Александр Ярошенко

Воистину Шалом!

Единственная автономная область на карте бескрайней России уникальна. И в первую очередь своей историей. Здесь, на дальневосточных просторах, сталинские наркомы пытались построить советский Израиль. Затея так и осталась широким социалистическим замахом. А Биробиджан сегодня — провинциальный городок, на улицах которого уже не звучит идиш.

Большинство искателей еврейского счастья навечно легли в эту стылую землю или сели в самолет и улетели. Далеко, далеко…

«В чем были, в том и вышли»

— Сколько в Еврейской автономии евреев? На этот вопрос вам не ответит никто! Но скажу так: последнего еврея придет провожать тысяча евреев, не меньше, — эмоционально замечает Валерий Соломонович Гуревич.

В прошлом он — вице-губернатор автономной области, а сегодня на двоих с коллегой делит тесный кабинет сотрудника Института комплексного анализа региональных проблем Дальневосточного отделения РАН.

Его родителей в Биробиджан привезли детьми дед с бабушкой — романтики-первопоселенцы: «Их здесь встречали тучи комаров, палатки и оркестр. Больше здесь не было ничего».

В пору его детства идиш слышался на каждом шагу: на городском рынке, в бесконечных советских очередях, на лавочках.

— И никакого бытового антисемитизма! — восклицает Валерий Соломонович. — Здесь этого не было никогда.

Городским анекдотом стала история, когда бригадира завода по фамилии Аксельрод разбирали на бюро горкома партии за то, что он одну еврейку приложил ядреным словом. Она увидела в этом антисемитский колер и накатала жалобу.

— Весь Биробиджан над этим смеялся, — вспоминает Гуревич.

Сам он с родным языком на «вы», прекрасно понимает, но разговаривать не может.

— Язык живой, а у меня нет практики, — мудро замечает еврей Гуревич.

За окном кабинета бывшего вице-губернатора Еврейской автономной области горы черного, неубранного снега, корявые змейки нечищеных тротуаров. Февральский Биробиджан неприбран и неуютен.

— Время и эмиграция вымыли людские ресурсы. В регионе очень сильный кадровый голод. Если положить руку на сердце, в городе просто нет хозяина, — говорит Валерий Соломонович.

«Мы в чем были, в том и вышли из Хабаровского края».

Старожилы прекрасно помнят, как в начале разломных 90-х годов сюда приезжал израильский консул и в городском Дворце культуры сутками штамповал визы.

Жителям Еврейской автономии показывали фильмы о процветающей жизни на родине предков. Один из героев кинорассказа говорил о 16 сортах мыла, которые лежат в магазинах Тель-Авива. Женщины в зале сдавленно ахали. Они знали только два сорта «Хозяйственное» и «Земляничное», которые продавали по талонам.

Люди улетали в эмиграцию полными самолетами, одних врачей уехало больше сотни. Лучших врачей!..

— Моя мама умерла в прошлом году в Израиле. Она прожила 97 лет только благодаря тамошней медицине. Но каждый день тосковала по Биробиджану и нашим морозам. Очень русский сюжет, правда? — спрашивает меня Гуревич.

До распада Советского Союза Еврейская автономия входила в состав Хабаровского края. Стала самостоятельным субъектом посте того, как разрешили брать суверенитета «сколько унесете».

«Мы в чем были, в том и вышли из Хабаровского края», — признаются жители автономии.

Как Одесса, но ярче

В советские времена легкая промышленность выпускала одежду и обувь, ориентируясь строго на социальные задачи: массовая продукция должна быть добротной, доступной, отвечать требованиям сезона и условиям госзаказа. Вопрос актуальности и стиля решался просто: что утвердили в министерстве, что сходит с конвейера, то и модно.

Одежда была часто неуклюжего кроя и нелепых расцветок, но грела людей десятилетиями. Биробиджан стал центром легкой промышленности всего Дальнего Востока. Фабрики: швейная, трикотажная, обувная. Помню, биробиджанскую обувь в народе называли «лапти». Хотя прослужить она могла несколько лет.

У проходных надрывались гудки завода силовых трансформаторов и легендарного «Дальсельмаша» — он выпускал комбайны на гусеничном ходу. Львиную долю крашеных охрой гигантов плановая экономика отправляла в республики Средней Азии. Сегодня от трех фабрик осталось два цеха, от заводов — светлая память.

Александр Драбкин — бывший прокурор-криминалист областного масштаба, ныне доцент местного университета имени Шолом-Алейхема и почетный гражданин Еврейской автономии. С первых минут знакомства просит называть его «ты» и по имени.

Тезка интеллигентно близорукий, с вкусным, как густой форшмак, слогом. Он — автор нескольких книг душевной, с еврейской грустинкой, прозы о родном Биробиджане.

— Понимаешь, я безнадежно болен Биробиджаном! Израильский паспорт в кармане, но это исключительно для моего сердца, которое пережило два инфаркта и клиническую смерть. У нас, к сожалению, медицину закончили, — говорит Драбкин и через несколько секунд продолжает: — Вот собрался уезжать в Израиль мой хороший друг, замечательный врач-неонатолог Миша Глухов. А я не могу, моя душа здесь!..

Александр ведет меня по улицам родного города, в то время, когда деревья были большими.

В глубине ухоженного двора на улице Ленина — белостенная синагога и здание еврейской общины «Фрейд», а метров через сто, на противоположной стороне улицы — золотые купола православного храма.

У входа в общину мемориальная доска Льву Григорьевичу Тойтману — легендарному фронтовому снайперу и первому председателю общины. Несколько лет назад, придя с похорон фронтовика, Драбкин написал пронзительное четверостишие:

«Он лежал в костюме новом,

в украшении седин.

Бывший снайпер дядя Лёва

был кощунственно один.

Встал бы он, сказал ребятам

изумительную речь: «Дети, спрячьте автоматы!

От кого меня беречь?»

У Саши в Израиле живет родной брат, а в земле обетованной упокоилась любимая мама Рива Яковлевна, памяти которой он посвятил целую книгу.

Она была ребенком первопоселенцев, потеряла на фабрике правую руку.

После трагедии ей предложили «легкий труд» — стать комендантом одного из общежитий.

— Мама была из поколения, которое видело смешное в грустном. Она была великолепная рассказчица. В Биробиджане еще живы счастливцы, которые помнят ее рассказы о старых евреях, — улыбается благодарный сын. Помолчав, добавляет: — Это был город, где за каждым углом можно было услышать новый анекдот или хохму. Ну, как Одесса, только ярче…

Идиш по-русски

Мы проходим мимо железного, ручной ковки забора, который держится на каменных фундаментных тумбах.

Это все, что осталось от камерного ГОСЕТ — Государственного еврейского театра. Его слава гремела 15 лет, первым директором был блистательный Эммануил Казакевич.

Театральная жизнь оборвалась в 1949 году после прихода правительственной телеграммы, сообщавшей о принятом решении театр закрыть.

— Понимаешь, я в Израиле сразу умру. Я себя знаю. Там я никто, а здесь я востребованный и почти счастливый.

— Мне рассказывал дядя Фима Борунов, а шоб ты знал, дядя Фима в войну угнал у немцев Studebaker с пушкой! Так вот, он тогда возил первого секретаря обкома и рассказывал, что через несколько дней после закрытия театра из сценического занавеса сшили чехлы для обкомовских машин, — говорит бывший прокурор Драбкин.

Дома он угощал меня вкуснейшей говядиной, приготовленной по бабушкиному рецепту. Вспоминал, вздыхал, ностальгировал.

— Понимаешь, я в Израиле сразу умру. Я себя знаю. Там я никто, а здесь я востребованный и почти счастливый, — прищуром умных глаз улыбался мой собеседник.

Хотите услышать приличный идиш — идите к Елене Ивановне Сарашевской. Она русская, но лучше ее в области никто еврейский язык не знает.

В столице Еврейской автономии с начала тридцатых годов прошлого уже века выходит газета «Биробиджанер штерн». «Штерн» с идиша переводится как «звезда». Каждый номер издания, помимо русского, переводится на идиш.

— Хотите услышать приличный идиш — идите к Елене Ивановне Сарашевской. Она русская, но лучше ее в области никто еврейский язык не знает, — напутствовали меня в региональном правительстве.

Елена Сарашевская, в девичестве Лопатина — дочь шахтера из поселка Хинганск.

— Впервые слово «идиш» я прочитала в старой тетрадке на чердаке дома, — вспоминает главный редактор «Биробиджанер штерн». — Это было школьное сочинение, в котором я обнаружила это непонятное для меня слово.

После школы Лена поступила на иняз Биробиджанского пединститута. «Там учили английский и идиш, который мне преподавала русская женщина», — рассказывает Елена Сарашевская.

Затем она училась языку в Москве и Нью-Йорке, а в газете ее учителями были старые литсотрудники, носители идиша, которых она еще застала.

Сегодня страница газетного сайта на идише рвет рекорды просмотров.

— Заходят десятки тысяч читателей со всего мира, для нас это очень много, — говорит Елена.

Она гордится своими авторами. Это известные писатели и журналисты, пишущие на идише. Информационный мир сегодня без границ, таланты сами находят скромную газету в далеком Биробиджане и предлагают свои услуги. Без гонорара и от чистого сердца.

Казачья дочь Елена Ивановна Сарашевская влюбилась в идиш однажды и навсегда. Переводит сотни статей, сама с удовольствием пишет справа налево.

— Лена, кто, кроме вас, в Еврейской автономии свободно владеет идишем? — спрашиваю я редактора газеты. Она ответила через несколько секунд раздумий: «Несколько стариков говорят, но не уверена, что они знают письменный язык».

Два еврея — три мнения

Эфраил Колпак — двадцатипятилетний раввин местной синагоги. Он стал Биробиджанским ребе в 23 года. По-юношески строен, по-взрослому глубок и неспешен в суждениях.

— Мое первое впечатление от Биробиджана? Я сразу понял, что здесь живут евреи. Вышел из машины, увидел людей и сразу понял, что среди своих, — улыбается Эфраил.

Он родился и вырос в Харькове. Когда мальчику было лет шесть, его родители резко поменяли жизнь, подчинив ее иудейским канонам.

— Помню, папа с мамой стали мне запрещать есть определенные продукты, а мои советские прабабушка и прадедушка тайком и с удовольствием меня подкармливали вкусным и не кошерным, — вспоминает Эфраил.

Больше всего спорят о политике, Олимпиаде и городской власти, которая совсем не убирает город. Чаще всего ругают погоду.

Юноша выбрал религиозный путь. Учился в Москве, Израиле, США. Два года назад стал зятем главного раввина Дальнего Востока.

На мое замечание об «удачной женитьбе» молодой ребе ответил обезоружившей улыбкой: «У ортодоксальных иудеев не все так просто, как вы думаете. Нас лет с тринадцати разделяют от общения с девочками, все решает специальная сваха и случай. А случай — и есть Всевышний».

У свахи все на карандаше! Она знакомит молодых девушек и парней. «Но встречи строго без телесного контакта!» — ветхозаветно замечает мой собеседник.

Они со своей будущей женой выбрали друг друга после четвертого свидания. Заметив предательское сомнение в моих глазах, он ставит мудрую не по годам точку: «Это прекрасно! Молодостью часто рулят гормоны, что очень опрометчиво».

В биробиджанской общине «Фрейд» порядка триста евреев, из них человек сорок составляют костяк синагоги.

— Каждый день молитва, часто бывают и споры. Как известно, два еврея — три мнения! — белозубо улыбается Колпак.

Большинство вопросов решается по-русски, в бане!

— Там сразу видишь, кто обрезан, а кто нет, — лукаво подмигивает Эфраил.

Ребе убежден, что Биробиджан — это «город с еврейским налетом»: «Каждый день слышу словечки на идише, вокруг меня люди с еврейским мышлением и юмором. Я среди своих!»

Раввин Колпак говорит, что Биробиджан ему нравится. Они с женой купили квартиру недалеко от синагоги, растят маленького сына.

— Сегодня нет никаких проблем с кошерными продуктами. Спасибо интернету! — замечает раввин.

В местных супермаркетах продаются кошерное вино и кошерные чипсы! Эту редкость ему иногда приходится отправлять собратьям в другие регионы.

Действительность жизни зачастую мешает ему требовать строгий шабат от своей паствы.

— Одно дело не работать в субботу, когда ты раввин, другой вопрос, когда у тебя в этот день смена на заправке! Я людей прекрасно понимаю, — говорит молодой духовный учитель.

Он честно признается, что порой не хватает житейской мудрости и жизненного опыта. Но есть священная Тора, она полна верных указаний.

Ребе говорит, что в материальном плане живет без нужды. Его доход состоит из пожертвований общины и помощи главного раввина России Берла Лазара.

Эфраил показывает небольшой музей иудаики, который расположился в синагоге. Старые свитки священной Торы, советская пишущая машинка с шрифтом идиша, национальная одежда, черно-белые фотографии советских искателей еврейского счастья…

— Ваш любимый анекдот? — неожиданно спрашиваю своего собеседника.

— Встречаются два еврея. Один спрашивает другого: «Хаим, вы уже устроились?» — «Нет, Абрам, еще работаю».

Свою жизнь в Биробиджане Ребе считает хорошим опытом, а то, что живет вдали от родных — душевным закаливанием.

В Израиль и обратно

Название села Валдгейм с идиша переводится как «дом в лесу». Сейчас от того леса, в который пришли еврейские первопоселенцы в 1928 году, осталась только рукотворная посадка.

Население около двух тысяч человек, включая десяток фермеров, сохранившихся от легендарного совхоза — некогда им руководил Герой Социалистического Труда Владимир Пеллер.

О былой жизни напоминает фундаментальный бюст легендарному председателю и граффити на школьном заборе, написанные с фотографий, которые украшали передовицы тогдашних газет. Счастливые лица еврейских колхозников среди бескрайних полей и тучных стад.

Здание школы — классический образец сталинского ампира, главный корпус построен в 1958 году.

— Валдгейм — моя жизнь. Я здесь родился, окончил эту школу, моя мама тоже тут работает учителем, — говорит Андрей Бялик, директор школы.

Свое детство сорокалетний директор считает прекрасным. Оно пришлось на лихое время девяностых годов. «Но я этой лихости не чувствовал благодаря маме, которая сутками работала», — говорит мой собеседник.

Выпускник местного пединститута, он недолго поработал в областном правительстве, затем вернулся в родную школу. Преподавал английский язык. Теперь к школьным часам добавил ношу директорства.

— Так получилось, мой отец уехал в Израиль. А нам с мамой никогда туда не хотелось. В гости съездить — с большим удовольствием, но Родина — это Валдгейм, — говорит Андрей Яковлевич.

На мой вопрос, встречал ли он когда-нибудь антисемитизм в своей жизни, еврей Бялик удивленно поднял брови: «Даже не знаю, что это такое! В детстве с пацанами могли подраться до крови за что угодно, но мы и не понимали, кто какой национальности».

Учителей в старейшей школе региона — полный комплект. Сказывается близость к областному центру. Пятнадцать минут автобусного хода — и ты в Биробиджане.

…За столиком пустующего ресторана напротив меня сидит молодой, стильно одетый мужик, руки которого сплошь украшены замысловатыми и густыми татуировками.

— У меня и здесь есть! — он отворачивает ворот водолазки: половину шеи украшает шестиконечная звезда Давида.

В Израиле была трудная жизнь. Там люди иного менталитета. Я выходил во двор, держа в руках бутерброд с колбасой и сыром, а это было не кошерно.

— Это был мой юношеский протест. Я еврей чистых кровей, в детстве был маленького роста и слабый, меня часто дразнили жиденком. Пришлось идти в секцию бокса, — признается Кирилл Месоед.

Время тогда было хаотичное, по тишайшему Биробиджану змеями ползали слухи о скинхедах, которые вот-вот приедут в город…

12-летним подростком в 1995 году родители увезли его в Израиль, уезжали всей большой семьей от нужды и безработицы. У отца рухнул неудачный бизнес, пришлось продать квартиру и большей частью вырученных денег залатать долговую прореху.

Кирилл поспорил с друзьями, что в Израиле первым делом съест ящик бананов. Слово почти сдержал, но на бананы не может смотреть по сей день.

— В Израиле была трудная жизнь. Там люди иного менталитета, — вспоминает Кирилл. — Я выходил во двор, держа в руках бутерброд с колбасой и сыром, а это было не кошерно.

Они не вписались в ту жизнь, и через три года их семья приняла непростое решение вернуться в родной Биробиджан. Сегодня его мама преподает еврейскую культуру и историю холокоста в одной из городских школ. Кирилл — местная знаменитость. Он рэпер, музыкант и художник по свету в областной филармонии.

— У меня русская жена, которую я очень люблю, а она никуда не хочет уезжать из родного Биробиджана, — широко улыбается Кирилл.

Кошерно жить не запретишь!

В Биробиджане радуют глаз милые городские скульптуры, сделанные по эскизам талантливого местного художника Владислава Цапа.

О том, как Цап продавал свои картины соплеменнику из Израиля в Биробиджане, уже сложили несколько анекдотов.

Приезжий еврей, увидев работы Владислава, не раздумывая спросил: «Скоко?»

— По сто долларов каждая, — ответили за мастера коллеги. Через несколько минут к месту торга подошел и сам художник. На повторный вопрос «скоко» он, смущенно пожимая плечами, ответил: «Долларов по двадцать будет недорого?..»

…Еврейские музыканты, Тевье-молочник, застывший в металле зажигательный еврейский танец. Возле железнодорожного вокзала замерла повозка, на которой расположились фигуры с вдохновленными лицами первых жителей ЕАО.

— А здесь работал дядя Яша Блехман, знаменитый повар! Который кормил Блюхера и Вольфа Мессинга, — указывает Александр Драбкин на здание городского ресторана.

Яков Блехман — автор знаменитого на весь Дальний Восток шницеля по-биробиджански. Его дочь Мэри Яковлевна на вопрос, какие блюда у отца получались лучше всего, ответила без паузы: «А вы спросите, что у папы не получалось? Ему было подвластно все — от восхитительного мяса до божественных тортов. Одного только мороженого он разработал пятнадцать сортов. Ничего вкуснее я в жизни не пробовала…»

Вкуснейшим шницелем по-биробиджански меня накормили в кафе «Сихма».

— Идите, там кошерная кухня! Я за свои слова отвечаю, — благословил меня раввин Эфраил Колпак.

За кошрутом в «Симхе» следит технолог Юля Дамблет.

— Я родилась в Биробиджане, с двенадцати лет училась в еврейской школе в Москве. В мои обязанности входит включать печи, молиться над тестом, которое делают русские повара. И следить за технологической дисциплиной, — улыбаясь, замечает Юля.

Шницель по-биробиджански, рецепт от Якова Блехмана

Ингредиенты: фарш мясной— 200 граммов, лук — ½ шт., яйцо — 1 шт., соль и перец — по вкусу, масло для жарки.

В говяжий фарш добавляем лук, черный перец и соль. Формируем тонкую лепешку, обваливаем ее муке. Затем обваливаем в хорошо сбитом яйце. Жарим в разогретой сковороде с открытой крышкой. Во время жарки можно прибрать края яйца.

Да, кошерную еду из кошерных продуктов готовят здесь русские повара. А печи, духовки, мясорубки и прочие миксеры включает еврейка Дамблет. Это заповедь кошерной технологии.

У входа в кафе строгая вывеска извещает, что с вечера пятницы и до утра воскресенья еда здесь не кошерная — у технолога Юли строгий шаббат.

— Это кафе крутое. Кроме того, что здесь реально вкусно, еда еще и кошерная. Многие стараются привести сюда своих гостей, — говорят биробиджанцы.

…Я не мог уехать из Еврейской автономии, не поклонившись памяти ее первопоселенцев. Старое кладбище все называют еврейским. Мне повезло, накануне здесь кто-то проехал на снегоходе, примяв более чем метровый слой снега. Здесь вечным сеном спят Ривы, Хаи и Хаимы. Больше восьми десятилетий назад приехали они на край советского края искать свое маленькое и часто ускользавшее счастье. Эта дальневосточная земля стала для них последним пристанищем.

Многие из их потомков предпочли сменить ее на землю обетованную, но десятки тысяч евреев поколениями живут именно в этих живописных местах, где вместе с русскими хранят традиции идиша и готовят вкуснейшую кошерную еду.

Из услышанного в Биробиджане

— О чем говорит история евреев?

Давайте посмотрим. Были древние римляне и были евреи. Римляне подавляли евреев. Где теперь древние римляне? Нету. А евреи сесть.

Была инквизиция и были евреи. Инквизиция сжигала евреев. Где теперь инквизиция? Нету. А евреи есть.

Был царизм и были евреи. Царизм загонял евреев в «черту оседлости» и устраивал погромы. Где теперь царизм? Нету. А евреи есть.

Был Гитлер и были евреи. Гитлер умертвлял евреев в газовых камерах. Где теперь Гитлер? Нету. А евреи есть.

— Что вы этим хотите сказать?

— Я только хочу сказать, что мы вышли в финал.

СПРАВКА

Еврейская автономная область основана в мае 1934 года из Биробиджанского еврейского национального района. Единственная из областей РФ имеет статус автономии, а также единственное еврейское территориальное образование в мире (кроме Израиля) с официальным статусом.

Площадь субъекта — 36 000 квадратных километров, что соответствует примерным размерам Ярославской области.

Регион заселялся еврейскими эмигрантами из центральных регионов России, Украины, Белоруссии, США, Аргентины, Польши и других стран.

В 1993 году область была выведена из состава Хабаровского края и стала самостоятельным субъектом РФ.

Еврейская автономия занимает первое место в России по числу уехавших в Израиль. Только в 1994—1998 годах область покинуло 59 % еврейского населения.

Сегодня в ЕАО проживает порядка 160 000 населения. Согласно статистическим данным, евреев среди них не более 1 процента.

Регион — единственный на Дальнем Востоке производитель железной руды. В ЕАО построен автомобильный мост через Амур, соединяющий с соседним Китаем.

Материал был опубликован в «Российской газете».

Возрастная категория материалов: 18+