Год 1998-й: первые полосы «Амурской правды» отражают невеселую действительность.Год 1998-й: первые полосы «Амурской правды» отражают невеселую действительность.

На одной картошке

С момента выхода «дефицитных» историй на их авторов обрушился целый шквал откликов. Тема вечной нехватки всего и вся оказалась очень близкой для нескольких поколений амурчан. Однако теперь предлагаем вспомнить не такое уж далекое прошлое с непривычной точки зрения. Натолкнуло на нее письмо некоего Тимура.

Дорогие читатели!

Вспомните, а чего вам не хватало в те советские годы? С какими силами, нервами и даже здоровьем вы доставали порой обычный, а порой заветный продукт или предмет. Мы уверены: в каждой семье есть своя «дефицитная» история, о которой мы предлагаем вспомнить вам на страницах «Амурской правды»! За самую интересную историю — приз!

Пишите: 675025, Благовещенск, ул. Калинина, 126, тел. 35-10-70, avarion@inbox.ru

К сожалению, не указал этот человек ни фамилии, ни адреса. Но его откровения задели за живое. Очень многие из нас переболели самой тяжелой формой дефицита, которую только можно придумать.

«Сначала в нашем поселковом универмаге на первом этаже мотоциклы и велосипеды продавали, которых даже в райцентре было не достать, а на втором этаже — обалденный отдел игрушек, промтоваров, ювелирка — и деньги были, — пишет Тимур. — А после перестройки мама вечерами часто плакала на кухне из-за того, что несколько месяцев зарплату не платят (она в школе работала). Брату, который в городе учился, каждую копейку откладывали, а сами ели одну картошку (вареную, жареную, толченку) с солеными огурцами и квашеной капустой. И что бы ни говорили про нынешнюю власть, я не хочу таких перемен, после которых мои родители-пенсионеры опять будут в очередях за продуктами стоять и ждать — принесут пенсию или нет? А мы, молодые, должны надеяться только на себя».

И как продолжение темы — другие свидетельства тех тяжелых и унизительных времен. Вспоминая о них, читатели АП проявляют удивительное единодушие.
«Было время, когда народ толкался в очереди за сухпайком из гуманитарной помощи. Если мне память не изменяет, то там был комплект из гречки, риса, сахара и какая-то тушенка присутствовала», — пишет Канн на нашем сайте ampravda.ru.

«Помню, лет 15 назад брату в учебном заведении вместе со стипендией выдавали сухпаек в виде 5-литровой банки с кукурузным маслом производства США, куриных ножек и крупы какой-то невиданной», — добавляет МаТереза.

С этими людьми трудно поспорить. И как живые всплывают в памяти картинки не такого уж далекого прошлого.

Середина 90-х, какой точно год — не помню, да и не столь это важно. Тогда каждый год почти не отличался от предыдущего. Криминал и торговцы бананами в малиновых пиджаках — одни из немногих, кто могли позволить себе больше обычного. Остальные граждане великой страны жили нескончаемыми обещаниями о «завтрашней зарплате». Прилавки уже завалены товарами и едой. Но побаловать себя под силу не каждому.

Магазин дальнего следования

— Слышь, купи телевизор?

— Магнитофон нужен?

— Конфет не хотите?

— Платки оренбу-у-у-ургские! Пухо-о-овые!

Это поезд Благовещенск — Москва, который напоминает вечный и нескончаемый универмаг. Только ассортимент товаров непостоянный и меняется от станции к станции. Каждый перрон занят толпами людей, предлагающими один и тот же товар. До сих пор помню, как в вагон вваливается обезумевшая толпа людей с коробками магнитофонов «Романтик».

— Да куда мне столько магнитофонов? — растерянно отбивается от назойливых и многочисленных торговцев пассажир.

— По дешевке отдам, — хором отвечают незваные гости. Их трудно упрекнуть в излишней назойливости. У каждого дома голодные дети. Это работники местного электромеханического завода, которым выдают зарплату собственной продукцией. Реализовать ее в городе, заваленном магнитофонами, нереально, единственный шанс — нарваться на денежного пассажира поезда дальнего следования. Увы, но конвертировать натурпродукт в денежный эквивалент даже там проблематично, потому что в вагонах точно такие же, обделенные деньгами пассажиры.

— Денег нет, могу на телевизор обменять. Они у меня малогабаритные, брат из Каунаса целый мешок привез, думал продать в Благовещенске. «Шилялисы» — прибалтийское качество. Пропылились полгода, теперь в Москву везу, может, хоть там заработаю, — сосед по купе приподнимает нижнюю полку, а под нею россыпью… маленькие аккуратные телевизоры. В Советском Союзе такие были в страшном дефиците, а тут на тебе — не нужны никому.

Перед самой столицей вагон наполняется работницами птицефабрики. Оттаявшие куры обмениваются на недавно приобретенные магнитофоны.

В самой Москве жизнь бьет ключом. Горбатый мост прозван шахтерским. Горняки день и ночь стучат по нему своими облупленными касками, шахтерская забастовка растягивается на месяцы. Они уже сами не верят, что когда-нибудь получат заработанные гроши. В таком же положении учителя, врачи — этим даже натурпродукт не светит. То же самое у военных. Именно в 90-х наблюдался всплеск подпольной распродажи армейских арсеналов. Не от хорошей жизни.

Благовещенск тоже лихорадит. В редакциях газет, на телевидении журналисты получают под зарплату растительное масло, крупу. Получка оценивается в килограммах сахара. Милиционеры, чтобы свести концы с концами, подрабатывают в частной охране, ночной разгрузкой вагонов и откровенным криминалом. Оставшиеся без господдержки фермеры не могут расплатиться по долгам. Крестьянско-фермерские хозяйства и колхозы живут в режиме регулярного банкротства. Все это каких-то 15 лет назад.

Дефицит дефициту рознь

Комментарии читателей АП и пользователей сайта ampravda.ru

Анатолий Рубцов:

— Я хорошо помню времена, когда в магазинах лежала красная икра, крабы, разные сорта колбасы и сыра, причем безо всякой очереди. В мясном павильоне — мясо на любой вкус. Но я не в коем случае не хочу сказать, что в те годы было изобилие товаров. Да, автомобили, ковры, видеоаппаратура, мебельные гарнитуры, модная одежда — это был дефицит. Но это был дефицит преодолимый. Да и не очень-то от него страдали. Тем более что тогда у нас был дефицит и со знаком «плюс». Дефицит СПИДа и наркомании, педофилии и жестокости, особенно детской. И наличие товарного дефицита полностью перекрывалось уверенностью в завтрашнем дне.

Катерина:

— У меня печальная история связана с очередями. Родители вечно работали, и потому мне приходилось и за лаком для ногтей, и за сахаром, и за сапогами, колготками, бананами и прочими советскими радостями стоять. И вот однажды (а мне тогда было лет 9) послали с 2-литровой тарой за растительным маслом, его еще в розлив продавали. А еще можно было заодно купить жевательных конфет каких-то таких китайских (как сейчас, помню их отвратительный вкус). Лето. Жара. Встала в очередь. Битых 2 часа. И мне стало плохо. Чувствую, что падаю прямо в обморок. Побледнела, в глазах помутнело. Я попросила впередистоящую тетю пропустить. И что вы думаете, эта тетя послала меня, 9-летнюю, таким отборным матом, что обалдела вся очередь. Я развернулась и ушла на улицу. Когда подойдет очередь — ждала на пороге. Купила масла, конфеты передо мной закончились. Но, вернувшись домой после этой истории, дико плакала. Обидно стало.

Радуга:

— Еще смысл был в том, что приходилось сначала занимать очередь перед закрытой дверью (когда магазин еще закрыт), а уже потом выстраиваться. А я иногда по своей нерешительности не решалась занять очередь и стояла, а потом пыталась куда-то пристроиться. И до сих пор помню гневные возгласы дяденек и тетенек: «Девочка! Ты тут не стояла!» И я плелась в конец очереди, долго стояла и перед самым моим носом товар заканчивался. Вот это было самое обидное...

Анна Зайцева:

— Кстати, дефицит породил еще одно явление — несунов. Это когда тащили всеми правдами и неправдами с производства все, что производили. И получалось, что нигде ничего нет, но у всех все есть... Мне, конечно, несуны больше знакомы по картинкам в журнале «Крокодил».