Отец героя: «Наконец-то наше сердце успокоилось».Отец героя: «Наконец-то наше сердце успокоилось».

Она все помнит, как вчера, в мельчайших подробностях. Ее беда, как трофическая язва, все так же разъедает душу, как и тяжелая утрата в далеком 1995-м. А ведь уже пятнадцать лет прошло. Целых пятнадцать лет...

Последний снимок

Он был самым младшим в этой дружной и неразлучной семье.

— И самым любимым у отца, — тяжело вздыхает Людмила Дмитриевна, прижимая к сердцу выцветшее фото сына-спецназовца. — Здесь он еще школьник — надел форму старшего брата, когда Руслан только вернулся из армии. Он был морпехом. Как же Артур ему тогда завидовал… А это его последний снимок, сделан всего за несколько дней до гибели.

Горе матери, потерявшей своего сына, безмерно. Последнее, что осталось в ее памяти, — черный берет, спецназовская камуфляжка и этот упрямый, до боли в сердце пронизывающий взгляд. Такой юный и одновременно такой строгий.

— Когда его первый раз в эту Чечню посылали, я стала умолять: «Сынок, у тебя же только ребенок родился. Владику было всего три месяца. Скажи руководству, чтобы тебе отсрочку от боевой командировки дали. А он как подскочил: «Мама, ты что такое говоришь?! У всех тоже есть маленькие дети. Это же моя работа. Чтобы я больше от тебя такого никогда не слышал». Вот такой он у нас был — горячая цыганская натура. Весь в отца.

Владимир Сергеевич, когда заговорили о погибшем сыне, как-то сразу весь осунулся. По его лицу пробежала темная тень. Он так старался держаться. Но голос… Он выдавал. Бесконечная боль читалась и в его черных, с цыганским прищуром глазах. Такие же смотрели на нас с последней фотографии Артура.

— Я ко всем детям всегда ровно относилась, а Володя иногда баловал Артурчика. Руслан с Ритой иногда обижались. Говорили: «Папа, у тебя для Артура так всегда шоколадка найдется. Ты его больше любишь». А он этого никогда и не скрывал, — горькая улыбка застыла на лице Людмилы Волошиной. — Когда-то я думала, что буду самой счастливой женщиной на Земле. И самой счастливой матерью….

Сбежали вместе в Сибирь

Она всегда была невысокая и худенькая, как Дюймовочка. С первых дней их совместной жизни всю тяжелую физическую работу по дому муж взял на себя. И не изменяет этому джентльменскому правилу вот уже почти 45 лет. Летом Волошины отметят сапфировую свадьбу. Благородный камень цвета чистой синей воды, который издавна считался камнем, приносящим любовь, отражает истинную суть этой во многом уникальной семейной пары.

— Вы не поверите, но за всю нашу жизнь мы с ней ни разу не поругались. И ни разу не обозвали друг друга ругательным словом, — Владимир Сергеевич приложил руку к самому сердцу, показывая, что он говорит чистую правду.

В этой семье опровергли многие устоявшиеся стереотипы. Например, что дочка большого начальника — это избалованная цаца, а все цыгане — страшно ревнивые, жестокие и к тому же гуляки.

— У нас в семье все совершенно по-другому. В тот самый день, когда решили вместе сбежать из дома, — раскрыла свою семейную тайну Людмила Волошина, — мы сразу договорились: будем во всем честны и открыты друг перед другом до конца жизни. Он ради меня бросил свой табор, где ему запрещали не то что жениться, даже встречаться с иноверкой. А я ради него оставила своих родных. Отец у меня занимал высокий пост в нашем городе, и родители считали позором, что их единственная дочь полюбила какого-то безграмотного цыгана. У него же было всего два класса образования, зато какая чистая душа! Я сразу поняла: это человек надежный, настоящий. Даже не сомневалась, что у нас жизнь сложится хорошо.

Как стояла она в ситцевом платье и босоножках, в том и уехала с любимым из родного украинского городка в далекую Сибирь — чтобы никто не смог их найти и разлучить. Вышли из поезда в незнакомом городе, а там уже снежная поземка. Жили поначалу впроголодь. Съедали утром по пирожку с картошкой, и на весь день: она — на свою работу, он — в шахту. Потом уехали на комсомольско-молодежную стройку. Сколько их еще будет впереди, Волошины даже не могли тогда предположить.

Семейный интернационал

— Мне всегда говорили, мол, ты цыган, вот тебя и тянет к кочевой жизни. Сам мотаешься по всей стране, и семья за тобой постоянно переезжает с места на место. Никто и не догадывался, что главным «кочевником» в нашей семье была Людмила. Мне предлагали работу на очередной грандиозной стройке, а она говорила: «И что тут думать, поехали!» Вот так, обогнув полстраны, мы и до БАМа добрались.

Семья Волошиных — настоящий интернационал. Мать — русская, отец — молдавский цыган. А дети? Если смотреть по месту рождения, то выходит, что старший сын — русский, дочь — «таджичка», а младший — «азербайджанец», потому что родился Артур в поселке Ильичевск Нахичеванского района Азербайджанской ССР.

— Больше всего нам понравилось жить в Армении. Люди там добрые, приветливые, к соседям и престарелым относятся с большим уважением. У них было чему поучиться. Если ты к ним с открытым сердцем, то они тебе дважды добром отплатят. Я работала постоянно в мужском коллективе, а кавказцы, сами знаете, какие… Но за все время ни одного обидного слова от мужа не услышала. И он мне никогда поводов для ревности не давал, хотя, смотрите, какой красавец был.

Людмила Дмитриевна показала семейные фото. Припомнила, как она поступила в техникум, когда у нее было уже трое детей. Уезжала из Читинской области в Благовещенск на сессию на 20 дней.

— Все женщины приедут и начинают переживать: «Ой, завтра у нас аванс, мой мужик придет домой пьяный»… «А мой, наверное, вообще домой не придет…» И мне: «Что молчишь, у вас, что, аванса не будет?» А я сижу тихонько, потому что знаю: мой цыган и с авансом домой придет, и в хате с детишками приберется, и сварит им. Да я, пока сдавала экзамены, он сам собрал вещи и с детьми к новому месту работы переехал. Папа для нас всех — это беспрекословный авторитет. Артур характером был весь в отца.

Взял огонь на себя

Я все оттягивала разговор о гибели сына, побаивалась бередить старую материнскую рану.

Ему только исполнилось 22. Совсем еще мальчик. И уже герой. Когда он успел впитать в себя то, о чем в мирное время можно узнать только по книжкам. Сначала он вынес из-под огня в укрытие раненого командира группы, затем — членов экипажа подбитой БМП. Сам получил три пулевых и осколочных ранения, но упорно продолжал вести огонь по противнику.

Кольцо «душманов» сужалось… Гранатометом снесло башню у БМП и перебило спецназовцу обе ноги. Боль обжигала лицо, словно окутанные раскаленным

гудроном горели окровавленные ноги.

— Артур попросил гранату и еще один рожок для автомата, — голос матери стал хриплым и глухим. — Ребята потом рассказывали мне, что хотели забрать его с собой, но он отказался… Сказал: «Уходите, я вас прикрою, иначе мы все здесь погибнем»… Он принял огонь на себя и спас остальных… Мой сын не мог поступить иначе.

Я не могла больше слышать все эти подробности. Комок стоял в горле. Нечем стало дышать. В голове неотступно била мысль: на его месте мог быть мой брат… Хотелось быстрее выбежать из ставшей вдруг такой тесной и такой жаркой комнаты на улицу. Но я не посмела даже пошевелиться. Этой женщине было несоизмеримо тяжелее. Но она, собрав последние силы, превозмогала себя. Делала это во имя сына. Ради его памяти.

— Когда потом бойцы вернулись, чтобы забрать погибших, военврач сказал, что Артур был в полном сознании до конца. Он хотел подорвать себя, но граната не разорвалась… Боевики расстреляли его в упор. Кольцо от гранаты так и осталось у него на пальчике…

Когда привезли «цинк», мать так и смогла заглянуть в стеклянное окошечко. Только подходила ближе, и сразу падала в обморок. Ее дорогой Артурчик навсегда остался в памяти матери живым.

И на праздники, и без праздников

Слушала и удивлялась, как после всего пережитого, у этой женщины еще хватает сил помогать другим людям? Людмила Волошина, которой уже за 70, вот уже несколько лет возглавляет сельскую общественную организацию, объединяющую пенсионеров. Одним надо помочь съездить в райцентр по каким-то вопросам, другим — правильно составить заявление. На тот день, когда мы приехали в гости, было запланировано собрание.

В прошлом году Людмила Дмитриевна ездила в Якутию. Как мать героя, принимала участие в общественном форуме ДФО, где обсуждались социальные проблемы сотрудников внутренних дел, вспомнили и о семьях милиционеров, погибших в «горячих точках».

— Когда мне предложили выступить, я поначалу даже растерялась: о чем могу рассказать? Потом поговорила с людьми, выяснила, а как в других регионах поддерживают тех, чьи сыны положили молодую жизнь, выполняя служебный долг. И была просто шокирована. Забыли везде про всех! Один случай меня особенно поразил. Врач с Курил поделилась, что у них была многодетная семья, где старший сын погиб на Северном Кавказе, родители его потеряли работу, спились с горя. Все продали, пропили, а детей — по детским домам. И никто ни разу не пришел к ним и не поинтересовался, может, чем помочь?

Когда сама амурчанка рассказала о той поддержке и внимании, которое на протяжении вот уже многих лет оказывает родителям, женам и детям погибших ребят наше амурское УВД, зал аплодировал стоя.

— Кто только ни едет мимо — районное ли руководство милиции, областное ли, спецназовцы ли собираются в очередную командировку или друзья Артурчика — обязательно все заезжают к нам. И на праздники, и без праздников. Один только генерал Фокин проведывал уже раз двадцать! Недавно вот Юрий Дмитриевич новый обогреватель нам с дедом привез. И все, кто бы ни приезжал, меня матерью называют. Да мы только благодаря этим вот визитам до сих пор еще живем…

Людмила Дмитриевна стала утирать навернувшиеся на глаза слезы. И это уже были не слезы горечи и обиды (сколько их за эти годы выплакано!), а слезы благодарности за теплоту, которой стариков окружают. Вот и на этот раз сотрудники областного УВД приехали проведать Волошиных накануне Дня Героев Отечества. А вместе с ними подарки родителям погибшего земляка привезли ребята из Союза ветеранов Афганистана, которые давно уже взяли под свое крыло тех, кто воевал и в Чечне, и участвовал в других локальных конфликтах. «Горячие точки» разные, вот только беда у всех одна — оторванные руки, ноги, чья-то искалеченная жизнь. И равнодушие, с которым порой приходится сталкиваться, — тоже.

Лозовое: где эта улица, где этот дом...

За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, Указом Президента РФ от 21 июня 1996 года старшему сержанту милиции Артуру Волошину присвоено звание Героя Российской Федерации (посмертно).

В селе Лозовом Тамбовского района, где сегодня проживают родители Артура и откуда он уходил в армию, а потом был зачислен водителем в отряд милиции специального назначения при УВД Амурской области, была открыта мемориальная доска в память о Герое. Вот только повесили ее не на доме Волошиных и даже не на улице, где жил

Артур.

Когда мы об этом узнали, то сначала даже дар речи потеряли. Как такое могло получиться?!

— Да мы сами поразились, — рассказали родители. — Но так наши местные и районные власти тогда распорядились. Видимо, постеснялись, что наш дом больно уж старый, обшарпанный был, а тут телевидение пригласили. Вот и выбрали для помпы дом красивее в другом переулке, где ни сын, ни мы никогда не ходим. Мы на открытие даже не хотели идти, нас еле уговорили.

По рассказам стариков, однажды местные школьники принесли к тому дому цветы, чтобы почтить память их сына. А хозяин вышел и стал выгонять: «Что вы тут ходите все? И цветы свои заберите — я еще живой!» Волошины обратились в милицию.

— Говорим, мы уже и дом свой дощечкой отделали, смотрится теперь не таким уж ветхим. Пусть здесь, рядом с нами, будет память о сыне. После этого нам установили вот эту черную мраморную табличку, — показали мать с отцом

Наконец-то их сердце успокоилось…

Каждые выходные дом Волошиных наполняется молодыми голосами. Внук везет своих друзей, внучка едет обязательно с подругой. И еще Толик (сын друга Артура, с которым они вместе служили в ОМОНе и который до сих пор хранит ту самую неразорвавшуюся гранату) приезжает к названным дедушке и бабушке с самого раннего детства. Сейчас ему уже 18, и каждый раз парень летит сюда, как домой. В Лозовом его все считают за своего.

— Однажды Толик порезал ногу, в медпункте сделали перевязку и выписывают ему рецепт на нашу фамилию, — припомнила мать героя. — Я говорю: так он не Волошин, а Марченко. В деревне потом все удивлялись, мол, странно, их внук, а на чужой фамилии записан… Все думают, что Толик нам родной. Так и есть…

Волошины ко всем сослуживцам, которые знали Артура, относятся «как к своим родным сынкам». И сожалеют, что их сын получил звание Героя, а другие, кто с ним рядом побывал в том адском пекле, нет.

— Ребята прошли такой ужас, страшные муки, предательство. Их психика осталась надломленной навсегда. Вот за этим столом мне спецназовцы рассказывали, как в Чечне некоторые из российских солдат и (не поворачивается даже язык сказать) офицеров, кто за деньги, кто из страха по приказу боевиков собирали трупы наших бойцов десятками, грузили в самолеты и выбрасывали потом в ущелья.

— Зачем?

— Чтобы они, наши сынки, считались без вести пропавшими, а их родители и жены пенсии бы за них не получали. Будь моя воля, я бы всем, кто побывал в Чечне, присвоила звание Героя России.

Возрастная категория материалов: 18+