«Я думаю, что мне просто мстят — наказывают принципиального старика». Фото: Владимир Воропаев«Я думаю, что мне просто мстят — наказывают принципиального старика». Фото: Владимир Воропаев

Не вступили, но платите

— 26 июля 2018 года в ДТП погиб мой сын, Андрей Шолохов, — рассказывает Владимир Шолохов. — Он был индивидуальным предпринимателем, имел свой бизнес — занимался техобслуживанием и ремонтом автомобилей, перевозкой грузов, продажей песка, сдавал в аренду строительные машины и оборудование. Еще в 2014 году за незаконную добычу песка в Благовещенском районе его предприятие было оштрафовано на 1 миллион 695 тысяч 360 рублей. Взыскатель долга — управление Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору по Забайкальскому краю и Амурской области.

Но по какой-то причине долг в тот период не был взыскан, хотя предприятие было рентабельным. Почему приставом-исполнителем не было исполнено решение суда при жизни должника — с 2016 по 2018 год? Хотя закон разрешает в течение двух месяцев принудительно исполнить решение суда. Хотелось бы, чтобы надзорные органы занялись этим вопросом.   

После смерти Андрея я и мои внуки (его дочь и сын) написали заявления о вступлении в наследство. Еще до принятия наследства, в январе 2019 года, судебные приставы наложили арест на имущество сына. А в августе 2019 года они вышли в суд с требованием о признании нас правопреемниками умершего должника (хотя на тот момент мы еще официально не были признаны наследниками), затем открыли исполнительное производство и стали взыскивать с нас долг погибшего.

Парадокс: наследство умершего человека мы еще не приняли, а уже должны платить по его долгам. Хотя в определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда от 7 апреля 2015 года № 20-КГ14-23 говорится, что факт обращения наследника с заявлением о принятии наследства сам по себе не может являться основанием для признания его правопреемником умершего должника. Но суд это проигнорировал.

Заложники наследства

И мы стали платить. У меня был счет в банке — хранил «гробовые» деньги и наследство внукам. И все мои многолетние накопления — более 500 тысяч рублей — судебные приставы в 2019 году списали в счет долга сына. Кроме того, из пенсии стали взыскивать половину. На жизнь теперь мне остается 10 тысяч рублей.

За прошедшие четыре года я, получается, выплатил уже большую часть долга Андрея. Отдал даже больше, чем должен был, — в соответствии со своей долей, как наследника. Но взыскания из моей пенсии продолжаются.

«Имущества сына с лихвой бы хватило, чтобы погасить его долг, но оно простаивает».         

Внучку-студентку, которая учится в Хабаровске, приставы тоже «наказали» — заблокировали банковскую карту, на которую она получает пенсию по потере кормильца. Это ее единственный источник дохода, больше средств для выживания нет! Мы подали жалобу, счет был разблокирован.

У внука родился малыш. И чтобы содержать семью, он вынужден работать неофициально. Иначе половина зарплаты будет уходить за долги отца.

Высчитывают из наших доходов, хотя у умершего должника осталось имущество.

Где вся техника

В наследственной массе Андрея фигурируют шесть земельных участков, жилой двухэтажный дом, десять автомобилей. Хотя по факту такого количества машин нет. Даже у нотариуса в деле нет — есть только в документах у приставов. Скорее всего, после гибели Андрея его знакомые «забыли» вернуть его технику — сын же и по личной договоренности сдавал кому-то автомобили.

Мы знаем только о пяти машинах, три из них — два самосвала и легковушка — находятся на ответственном хранении на участке Андрея. Один из этих автомобилей я разыскал в Тынде в 2020 году. Привез его на трале в Благовещенск. А еще одна легковушка в 2019 году была передана по суду бывшей его жене, которая подала иск о выделении ей доли в наследственной массе (в течение трех лет после развода бывшие супруги могут это сделать).

Строительный кран сын дал другу, чтобы построить гараж. Машина до сих пор у того человека. В 2019 году я просил пристава — объявите ее в розыск (и даже говорил, где видел ее в Благовещенске), но, увы, никаких мер тот не предпринял. И где теперь эта техника, неизвестно.

В том же 2019 году сотрудники ГИБДД задержали разыскиваемую нами «Мазду-Титан» и поставили на платную штрафстоянку. Когда я обратился в Госавтоинспекцию, чтобы забрать машину, мне отказали, поскольку на тот момент я не являлся законным наследником. Авто мог забрать только судебный пристав-исполнитель. Но в итоге 9 месяцев (!) грузовик стоял на платной штрафстоянке. А потом меня заставили платить за это. С моей пенсии, по требованию судебного пристава, взыскали оплату за штрафстоянку.

Автомобили ржавеют в огороде

Фото: Владимир Воропаев

На все имущество моего погибшего сына наложен арест, распоряжаться им мы не можем. Дом Андрея рядом с нашим, в нем никто не живет. Я присматриваю за усадьбой и автомобилями, которые стоят в огороде. Если бы нам еще в 2019 году разрешили их продать, то мы бы погасили этот злосчастный долг в 1,6 миллиона рублей. Покупатели на технику находились.

И так ведь логичнее — зачем трогать пенсии старика и девчонки, оставшейся без отца. Но приставы решили пойти простым путем. Государственные деньги проще забрать — списал, да и все.

И машины стоят и ржавеют, и дешевеют. Если первоначально для торгов ГАЗ-66 оценивали в 300 тысяч рублей, то сейчас он стоит 65 тысяч рублей. В 2020 году самосвал «Фотон» оценивали в 1 миллион 275 тысяч рублей, через год он уже подешевел до 513 тысяч рублей, через другой еще — до 436 тысяч, а теперь он стоит 218 тысяч рублей. За четыре года стоимость авто снизилась в 10 раз, представляете! Или грузовик «Мазда-Титан» в 2021 году оценивался в 530 тысяч рублей, а в 2022-м стоил уже 265 тысяч.

Разве это справедливо — продавать «Фотон» за 218 тысяч, когда за него люди предлагали 800 тысяч рублей?! Разве такова рыночная цена этих автомобилей?! Разве хватит вырученных от их продажи средств на погашение оставшегося долга?!

Но на все мои обращения приставы (а специалисты по нашему делу менялись) бездействуют. Да, они выставляли на торги автомобили. Но торги признавали несостоявшимися. То на них выйдет один участник, а надо минимум двоих. То пристав представит неполный пакет документов: положит только исполнительные листы в отношении моих внуков, забывая именно мой (случайно ли?), и не положит документы, подтверждающие право собственности. Потому автомобили не могут быть реализованы Территориальным управлением Росимущества в Амурской области, иначе сделка будет признанной недействительной. А значит, нам опять ждать новых торгов, значит, техника совсем ничего не будет стоить! Потому что с каждым последующим аукционом ее стоимость снижается на 25—50 процентов.   

Мои жалобы в вышестоящие инстанции на бездействие приставов остаются без ответа. Сверху их опять спускают к приставам, и ситуация остается без движения. А ведь за эти четыре года мы давно могли бы расплатиться с долгами сына!

«Сталкиваюсь с равнодушием»

Почему мое дело волокитят? Я думаю, что мне таким образом просто мстят — наказывают принципиального старика. Ведь у меня уже был прецедент со службой судебных приставов.

В 2006 году случилось ДТП, в котором я пострадал: водитель джипа врезался в мой автомобиль. Я подал иск о материальной компенсации, и суд присудил мне 50 тысяч рублей. Но ответчик не спешил выплачивать всю сумму, от него я получил только 10 тысяч рублей. Оказалось, что не с чего взыскивать — нет имущества. Хотя ездил товарищ на джипе.

«На все имущество погибшего сына наложен арест, распоряжаться им мы не можем. Я только присматриваю за усадьбой и тремя автомобилями, которые стоят на участке».

Тринадцать лет ушло на то, чтобы добиться справедливости. В 2019 году я подал в суд на бездействие судебного пристава-исполнителя и выиграл дело. Мне присудили 35 тысяч рублей, которые выплатили из российской казны, а потом казначейство взыскало средства с пристава.

Все это, думаю, и повлияло на ход нынешнего дела, связанного с долгом сына. Я уже столько здоровья потерял. Когда-то работал мастером производственного обучения в органах социальной защиты населения — помогал людям, ставшим инвалидами, найти себя в жизни и новой профессии. А сейчас сам себе помочь не могу — сталкиваюсь с равнодушием.

Сколько мне, инвалиду второй группы, осталось жить, не знаю. Но, пока жив, хочу завершить начатое. Чтобы избавить своих внуков от всех этих неприятностей, связанных с наследством и долгом их отца».

От редакции:

«Амурская правда» направила свой запрос в службу судебных приставов, чтобы получить комментарий по поводу ситуации, в которую попал благовещенец. Мы будем следить за дальнейшим развитием событий.

Возрастная категория материалов: 18+