«Из фотографии ушла душа»

Мне повезло познакомиться с обоими братьями — Игорь давно живет в Израиле. Последний раз на родине был пять лет назад. Признается, что и сейчас, столько времени спустя, заходил в здание редакции с особым трепетом — и ступеньки, и люди здесь родные. Через «Амурскую правду» прошла целая династия Мостославских. Оба брата пришли в журналистику вслед за отцом — он трудился спецкором «Амурской правды» в 60-х годах. Потом работала в газете и супруга Игоря.

Брат за братом

— Никогда не расставался с фотоаппаратом, сколько себя помню,­ — признается Игорь. — Окончил я сельхозинститут по специальности инженер-механик, уехал по распределению на ферму в Хабаровском крае. Потом понял — не мое. Вернулся в Благовещенск. С 1984 года в «Амурском комсомольце» работал, а потом в «Амурскую правду» пригласили — когда на пенсию собрался фотокор Юрий Саяпин.

На вопрос «Любовью к фото вас брат заразил?» младший Мостославский серьезно шутит: «Это же не инфекция. Но на деле вышло именно так — заразил, заманил в «Амурку» и научил фотографировать».

— Я работал учителем военного дела и физкультуры, — вспоминает Юрий. — Как-то брат позвал помочь на даче песок разбросать, сели потом на скамейку, поговорили за жизнь. Игорь жаловался, что один остается — тогда из «Амурки» Димыч уходил (так ласково называли в редакции фотокора Ли Ден Чера. — Прим. АП). Я жаловался, что нет сил в школе работать. Игорь и говорит: «А ты приходи ко мне». — «Ты что, — говорю, — я в фотоаппарате ни бум-бум!» Но решение было принято молниеносно. Поручил мне брат съемку эстафеты «Амурской правды» на 9 Мая, сам меня дублировал на всякий случай. Подошел там же к редактору Анатолию Дроздову — мол, буду работать с братом теперь. Тот сказал — решай сам. Снимки тогда, кстати, получились. Через неделю Игорь меня оставил за старшего — в отпуск ушел. Страшно было одному на всю редакцию работать!

Испытание тогда Юрий выдержал и остался работать в журналистике. «Амурке» отдал 9 лет — с 1991 по 2000 год. Трудились с братом рука об руку, объездили всю область, в недельные командировки отправлялись по очереди.

— У нас карта Амурской области на стене висела. И как в той сказке про Царевну-лягушку — кинешь дротик, куда попал, туда и едем, — вспоминает Юрий. — Помню, к эвенкам на оленях 30 километров ехали. Был в Белоруссии, там после аварии на Чернобыльской АЭС от радиации все аж звенело. На Украине был, часто в Москву летали. В Северную Корею с Анатолием Дроздовым ездили. Не знал, что у них все так строго, надел майку какую-то. А мы в мавзолей вождя пошли. Корейцы колоннами — женщины все в розовых платьях, мужчины — в костюмах, туфлях, и я, как ворона, среди них. Стыдуха! Но ничего, пропустили нас.

— Больше всего на север ездить любил, — с блеском в глазах говорит Игорь Мостославский, — к эвенкам, в Зею, Тынду. Строительство Бурейской ГЭС от первого камешка отслеживал, на фотографиях все: как первые дома строились, как первый бетон закладывали.

Эти уникальные кадры по сей день хранятся в столе брата. Юрий достает пожелтевшие от времени листы бумаги, в которые бережно завернута разрезанная пленка. Такими пленками в 90-е годы был забит рабочий стол фотокора.

В те годы работа газеты была неразрывно связана с жизнью партии. Позитивный образ комсомольца и любого трудяги создавали с помощью фотоаппарата.

— Раз в год у нас проходила аттестация. Серьезный коммунист вызывал по одному и спрашивал — как ты будешь снимать доярку? Я любил человека показать красивей, чем он есть, не потому, что задача такая ставилась. Такое желание было. Моя шапка часто на страницах мелькала — приезжаешь в колхоз снимать, а там работник грязный, зачуханный. Умываться отправлял и даже бриться, шапку свою надевал, беседовал с человеком — и он как будто расцветал.

Мучительный процесс

Вместе с Мостославскими идем на пятый этаж, где располагалась их фотолаборатория. Братья не сразу нашли заветный кабинет — сейчас он разделен на два, и дверь перенесена в другое место.

— Вот здесь у нас стоял стол огромный, мы за ним утром собирались всей редакцией, пили чай, ­— наперебой вспоминают братья. — А тут барабан был — на нем пленки сушились. В каморке окна были заклеены черной пленкой и толстые шторы висели, рядом — шкаф с химикатами.

— Процесс работы мучительный был, — говорит Юрий Мостославский, — в специальном бачке с помощью реактивов проявляли по три пленки. Если забыл про время, пленка может засветиться. Все, считай съемку запорол.

— Когда я в АП пришел, мне дали первый Nikon — полная механика, — вспоминает вслед за братом Игорь. — Взвел курок — сделал снимок. Шикарная оптика у него была! Снимки аж звенели! На морозе в Тынде техника отказывала, рвала пленку. Сделаешь кадр — и под полушубок фотоаппарат прячешь. На снимок полчаса уходило где-то — 5 минут на проявку, потом закрепляешь пленку, спиртом протираешь специальными тряпочками, чтобы подтеков не было… Помнишь, Юра?

— Да, помню. Фотографии сдавали фотохудожнику Коле Лаврухину — он их прорисовывал. Мог и побрить того, кто на фото, если надо. Были еще фотоэкспонометры — определяли композицию. Подносишь к лицу — он тебе параметры задает. Их вручную выставляешь на фотоаппарате, потом наводишь резкость и — внимание, сейчас вылетит птичка! С цифровой техникой проще, конечно. Но ушел процесс, ушла душа.

Золотой коллектив

— Я пришел работать при Сарапасе, потом при Дроздове работал. Жили дружно, со всеми до сих пор теплые отношения, — с улыбкой вспоминает Игорь.

— Давай к Дроздову съездим? — тут же предлагает брат.

— А давай!

Сейчас в «Амурке» трудятся коллеги братьев по цеху: Юлия Климычева, Ирина Ворошилова, Елена Казакова, Александр Ялаков, преемник по объективу Андрей Оглезнев — его Юрий Мостославский называет образчиком в создании снимков.

— Красивые таблички, — кивает Игорь на дверь кабинета Оглезнева и радостно замечает: — И орден остался!

В коридорах АП встречаем Ялакова. Спортивный обозреватель АП радостно протягивает руку Мостославскому-старшему.

— Совсем не изменился! Только прибавил в весе немного, — констатирует Александр Хакимович.

В пресс-центре на третьем этаже идет планерка. Мы пробираемся в архив, в котором хранятся номера АП. Братья сразу находят свои снимки в подшивке 1992 года. «Если девушки — Игорь снимал, если коровы — то я», — шутит Юрий.

— Как же я очки забыл, — сожалеет Игорь и тут же восклицает, показывая на фото женщин в белых халатах на фоне белой стены: — А это точно не я снимал! Не мог я так снять.

— А вот моя командировка с Леней Коротковым в его родной город Завитинск, — узнает свои фотографии в следующем номере Юрий Мостославский. — Я, кстати, ввел в газете термин «коллаж». Это сейчас его легко в фотошопе делать, а тогда мы все ножницами вырезали, наклеивали на бумагу и переснимали.

Жизнь после жизни

— Ты вот отсюда лучше сними. Давай я страницу вот так буду держать, — обращается Игорь к нашему молодому фотокорреспонденту Ивану Белозерову. И не поверишь, что много лет не занимается человек фотографией.

— Я в 1999 году в Израиль уехал. Жена долго уговаривала — все-таки по отцу еврей, — откровенничает Игорь. — 90-е годы очень тяжкие были. Приедешь из командировки — и хоть плачь. Все села в разрухе, заводы закрываются, куда ни глянешь — все черное, черное. Наверное, это было последней каплей — не смог работать больше в такой обстановке.

Игорь кардинально изменил свою жизнь и оставил фотографию. Но передал знания старшему сыну, а тот научил фотографировать младшего брата — история семьи повторилась. Кто знает, может, династия Мостославских продолжится в журналистике, и даже — в «Амурской правде».

12 лет проработал в «Амурской правде» Игорь Мостославский. 9 лет вместе с ним трудился брат Юрий.

Возрастная категория материалов: 18+