«Я был круглый отличник, и мне это очень помогло»: секреты успеха Николая Цискаридзе

Преданность балету

— Николай, в этом году — десять лет, как вы возглавляете Академию русского балета имени Вагановой в Санкт-Петербурге. Подводили для себя какие‑то итоги?

— Самое важное, что я извлек за это время: жизнь настолько быстротечна, что не успеешь оглянуться — и вот уже десять лет прошло! Я этого даже не заметил. За это время было сделано и решено множество вопросов: и в хозяйственном плане, и в нормализации программы. Мне есть чем гордиться — но это должны говорить другие люди, а лучше — выпускники или те, кто еще учится. Но в принципе всё говорит само за себя. Если руководитель чего‑то не понимает — то он временная субстанция, он гораздо меньше, чем любой тот объект, которым он руководит, — тогда его надо лечить, а не позволять ему быть руководителем. Я это очень хорошо понимал.

В первый день своего ректорства я сказал: «Вы знаете, я прекрасно осознаю, что всегда буду премьером Большого театра, но сколько бы я ни проработал ректором — я все равно буду один из…» Я делаю всё так, чтобы те дети, которые здесь учатся, чтобы те сотрудники, которые работают вместе со мной и служат искусству, — чтобы всё было для блага профессии и всё было подчиненно именно ей. Я всегда говорю одно и то же: балет я люблю больше, чем себя!

— Скажите, а вы жесткий педагог? Учеников жалко?

— Мне кажется, что я очень жесткий. В Московском хореографическом училище моим педагогом был Петр Антонович Пестов. Он преподавал больше 40 лет. И как‑то один из выдающихся танцовщиков — Владимир Малахов, его ученик — приехал ко мне в гости в Санкт-Петербург. И он, глядя на то, как я веду урок, сказал: «Ой, ребята, какой же Николай Максимович добрый! Вам бы к Пестову — вы бы увидели, что такое жесткость!» Мы действительно прошли безумно жесткую школу, и я много раз говорил, что именно благодаря этому мы состоялись. Я не могу объективно сказать: добренький я или нет. Конечно, когда мы выходим из класса — я уже не буду ничего требовать. Я требовательный в зале, я ругаю только за невнимание к моим требованиям. Больше всего меня раздражает именно это — а не то, что у ребенка что‑то не получилось. Это же моя профессия, моя миссия: чему‑то его научить. Он пришел ко мне учиться, и в этом смысле я за него в ответе.

«Я учился по‑настоящему»

Николай Цискаридзе считает себя строгим учителем

— Говорят, чтобы воспитывать другого, мы должны сначала воспитать себя. Какие навыки и качества вам пригождаются в работе?

— Прежде всего я был круглый отличник, и мне это очень помогло. Потому что я очень много прочитал, у меня был огромный кругозор. И на пост ректора я пришел с двумя высшими образованиями. Я по первому образованию балетный педагог, а по второму — юрист. Я окончил Московскую государственную юридическую академию, кафедру трудового права — я магистр трудового права. И это было большое испытание в моей жизни. Потому что в 38 лет мне пришлось сесть за парту и начать учиться. Как вы понимаете, Николай Цискаридзе — не человек с улицы. Когда я начинал отвечать, люди доставали мобильники, начинали снимать и потом выкладывали в Сеть.

Когда я защищал магистерскую диссертацию, то огромное количество журналистов это снимало. И все ждали, когда же я допущу ошибку. Так что я учился по‑настоящему… Так бывает, что я как руководитель школы принимаю у двоечников зачеты по литературе, истории балета. И очень смешно сказал один мальчик, который пришел ко мне в третий раз на пересдачу. Он сам выбирал по литературе произведение, какое хочет, и я задавал ему вопросы. В какой‑то момент он закричал: «Откуда вы все это знаете?!» А я просто читал и хотел, чтобы он тоже прочитал по‑настоящему. Не СМС читал: «Спс», «Ок», понимаете, а чтобы он прочитал произведение и всё уяснил, всё понял. Чтение — это же включенное воображение!

Юбилей на юбилее

Егор Дружинин и Николай Цискаридзе — не просто друзья, а родственники: Николай — двоюродный брат супруги Егора Дружинина Вероники и крестный папа их дочери Александры

— Этот год для вас — абсолютно юбилейный…

— Да! 350 лет с того момента, как балет появился в России, и 285 лет — как он существует на государственном уровне. Это школа (имеется в виду Академия русского балета им. А. Я. Вагановой. — Прим. авт.) появилась первой (она была основана в Санкт-Петербурге российской императрицей Анной Иоанновной 4 мая 1738 года как «Танцовальная Ея Императорского Величества школа». — Прим. авт.). Мы существуем дольше всех и культуре всего мира принесли колоссальную пользу — и потому нам есть чем гордиться. И в такое достаточно сложное время напоминать о наших достижениях в любой сфере — это очень важно.

А еще я выпускник Московского хореографического училища, которому в этом году исполнилось 250 лет. И я очень этим горжусь, потому что это моя школа, и я один не из самых последних ее выпускников. У нас постоянно шли спектакли. И у нас главные роли танцевали те, кто сразу выходил на международную арену. Я выпустился в 18 лет, в труппу Большого театра пришел в сентябре, а в январе уже танцевал в Лондоне перед королевской семьей. В области балета мы точно впереди планеты всей! Я учился в прекрасное советское время. Знаю многих людей, которые ругают Советский Союз. Но так как я был ребенком, у меня об этом только самые хорошие воспоминания. У меня было наисчастливейшее детство, и, если честно, я очень любил мою школу.

— У вас еще и личный юбилей: 31 декабря вы отметите 50‑летие. Будете праздновать?

— Вы знаете, я за свою жизнь принимал участие в таком количестве юбилеев, что все время думал: зачем это? (Смеется.) Я вообще не очень люблю мой день рождения, потому что он приходится на такую дату, на такой праздник, когда все равно все празднуют. Будут фейерверки и все равно будет веселье! (Смеется.) А что касается официального юбилея… Я — премьер Большого театра и самый титулованный из ныне живущих артистов. Мне повезло стать самым молодым заслуженным артистом, потом — самым молодым народным артистом. Никто не получал это звание раньше, чем я. На сегодняшний день вы не найдете дважды лауреата Государственной премии в балете — да и не только в нем.

Поэтому мой юбилей официальный не может быть нигде иначе, как в Большом театре. Но это зависит не от меня. Ходить, как некоторые коллеги, по правительственным кабинетам, выпрашивать, писать президенту — я никогда не буду этого делать, потому что по‑другому воспитан. Мне это претит, я никогда в жизни не выпрашивал ничего для себя. А что касается возраста… 50 — это страшно, цифра некрасивая. А все остальное мне нравится! (Смеется.)

«Взрослый эгоизм часто портит детям будущее»

На съемках передачи «Сегодня вечером» на Первом канале

— А скажете, если поймете, что ребенок выбрал не ту профессию?

— Если я вижу, что ребенок вообще не способен к этому — то, конечно, да. Я пытаюсь всё объяснить, но не говорю: «Уходи!» Важно донести до сознания, что человек действительно ошибается, и ему надо поменять свой выбор. В моем случае моя профессия — это был счастливый выбор. Но все люди разные. Кто‑то хочет быть космонавтом, кто‑то хочется жениться в пять лет на Клаве, кто‑то хочет быть доктором. Но это не означает, что так будет, когда он вырастет, не значит, что у него к этой профессии есть способности. В моем случае мое сумасшествие оказалось реальным: у меня были способности. И хватило даже сил выдержать достаточно сложное обучение. Потому что это непросто — учиться в хореографическом училище, может быть и по‑другому.

У меня недавно была ситуация: моя коллега привела своего сына, очень красивого и способного мальчика. Он так плакал! Я его увидел в коридоре и спросил: «Почему ты плачешь?» Он мне ответил: «Я не хочу заниматься балетом — я хочу заниматься футболом!» Мы договорились сделать так, что для начала он попробует пройти вступительные испытания, а я потом поговорю с его мамой. И он их прошел, у него действительно есть способности. Но я выполнил свое обещание: поговорил с его мамой. Она услышала ребенка и отвела его в футбол. Я не знаю, получится ли из него футболист, но балетом он категорически не хотел заниматься. И я много видел таких детей. Если у него есть способности — он сам пробьется в том же футболе. У меня не было никаких знакомств, никакого блата — и в итоге неплохо вышло. А взрослый эгоизм часто портит детям будущее. А еще при поступлении у нас есть второй тур, он медицинский. Потому что балетом и спортом могут заниматься исключительно способные и здоровые дети. Но, к сожалению, я вынужден констатировать, что на втором туре многие дети не проходят по состоянию здоровья. И из‑за его отсутствия приходится отказывать.

Фото Вадима Тараканова, Геннадия Авраменко и из личного архива Николая Цискаридзе

Возрастная категория материалов: 18+