Фото: Андрей ИльинскийФото: Андрей Ильинский

О театре

— Вы родились в такой семье, что кажется, судьба в актерской профессии была предопределена. А когда вы сами лично поняли, что это — ваша судьба? Был конкретный момент?

— На самом деле, бывают такие периоды в жизни, когда думаешь — а может, это не мое? Может, заняться чем-то другим… У меня было очень сложное детство, подростковый период — словно я жила не свою жизнь. Я оканчивала школу, и было вообще неясно, что мне делать — было такое непростое время, заканчивались 90-е, поэтому мама сказала — ну и иди пробуй. Папа сказал: «Что?! Ни в коем случае! Нет!» Это были весы в разные стороны, я устала от этого давления, папа достаточно жестко осаживал. И я подумала — сейчас пойду, если не поступлю, то больше никогда не пойду. Один раз — и все. И слава богу, что меня рассмотрели педагоги в Школе-студии МХАТ: Алла Борисовна Покровская, Михаил Владимирович Брусникин. Когда я зашла внутрь —  уже не тяготилась. Осознание пришло, когда я поступила — «Ах! Вот оно!» — и у меня началась жизнь.

— Актер участвует в выборе спектаклей для гастролей?

— Нет. Есть сложная техническая составляющая. Спектакль можно везти, если прокатчик готов это сделать. Есть спектакли многоездящие, а есть — мало. В какой-то момент мы стали много ездить с «Обещанием на рассвете». Евгений Александрович (Писарев — руководитель художественного театра им. Пушкина. — Прим. АП) позаботился о нас и сделал нам две декорации, одна домашняя — даже если она где-то очень далеко, мы не будем в Москве ждать, когда она вернется, и дома сыграем в своих домашних. Есть еще декорации для большой сцены и для маленькой сцены.

— Большая часть населения Амурской области не знает вас как театральную актрису — в силу удаленности от столичного театра. Если бы вы могли решать, какой спектакль бы привезли, чтобы презентовать себя?

— Конечно, у меня есть «Добрый человек из Сезуана», очень сложившаяся роль, она была обласкана всеми премиями, в том числе и «Золотой маской», и это хорошая работа и большая удача для актрисы сыграть эту роль. В ней много мяса — скажем так. Ну и это спектакль большого мастера. Юрий Бутусов — великий, на мой взгляд, режиссер. Конечно, я бы с удовольствием привезла эту постановку. Единственное — везти его крайне сложно. У нас там пол-Китая артистов, монтировщиков, декораций. Плюс не любая площадка готова его обслужить. Для этого  нужен хорошо оснащенный театр, подходящий по размеру. Хотя мы были с ним в Хабаровске и Комсомольске-на-Амуре прошлой осенью.

— В этом спектакле вы играете две роли — доброй проститутки Шен Те и ее альтер эго Шуи Та. Можно сказать, что именно этот спектакль показывает вас как актрису в полном спектре?

— Думаю, что да. Мне сложно судить, конечно, я его же не видела. Но я очень люблю второй спектакль, который Юрий Михайлович поставил, — «Барабаны в ночи». Он немного другой, в нем нет такого акцента на мне. Но он пронзительный, драйвовый, сложный, классный.

—  Актер многое вносит в роль?

— Конечно! Современный артист — это соавтор, это не исполнитель. Артист должен быть личностью, сам настолько резонировать материал, должен рождать. Иначе каждый может играть пассивно, но одно и то же.

— Очень бы хотелось увидеть другие ваши работы.

— Кстати! «Добрый человек из Сезуана» выйдет на большой экран. Это проект «Маска в кино», 1 сентября мы отсняли спектакль. Сама я еще не видела, но теперь он появится в регионах — в кинотеатрах. Если другого варианта увидеть постановку нет — почему не посмотреть театр в кино, я сама была на таком показе.  

— А на себя пойдете смотреть?

— А может, пойду!

О зрителе

—  Пандемия для театра — толчок вперед или шаг назад?

— Ну так случилось — бывает в жизни. Такой большой всемирный факап. Конечно, для театра это катастрофа, шаг назад, потери — в том числе и финансовые. Из этого еще выбираться и выбираться. Но есть и хорошие новости — я всегда стараюсь искать в жизни плюсы. Иногда для того, чтобы понять, что ты имеешь, нужно на время это потерять. В целом наш театр очень хороший, не побоюсь этого эпитета. Большая концентрация хороших людей, любящих театр и свое дело. Но все равно мы вернулись после этого вынужденного отпуска с какими-то новыми силами, пониманием, что мы соскучились и как это важно, что у нас это есть. Как зрители вернулись в театр! Это тоже ощущается — у них отняли эту возможность, и с какой радостью полетели все в театр, когда стало можно. Ну да, не дают заполнять полностью. Но даже эти 50 процентов энергетически полностью заряжают зал.

— С точки зрения актера, зритель разный в разных городах?

— Конечно. На всем Дальнем Востоке чудесный зритель. По вниманию зала это чувствуется. В Южно-Сахалинск мы тоже привозили «Обещание на рассвете». В нем есть моменты, на которых зрители посмеиваются, но, если шутка интеллектуальная, она часто пропускается. И вот в этом городе помню — на тех моментах, где зритель всегда «ха-ха», была тишина,  а там, где литературная с намеком шутка, смеялись. И я такая думаю: «Опа, какие зрители».

— Благовещенский зритель каким показался?

— Мне кажется, здесь очень — в хорошем смысле — жадные до зрелища, не снобистско настроенные, а очень доверчивые и доброжелательные зрители.  Я надеюсь, что мы не обманули надежд.

— У вас дальневосточные корни. А когда первый раз приехали на Дальний Восток?

— Да, мой дедушка Володя окончил Нахимовское училище в Севастополе, по распределению попал в Петропавловск-Камчатский. Также и бабушка приехала — там они встретились и долго жили, там родился папа. Потом переехали в Магадан, там родился папин брат, потом был Хабаровск — там прошли школьные папины годы. А приехала я сюда первый раз два года назад как раз с «Золотой маской».

О семье

— А для вас пандемия — это была передышка?

— Вынужденная. Но честно, на момент начала пандемии я не особо устала. И такого запроса не было. Но для моей семьи это было очень хорошо, для детей в первую очередь. Мне удалось уделить им время, особенно среднему ребенку — я с ней мало успевала общаться, акцент больше на маленького ребенка, у старшей уже свои интересы, мы с ней общаемся уже как взрослые. А средней не хватало постоянного моего присутствия, и мы  хорошо наверстали это в пандемию.

— Старшая дочь уже девятиклассница. Знает, чем хочет в жизни заниматься?

— Пока размыто, она очень всеядная, жадная — «драмкружок, кружок по фото, а еще мне петь охота» — это про нее. Она оканчивает музыкальную школу, занимается вокалом, тайским боксом, танцами, языками — у нее ни на что не хватает времени, мы придумываем, как бы вместить все это в расписание. Мне это нравится, я не вижу ничего страшного, что пока нет какого-то определенного. Она увлеченный человек, есть еще время определиться.

— Что касается театральной карьеры? Были мысли?

— Ой. Ну я никаких препон ей ставить не буду, падать в обморок — как мои родители падали. Будет так, как будет.

— Папа ходит на спектакли? Дает отзывы?

— Ходит. Иногда хвалит, иногда — нет. Мой папа добрый зритель и нежный отец.

— Есть груз ответственности?

— Конечно, не хочется папу подводить. Более того, я и своим детям говорю — помните, что за вами семья. Не позорьте! Ладно, мать. Но деда точно не стоит.

— Дочери ходят на ваши спектакли?

— Конечно. Обсуждаем, кто  что понял, бывают сложные вещи — не сразу понимают.

О творчестве и планах

— Вы отказывались от роли?

— Да. И от театральной, и в кино. Что тут такого? Понимаешь, готов ли ты сейчас, довольна ли ты командой, веришь ли ты, что этот материал сейчас возможен вот так сделать. Когда ты совсем молодой артист, салага, кто ж тебя послушает? Иди и работай. Но мы с Евгением Александровичем настолько доверяем друг другу, он знает, что для меня первоочередное — это успех театра. И если я понимаю, что это важно для театра, я готова наступить на горло своей песне, но если считаю, что это будет во вред театру, мы аргументированно это обсуждаем, в этом смысле он мне очень доверяет, и я этому рада.

— А есть роль мечты?

— Нет. Это бессмысленно мечтать о какой-то роли, можно мечтать о режиссере. Решающее — это режиссер.

— А есть режиссер мечты?

— Ну мой режиссер мечты — это Бутусов, это понятное дело. Я с удовольствием помечтаю о ком-нибудь другом… (Смеется.)

— А вас переманивали другие театры?

— Ну, во-первых, все знают, что я, как говорится, давно замужем. Я уже 19-й сезон в театре Пушкина, еще студенткой начала там работать. Все знают, что при театре, и понимают, что у меня вроде все, тьфу-тьфу, нормально. Но тем не менее меня пригласила мой педагог — Марина Станиславовна Брусникина, не чуждый нашему театру человек. И я согласилась с одобрения Евгения Писарева. Это дружеское соединение. Первое сотрудничество с театром «Практика». Спектакль «Поле» должны были выпустить к 9 мая. Но случился коронавирус, поэтому он выходит сейчас.

— У Марины Брусникиной вы играете в постановке по книге Айтматова «Материнское поле». Этот же материал нам на «Маску» привез ваш театр в необычном воплощении. Это нормальная практика, что один материал используется одновременно разными режиссерами?

— Вообще, это заразная штука. Только кто-то один взял — и тут же начали другие ставить.

— У вас там настоящий цветник, как сказал народный артист Игорь Гордин — Паулина Андреева, Марина Петренко, Виктория Корлякова, Яна Гладких, Нина Гусева и Анна Зайкова. Вы встречались с этими актрисами?

— Мы знаем друг друга — мы из одной мастерской. Где-то пересекались, много общих знакомых. Но сейчас еще теснее познакомимся. Я для них взрослая. Я на несколько мастерских их старше.

О кино

— Почему-то актеры не любят говорить о кино. Можно предположить, что амурчане знают вас больше из кино. Это не так важно для актера, как театр?

— Очень важно. Мне кажется, что артист должен сниматься в кино. И когда я вижу артистов, которые не работают в театре, мне кажется, это неправильно. В этом есть какая-то обделенность. Должен быть баланс. Но это совершенно два разных мира. Я человек с абстрактным воображением,  для меня театр — это трехмерная структура. Это история, когда активно работает воображение и зрителя, и артиста. И ощущение правды совершенно иное. Мы с самого начала знаем: я — актриса, вы — зритель,  но что-то происходит такое, что вы забыли, что сидите в зале, я забыла, что актриса, и мы заняты какой-то историей. Это самое настоящее волшебство. В кино тоже есть магия, но в нем реалистичное существование чаще всего. В театре же может быть все что угодно — музыка, оперетта, клоунада, и это настолько объемно, мне как человеку, владеющему и голосом, и телом, конечно, театр ближе. Но бывают столкновения с прекрасными людьми. Сейчас я закончила картину, которую считаю просто везением своим. Я снялась у Натальи Мещаниновой в ее последней работе, и это был кайф. Замечательный материал, прекрасная роль, мне было здорово в чудной компании. Рабочее название «Быть комиком» или «Комики».

Кадр из сериала «Хорошая жена».

— Зрителям вы запомнились в сериале «Хорошая жена». Он не так давно вышел.

— Снимали мы «Хорошую жену» еще в 2017 году, я только родила сына.  Это большая работа, хорошая роль — она крупная. Я не могу играть маленькие роли, мне это сложно. Мне нужен разгон, эпизоды сложно переживаю — не из-за тщеславия, привыкла, что есть дистанция. На короткие я не могу. А эта роль сложная, кажется, что это такая хорошая тетенька, жена, а она не такая белая и пушистая, как кажется.

— Вы сами о себе говорите, что очень уверены в себе. Женщина уверена в себе, когда любима, или эта уверенность все-таки от успешной самореализации в профессии?

— По большому счету я достаточно уверена в себе, хотя меня постоянно разрывают сомнения — внутри что-то переживаю и ковыряюсь. Это нормально. Качели — что-то не получается, что-то получается. Но, конечно, количество любви рядом — это важно для любого человека. Я ужасно счастлива, что у нас в театре я все время подпитываюсь — постоянно летят эти куски любви. От коллег ко мне, от меня — к коллегам, поэтому мы очень подзаряжаемся друг от друга. И мой прекрасный любимый муж меня все время оберегает, подзаряжает, верит в меня и дети тоже. Любовь — это очень важная штука.

Возрастная категория материалов: 18+