Как найти мозоль у динозавра: амурские ученые делают сенсационные открытия мирового уровня

Фото: Алексей Сухушин

Амурские ученые — это когда не только умные, но и красивые

Чтобы в честь значимой даты познакомить амурчан со своей работой, Институт геологии и природопользования устроил День открытых дверей. И это — уже сенсация! В кабинеты, где изучают наноминералогию, влияние древних лесных пожаров на современный климат или ищут инновационное лекарство от туберкулеза, впустили журналистов.

В коридорах в праздничные дни суета, научные сотрудники отвлеклись от микроскопов и сменили полевую форму на деловые костюмы. И вот тут гости удивились впервые: представления о том, что среднестатистический ученый — обязательно мужчина, похожий, например, на изобретателя Шурика из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию» (6+) или, скажем, на профессора палеонтологии Росса из сериала «Друзья» (16+), мгновенно развеялись.

Лицо с обложки научного журнала: в коллективе учёных немало женщин. Фото: Алексей Сухушин 

Оказывается, над гениальными идеями в Институте геологии и природопользования работает немало женщин, и выглядят они потрясающе: юбки и туфли на каблуках, аккуратные укладки и легкий макияж. Поистине, понимаешь тут, красота спасёт мир!

Кабинеты журналистам показывали полупустые — часть коллектива выступала на конференции, хотя обычно количество экспертов на квадратный метр здесь действительно зашкаливает. Потому что рабочих площадей не хватает. Институт размещается в четырех зданиях, три из которых — объекты культурного наследия, где ничего не поменять и не улучшить.

Поэтому тут с большим энтузиазмом восприняли новость о том, что на территории АмГУ планируют построить новый кампус, где отведут место и ДВО РАН. По информации пресс-службы правительства, ученые получат инженерно-лабораторный корпус, административное здание, корпус модуля первичной обработки, лабораторию с залом экспозиции, гаражные боксы и парковку.

«Если мы берем молодого научного сотрудника, мы должны обеспечить его полевыми работами, доступом к аналитике, организовать рабочее место», — говорит директор Института геологии и природопользования, член-корреспондент РАН Андрей Сорокин Фото: Алексей Сухушин

— Категорически поддерживаем строительство кампуса! В нашем распоряжении 5,5 тысячи квадратных метров. А для развития нужно вдвое больше, — подсчитывает директор Института геологии и природопользования, член-корреспондент РАН Андрей Сорокин. — Где-то надо хранить геологические образцы, огромные площади нужны для динозавровой фауны (а в кампусе мы планируем сделать только зал экспозиции аж на тысячу квадратных метров)! Да мы станем работать по-человечески. Сейчас многие вещи делаем на коленке, молодых специалистов некуда посадить. А так — людей будет проще приглашать! Ведь мы не забираем научных сотрудников как в армию, с ними надо что-то делать. Они не должны как массовка ходить и что-то изображать.

Сегодня в Институте геологии и природопользования работает 160 человек, из них около трети — научные сотрудники, примерно столько же инженеров, более 40 докторов и кандидатов наук, два члена-корреспондента РАН. В штате есть выпускники вузов Москвы, Санкт-Петербурга, Томска, Иркутска, Владивостока. Это те, кто прилетел на Дальний Восток лет 20 назад. Сейчас в коллектив устраиваются в основном специалисты с дипломами местных учебных заведений.

Фото: Алексей Сухушин

— Мало сейчас декабристов, которые поедут на Дальний Восток, ведь в центральных регионах уровень оплаты труда ученых выше, — констатирует Андрей Сорокин. — Среднестатистический научный сотрудник должен получать 200 % от средней оплаты в регионе, а средняя оплата доктора наук в Благовещенске равняется средней оплате аспиранта в Москве.

При этом Андрей Анатольевич добавил: младшие научные сотрудники могут получать зарплату от 30 до 200 тысяч рублей — все зависит от количества публикаций в научных журналах, за которые начисляются стимулирующие выплаты.

Как звезды науки из Благовещенска светятся в модных научных журналах мирового уровня

Александр Иванов, научный сотрудник, кандидат сельскохозяйственных наук. Фото: Алексей Сухушин

Институт геологии и природопользования, как выражаются его сотрудники, — старейшая академическая ячейка в Амурской области. Институт берет начало в геолого-геофизической лаборатории, которую создали в 1960-м как филиал Дальневосточного Геологического института ДВФ СО Академии наук СССР. За это время запатентовали и внедрили ряд разработок в различных областях экономики. Амурские ученые ведут фундаментальные исследования, но мало сделать открытие — важно опубликовать информацию о нем в ведущих научных международных журналах.

— Это не так просто, я вас уверяю. Тривиальные результаты напечатать невозможно. Мы в своей работе делаем упор на журналы, входящие в систему Web of Science — наиболее жесткая в отборе база данных научных публикаций. Из 30 статей, которые мы печатаем ежегодно, треть — первый и второй квартиль — то есть выше не бывает, — гордится Андрей Сорокин. — Журналы, которые ежедневно читают ученые не только России, но и Канады, США, Европы, Китая. В этих изданиях российские ученые — редкие гости. То, что мы там бываем, значит, что наши открытия действительно имеют мировой статус. Нас постоянно цитируют иностранцы. Три дня назад открываю статью китайских коллег, а там девять цитат Сорокина! Мне очень приятно, конечно! Не просто Сорокин — хороший! А Сорокин установил то-то и то-то — и ссылочки на мои труды. Цитирование — это признание заслуг наших ученых.

К слову, амурские исследователи продолжают поддерживать связи с единомышленниками со всего мира. Например с японцами, хотя отношения и перешли в осторожную фазу. А с коллегами из КНР вообще несколько совместных проектов. В прежние времена таких контактов было больше.

— У Ивана Болотского в его лаборатории палеонтологии вообще были толпы из иностранцев, которые решали, чья очередь сегодня копать, — вспоминает с улыбкой Андрей Сорокин.

Фото: Алексей Сухушин

Все это он рассказывает на фоне стенда с публикациями из самых трендовых научных журналов. А если выглянуть в окно, то во дворе можно увидеть убитый «Урал». Он старше многих научных сотрудников, которых еще вывозит на полевые работы.

— Машина 1980 года выпуска! По тайге еще нас возит, хоть на нем и живого места нет. И этим летом будем на ней передвигаться, — пусть и со вздохом, но все-таки с блеском в глазах и бодрым голосом произнес Андрей Сорокин.

Наверное, такие эксперименты с техникой тут проделывали уже не раз. Но никого такое положение дел не останавливает. Андрей Анатольевич добавляет:

— Техники и реактивов не хватает, но работа у нас идет, мы двигаемся только вперед!

Что могут рассказать деревья из прошлого: над чем работают в самой молодой лаборатории института

Фото: Алексей Сухушин

В небольшом кабинете, увешанном фотографиями углей деревьев, сгоревших в Амурской области тысячи лет назад, тишина. Здесь работают две женщины: одна, не отрываясь, рассматривает что-то в мощный микроскоп, вторая — под огромной лупой из горстки минералов отбирает угольки. Это ж надо умудриться еще подхватить щипчиками черные камушки размером с мелкий бисер!

В лаборатории ведут климатические исследования, изучая деревья, которые сгорели в Амурской области тысячи лет назад. Фото: Алексей Сухушин

Журналисты находятся в научной лаборатории климатических и углеродных исследований. Таких на Дальнем Востоке всего две, их открыли в 2022 году в рамках национального проекта «Наука и университеты». Лаборатория не только самая молодая, но и самая молодежная: в штате десять человек — семь научных сотрудников и три инженера-исследователя, средний возраст которых 35 лет.

Младшему научному сотруднику Наталье Синяковой только 33, а она, отучившись в Благовещенском педуниверситете, получает второе высшее образование на четвертом курсе геологического факультета АмГУ и планирует продолжать свои экологические исследования в Институте геологии и природопользования.

Младший научный сотрудник Наталья Синякова получает второе высшее образование и мечтает связать свою жизнь с наукой. Фото: Алексей Сухушин

— Чтобы делать прогноз по изменению климата, нужно заглянуть в прошлое и установить, как сменяли друг друга лесные экосистемы. Поэтому мы изучаем древесные угли, извлеченные из почвы. Под микроскопом смотрим, что за дерево, какой лес сгорел. Затем отправляем уголь на радиоуглеродное датирование, там определяется возраст пожара. Так шаг за шагом устанавливается смена одного леса другим, что помогает понять картину изменения климата. Данных для прогнозов пока мало, впереди много работы. Но уже точно известно, что, например, возраст угольков передо мной — около 11 тысяч лет. Они взяты на севере Приамурья и на юге Якутии, — рассказала Наталья.

Фото: Алексей Сухушин

Этим летом там работала экспедиция почвоведов, лесоводов и геоботаников. Уникальные исследования в той местности проводились впервые.

— В современных условиях меняющегося климата, учащающихся лесных пожаров в Сибири и на Дальнем Востоке важно понимать пределы устойчивости лесов к этим негативным факторам, особенно в Якутии и Амурской области, в зоне многолетней мерзлоты, — рассказывает руководитель лаборатории Семен Брянин. — Для прогноза изменений лесных экосистем в будущем нам необходимо понять их прошлое. Летом мы наметили около 100 точек на карте, на которых подробно описали лесные растительные сообщества и почвы под ними на всю глубину до материнской породы. Это несколько сотен образцов, с которыми идет длительная и трудоемкая работа в лаборатории.

— Наша задача — научиться читать геологическую историю, которая записана в составах горных пород, в их возрасте, — добавляет Андрей Сорокин. — И, понимая историю формирования современного лика Земли, можно понять историю формирования месторождений. Иначе это будет как ловля черной кошки в темной комнате.

Вообще, сотрудники ведут исследования как в фундаментальной науке, ориентированной на международное научное сообщество, так и в прикладной, которая работает на экономику региона.

— По первой части — мы пересмотрели историю формирования дальневосточной окраины Азии. А вот по второй — показали, что в Амурской области есть низкосортные угли, например, в Сергеевском или Свободненском месторождениях, которые не нужно сжигать, проще из них делать белки. Это экономически выгоднее. Но как с этими знаниями поступить, решает инвестор. Наше дело — высказать рабочую идею, дать свои рекомендации, — описывает прикладные разработки директор института. 

Загадка амурозавра, или зачем амурские палеонтологи носили кость допотопного животного в онкодиспансер

Пожалуй, одно из самых известных подразделений Института геологии и природопользования — лаборатория палеонтологии. Без преувеличения, имена и достижения ее сотрудников гремят на весь мир, а доисторические находки выставляются в самых популярных музеях мира, к примеру, в Бельгии, Японии и Китае.

Олоротитан Ванюша — первый почти полный скелет динозавра из России, который был найден в естественном сочленении своим тезкой Иваном Болотским. Фото: Алексей Сухушин. 

Здесь повсюду витрины и коробки с костями динозавров, а у входа практически подпирает потолок исполинская копия скелета олоротитана Ванюши, названного в честь Ивана Болотского, который обнаружил его на кундурском местонахождении. К слову, палеонтолог и его тезка из мелового периода, который жил 60—70 миллионов лет назад, даже чем-то похожи: статный ученый и сам как титан — выше всех гостей и коллег в лаборатории.

— Олоротитан Ванюша — первый почти полный скелет динозавра из России, который был найден в естественном сочленении: позвонок к позвонку, как при жизни. Он залегал в Кундурском местонахождении в 350 километрах от Благовещенска, на границе Архаринского района и Еврейской автономии, — рассказывает Иван Болотский. — А вообще в Амурской области два очень богатых местонахождения мирового уровня. Первое — в Благовещенске. И это уникальнейший случай на Земле, когда динозавры лежат прямо в черте города, нигде в мире такого нет! У нас же можно сесть на автобус и доехать до местонахождения. Там мы и нашли амурозавра, скульптурная реконструкция которого украшает набережную Амура, и керберозавра, который теперь в металлическом облачении охраняет конечную остановку автобуса маршрута № 5. 

Крупные, массивные кости на динозавровых кладбищах встречаются постоянно. Палеонтологи убеждены, что соберут целиком еще не одного гиганта. Ведь наши местонахождения уникальны «заоблачной концентрацией находок на единицу площади»!

Фото: Алексей Сухушин

— Как говорят коллеги из других институтов, мы здесь избалованы количеством интересных находок, — улыбается Иван Болотский. — Недавно обнаружили несколько позвонков, которые, очень вероятно, принадлежат к какой-то новой форме динозавров, скорее всего, хищной — не гадрозавров, которых мы уже хорошо изучили.

В лаборатории идет работа по нескольким направлениям и в каждом — открытие на открытии. К примеру, одно из новых — поиск микрофассилий. Это самые маленькие, микроскопические остатки древних животных. Так, недавно амурские палеонтологи откопали косточки первой лягушки из позднемеловых отложений России, а возможно, даже Азии — ей 65 миллионов лет!

В лаборатории палеонтологии кости допотопных животных буквально на каждом шагу. Фото: Алексей Сухушин

— В процессе поиска микроскопических образцов, когда масса, в которой содержатся кости динозавров, просеивается через несколько сит, промывается, просматривается под микроскопом, обнаруживаются интересные вещи: маленькие зубы, косточки, фрагменты черепа мелких животных, птиц, совсем маленьких динозавров. Нам повезло, мы обнаружили фрагменты задних конечностей лягушки. И теперь можем говорить, что под ногами нескольких родов и видов динозавров, которые шагали по Приамурью в конце мелового периода, копошились маленькие лягушки. Ранее в слоях этого времени никогда лягушек не находили. Кстати, возможно, ими питались и динозавры. С удовольствием употребляли! – комментирует Иван Болотский.

Еще одним новым способом заглянуть в прошлое для палеонтологов стала компьютерная томография. Недавно была опубликована научная работа, посвященная томографированию локтевой кости амурозавра. На ней обнаружена крупная мозоль, из-за которой животному было сложно передвигаться.

Фото: Алексей Сухушин

— Вместо четырех конечностей животное перемещалось на трех — и тем не менее продолжало жить с такой травмой, — описывает Иван Болотский. — Во время томографии выяснилось, что мозоль образовалась на плохо сросшемся переломе. Докторов в меловом периоде не было, гипс некому было наложить, животное страдало. Но так как амурозавры — стадные животные, имела место забота о своих раненых сородичах, поэтому гигант не пал жертвой хищников, прожил какое-то время.

Среди авторов научной работы о томографировании динозавровой кости не только палеонтологи, но и амурский медик — главный врач областного онкодиспансера Алексей Побережский. Ведь кость исследовали на обычном человеческом томографе в онкодиспансере.

— У них в картотеке отсканированных пациентов есть даже амурозавр и олоротитан! — говорит Иван Болотский. — С коллективом у нас сложились дружеские, партнерские отношения, сотрудники идут нам навстречу. А Алексей Побережский — полноправный автор научной статьи про кость с мозолью. Кстати, и он работает в нашей лаборатории. Недавно обнаружил какие-то патологические изменения в здоровой кости динозавра. Теперь это предстоит изучать подробнее.

Иван поделился: в нынешнем сезоне он с коллегами, как всегда, собирается проводить раскопки на Благовещенском местонахождении. Возможно, отправится и на Кундурское. Такие вот обычные планы на невероятные открытия.

Чтобы совершать их, конечно, не хватит нормированного рабочего дня. Директор Института, например, рассказал, что трудился в прошлом году даже 31 декабря, а с утра 1 января снова был на рабочем месте.

— Иначе просто не получается, потому что средний уровень меня не устраивает, — откровенничает Андрей Сорокин.

В коллективе Института геологии и природопользования он работает вместе со своим отцом и супругой. И это не единственная научная семья, даже если не брать во внимание палеонтологов — отца и сына Болотских. Они вместе едут спозаранку на раскопки, допоздна изучают тома научной литературы, исписанные мелким почерком, часами рассматривают в микроскоп мельчайшие частицы древнейших деревьев и делают открытия, от которых захватывает дух — не только у земляков, но и у коллег из других стран! А уметь удивлять, не переставая, — разве это не та еще наука?

***

Приамурье мелового периода: почему динозавры не стали брендом области

Как в Благовещенске работает лаборатория по исследованию изменений климата

Село Юрского периода: «Настоящее время» рассказало о кладбище динозавров около амурского Кундура​

Амурские динозавры вышли в интернет

Возрастная категория материалов: 18+