, и питание, и развлечения, и экскурсии. Это сильный конкурент, и это приходится признать.

Но печальнее всего, что Норский не может принимать школьников даже из своего района, потому что сразу начинаются проблемы с Роспотребнадзором.

— Чтобы, к примеру, детей напоить, нужна вода не из открытого водоема, а из источника. Звонят: «У вас есть?» Говорю: «Нету, приезжайте со своей», — не скрывает иронии директор. — А чтобы переправить школьников через реку, нужно, чтобы в лодке на каждого ребенка было по взрослому. Но это в наших условиях нереально.